Виджендра злой и голодный сидел хмурым барсуком и теребил зубами резиновую воздушную булочку.
– Ты теперь никогда не поедешь в Индию! – проскрипел он в сердцах, проклиная тот день, когда решил связаться со мной. – Ты даже визу не получишь без меня! И никогда больше не увидишь своего нищего Пунита!
Ярость стукнула в голову: мне угрожать?! Я повернулась к нему в пол-оборота и сжала кулаки:
– Я поеду в Индию! И много раз! Сама! А о моей любви еще люди легенды слагать станут! И ни ты, ни другой мне не помешают!
Он сверкнул глазами и отвернулся. Разорвал пакетик соленого аэрофлотского арахиса и закусывал раздражение, запивая томатным соком.
Я вернула поднос с грязной посудой стюарду с каталкой и отклонила голову на спинку кресла. И уже мысленно, спокойным тоном объявила себе и всему миру, что в следующий раз сама обязательно поеду в Индию и встречусь с Пунитом. После этого мое тело равномерно расслабилось и я проспала до самого объявления о приземлении.
2 часть
По приезде я обнималась с братом, словно не видела его целую вечность и все ему рассказала. Растрезвонила всем, что встретила настоящую великую любовь. Друзьям, знакомым, родителям.
Любовь моя возгоралась все больше и больше, чем дольше и дальше я была от него. А с Виджендрой мы, как и полагается, распрощались, едва разобрали все товары у него в квартире. Я снова осталась безработной. Ритка подозрительно поглядывала то на меня, то на сожителя, пока, не вздохнула с облегчением, осознав, что секса не было. Все в их жизни вернулось на прежние места. А в моей – появилась любовь.
Пунит сдержал слово и звонил мне каждый день, иногда по нескольку раз. Я с ужасом ждала момента, когда звонки станут реже и реже, пока вовсе не прервутся, и мы потеряем друг друга навечно. Пути встретиться я не видела. Он плакал, что ему не дают визу и деньги из Индии в другие страны высылать нельзя по закону. А мне и подавно столько было не заработать.
Поддавшись отчаянию, я не нашла иного выхода, как попросить отца сделать приглашение на свое имя. Только работающий человек со средним достатком может позволить себе такое.
«Он любит меня и хочет на мне жениться, а я люблю его,» – объясняла я ему. И после долгих уговоров отец согласился. И еще взял в банке кредит, из которого выделил мне на визу с билетом пятнадцать тысяч рублей: «остальное пусть тратит там на тебя твой будущий муж».
Когда мне сделали визу в индийско-русской турфирме, просто и быстро, я торжествующе вспомнила Винаяка с его угрозами: вот и ошибся, обошлись и без тебя.
Так прошло три месяца. Я сама купила билет, не в силах больше жить в разлуке. Брат провожал меня до Павелецкого вокзала, откуда я села в скоростной поезд напрямую до Домодедово, а там – путешествие через Туркменистан. Долгие часы ожидания пересадки, душный степной воздух, перекрывающий дыхание, сильное волнение в груди: что меня ждет одну, там, без денег и без охраны. Встретит ли меня мой принц, будет ли моя история продоолжением сказки или я окажусь безпомощная на улице как голодная беспризорная нищенка и не к кому будет обратиться? А вокруг меня преспевающие люди, ожидающие самолета в Бангкок, отправляющиеся погулять и пзагорать на Пхукете – красочном тропическом острове из глянцевых буклетов…
Эх, если б были деньги… не было бы столько страха…
Второго июля самолет приземлился в международном аэропорту Индиры Ганди. Уже пасмурно-светло. Легкая призрачность за иллюминатором. Объявили, что снаружи около двадцати семи градусов. Я немного смутилась: не взмокну ли, пока доберусь до дома моего Пунита в своих модно порванных на коленях джинсах и плотной футболке, с повязанной на поясе кофте. Хотя ее я решила запихать в сумку, когда получу вещи.
Еще в дороге, в самолете до Ашхабада и на транзите, мне стало тоскливо, когда с завистью, непонятной мне, но уже известной душе, я наблюдала за компанией четырех москвичей, что летели с пересадкой погулять в Банкок: две парочки, без особых книжных страстей и пылкой влюбленности, но с установившимися давнишними спокойными отношениями; за толпой возвращающихся с дипломами медиков-индийцев из Ставропольской академии, счастливых, готовых по такому поводу гулять по всей Индии, наблюдала за их однокурсницей, по виду калмычкой, которой они покажут свою страну; за молодыми семейными индийскими парами, возвращающимися, может, из свадебного путешествия, что понабежали из приземлившегося самолета из Дубая, – все ждали своих пересадок. И только у меня на душе было не спокойно, боязливо, словно я ехала не за счастьем, не к своему прекрасному принцу, а на каторгу. И с большой долей сомнения думала о замужестве: зачем поспешила, зачем кинулась опрометчиво без денег, в одиночестве в чужую страну к совершенно незнакомому человеку. Смелая, вы говорите? Хм. Нет. Скорее отчаянно-бесшабашная. Куда делся весь мой сказочный энтузиазм. Сам как-то, в одночасье испарился. Я с детства была тихой и рассудительной, даже больше нерешительной. Прежде чем что-то сделать, сто раз обдумаю и передумаю. А тут. Раз и готово.
И снова сомнения и тоска уже в зале ожидания своего багажа. На черной шершавой дорожке появилась моя дорожная сумка. Я оттащила ее в сторону к сиденьям и присела отдышаться. Радж, маленький, хромой, с изрытым оспой некрасивым лицом, что кадрился ко мне всю дорогу от Ашхабада, приглашая под его протекцией посмотреть столицу, безнадежно сник, хотя все еще выдавливал подобие улыбки, когда наши взгляды сходились. Я пообещала ему позвонить, если что надумаю, он просил написать ему письмо, чтобы было с кем переписываться в России. Но я не сделала ни того, ни другого. Наверно, потому что смысла в этом не видела. В общем, он в последний раз помог мне заполнить бумажку на выход и спросил, точно ли меня будут встречать. Пунит обещал, божился и клялся. Я ему верила, но немного сомневалась. А вдруг ждет не там. Вдруг потеряет меня из виду, не дождется. Вдруг по дороге у него сломалась машина. Да и мало ли всяких препятствий может случится. Надеялась, конечно, и хранила точный адрес. В случае, если окажусь одна у выхода, заплачу за такси, которое домчит прямиком в Гиту Калони, к нужному дому и строению. Там уж спрошу, живет ли такой Пунит Арора. А если нет… даже думать не хотелось, что в таком случае я бы стала делать одна без единой пайсы в кармане.
Колени дрожали и подгибались, когда я на выдохе вышла на подиум. По сторонам выстроились встречающие. Ты на виду, как на вручении Оскара, идешь по центру. Не хватало только вспышек фотокамер и телевизионщиков. Глазами нерешительно оббегала стоящих и вот, натолкнулась на знакомое лицо. Пунит. Брови свелись недовольно к переносице. А где блистательный принц, чья красота воспевалась древними легендарными сказителями? Где тот, что свел меня с ума с одного вида. Обычный парень. Даже чем-то неприглядный, даже чем-то неприятный. И не такой уж красивый… первое разочарование.
Он махал мне радостно рукой и улыбался, кивая.
– Иди туда, – показала ему встречать меня впереди и успокоилась: уже самой не надо искать адрес и брать такси. Но… это проклятое «но» появилось уже в апреле на Пахаргандже в виде ногтя на мизинце. …Теперь в том, что не увидела то, что ожидала… И едва мы столкнулись, последовало жестокое, режущее сердце третье «но».
– Привет, – кивнул мне и пошел в сторону, к выходу, как будто утром соседа встретил.
Ни рукопожатия, ни объятий радости, ни сраного, извиняюсь за выражение, цветочка. Даже тяжелую сумку, которую я волочила искривившись, не взял.
Все. Сказка кончилась. Конец выходным. Добро пожаловать в серые скучные будни жизни. Может стоит уже назад повернуть?
– Эй, – окликнула его, остановившись в недоумении. Он обернулся с детски-наивным лицом: что еще? – Сумка, тяжелая, – чуть вытянула к нему руку. – Помоги.
Он недовольно посмотрел на мой багаж, нахмурился. Но делать нечего. Пришлось поднять и быстро пошагать на выход, оставляя меня позади. Я пыталась понять что происходит. Ведь в Лотосе мы перечеркнули весь мир, оставшись одни в целом пространстве. Ведь в кафе сидели без оглядки на окружающих, ведь он жалким скулящим щеночком бежал за мной до дверей отеля, умоляя не бросать его и взглянуть на него еще раз. И вот аэропорт. Его словно подменили. И он старается не смотреть на меня. Старается убежать вперед, словно его тут все знают и потом долго будут тыкать пальцем, мол, смотрите, он встречал русскую девку и тащил даже ее сумку, а ведь что может быть более унизительного, чем это?!
«Дайте мне сейчас же обратный билет и самолет, и я не задумываясь развернусь и улечу назад.» Вот такой была моя первая мысль, прежде чем в лицо мне дыхнула стоячая духота утренней улицы. Назад дороги пока нет. Я остаюсь, чтобы довершить начатое.
