— Ну ничего, — развязно продолжил Костырин. — В основном все было по правилам. Да и не стоила она тебя, та телка. Как там ее звали?
— Полина, — сказал Андрей.
— Да, точно — Полина. — Костырин прикрыл глаза и поцокал языком. — Какая у нее была попка, а? Помнишь?
— Помню. Как у вас? Сложилось?
Дмитрий вздохнул:
— Да как тебе сказать… Покувыркались недельку, а потом разбежались. Все они, бабы, одинаковые. Сначала ластятся, как кошки, а потом начинают вопить и когти выпускать. Да и дура она была. Моне от Мане отличить не могла.
— И Юнга от Юма, — задумчиво добавил Андрей.
Дмитрий ухмыльнулся:
— Вот именно. Так что не стоит и переживать. — Он заказал себе еще кружку пива. А потом вдруг сказал: — Знаешь, Эндрю, вообще-то с Полинкой мы разошлись не из-за этого. Не из-за ее сучьего характера. — Он отхлебнул пива и, как-то странно улыбаясь, продолжил: — Если честно, она сама меня бросила. И знаешь ради кого?
— Ради кого? — тихо спросил Андрей.
— Ей-богу, ты будешь смеяться. Ради одного «хача». Можешь себе представить? Променяла меня на черножопого!
— Да, неприятно, — подтвердил Андрей.
— Я его потом встретил в темном переулке и втолковал, как нехорошо портить русских девчонок. Он после того разговора три недели на больничной койке провалялся. Думаю, на всю жизнь запомнил. — Костырин вновь отхлебнул пива, угрюмо вытер рот и сипло проговорил: — Эх, попался бы он мне сейчас.
— И что бы ты с ним сделал? — поинтересовался Андрей.
Костырин медленно повернул к нему голову, сощурил свои потемневшие от злобы глаза и, сухо улыбнувшись, спросил:
— А ты? Что бы ты с ним сделал, если бы он увел у тебя Полину?
Андрей вмял окурок в пепельницу и спокойно ответил:
— Я бы его убил.
В глазах Костырина замерцал огонек любопытства:
— Ты это серьезно?
— Вполне. Я бы вообще собрал всех черножопых и отослал их в Сибирь или на Камчатку. Пускай они уголек добывают, нефть качают и мерзлую породу ломиком долбят. Хоть какая-то польза от них будет.
— М-да… Видно, серьезно они тебя достали. И давно у тебя в голове такие мысли?
— Давно.
— Тебе-то лично что черножопые сделали?
— Кое-что сделали, но распространяться об этом я не хочу.
Костырин смотрел на Андрея пристально, словно пытался пробраться в его мысли. Потом усмехнулся и сказал:
— Успокойся, брат, ты говоришь с другом. Можешь мне довериться целиком и полностью. Так что они тебе сделали?
— Полгода назад один черный украл у моей матери кошелек. Она это заметила ну и… В общем, зря она кричала. «Хачи» встали за своего горой, а ее… — Андрей замолчал и сглотнул слюну.
— Что? — нетерпеливо спросил Костырин.
— Облили помоями так, что она прямо там, на рынке, сознание потеряла. Две недели потом в больнице лежала. С тех пор у нее сердце не переставая болит.
— Ну, а ты? Что сделал ты? Ты попробовал этого сучонка отыскать?
— Пробовал. Но там глухо как в танке. Нашел бы — убил бы! — злобно и пьяно произнес Андрей. — Или кастрировал бы. Чтобы он других черномазых уродов не плодил.
Неожиданно Дмитрий засмеялся и хлопнул друга по плечу.
— Значит, тоже хочешь очистить русскую землю от черномазой твари?
— А кто не хочет?
— Честное слово, Андрюх, я даже не ожидал, что у тебя в башке есть такое.
— Я думаю, что такое есть сейчас в башке у каждого русского человека.
— Ты прав. — Костырин жадно отхлебнул пива, словно внутри у него что-то вспыхнуло и нужно было это что-то срочно загасить — до поры до времени. — А вообще тебе повезло, что ты встретил меня. В натуре. Как пишут в книжках, нас с тобой свела судьба.
Андрей настороженно покосился на Костырина:
— В каком смысле?
— Да уж не в педиатрическом! Не бойся, трахать я тебя не стану и свою задницу не подставлю. Я не по этой части. А вот потрахать кое-кого вместе — это дело святое.
— Юморок у тебя, — поморщился Андрей.
— Нормальный юморок. А насчет судьбы… Я могу тебе помочь найти и наказать этого гада. Ну, не конкретно этого, а вообще.
— Ты какими-то загадками говоришь.
— Да? Ну извини. — Костырин еще догнался пивом, и после этого речь его стала более определенной. — Короче, Андрюх, я и мои друзья создали… ну что-то вроде тайного общества. Типа масонов. Ну там — тайные сходки, общая цель и так далее. Имеешь представление, нет?
— Ну, допустим. А что?
— А то, что мы — как те масоны. Только наоборот.
Масоны ведь давно уже не масоны, а жидомасоны. И цель у них — не процветание нации, а как бы побольше бабла нахапать и заставить весь мир под свою дудку плясать. А у нас цель — святая для любого русского сердца. Вымести всех черных из России поганой метлой! Чтобы духу их вонючего здесь не осталось. Чтобы русские люди не чувствовали себя дома, как в гостях! Чтобы русские люди не гробили себя ради того, чтоб черным лучше жралось и пилось. В общем, все то, о чем ты сам только что говорил.
Андрей выслушал этот пламенный монолог молча.
— Ну так как? — спросил его Костырин. — Ты хочешь бороться вместе с нами? Или предпочитаешь вести свою собственную войну?
Андрей допил пиво, задумчиво покрутил бокал в пальцах, поднял взгляд на Костырина и просто ответил:
— Я с вами.
3
Вечером, по дороге домой, Андрей купил в киоске небольшой охотничий нож и элегантную фляжку в кожаном чехле. Белая костяная ручка ножа ладно лежала в ладони. Андрей представил, как он втыкает нож в сердце бритоголовому ублюдку — р-раз! И ощутил почти физическое удовольствие.
— Эй, парень, ты с ножом-то поосторожней, — насмешливо сказал ему продавец. — А то поубиваешь всех к чертовой матери.
Андрей усмехнулся.
— Не волнуйся. Убивать я буду только тех, кто это заслужил.
— А, ну тогда ладно, — кивнул продавец. — Только когда будешь убивать, особо-то не зверствуй. Мочи с одного удара, чтобы жертвы не мучались.
— Вот этого обещать не могу, — с прежней холодной усмешкой ответил Андрей. — Я хочу, чтоб перед смертью они увидели свои кишки.
Продавец улыбнулся было, но тут что-то щелкнуло в его голове, и он уставился на Андрея с напряженным вниманием.
— Эй, парень, ты так не шути, — строго сказал он. — А то я подумаю, что ты серьезно.
— И что ты тогда сделаешь? — полюбопытствовал Андрей.
— Если ты прямо сейчас унесешь отсюда свою задницу, то ничего. А если нет — позову милицию. Пусть они тебя прощупают на предмет судимостей и все такое. Мне проблемы не нужны.
— Не волнуйся, проблем не будет. — Андрей положил нож в карман. — Расслабься, — сказал он напоследок продавцу, повернулся и пошел своей дорогой.
Перед тем как пойти домой, Андрей забежал в продуктовый и купил маленькую бутылочку «Московского» коньяка. Перелил коньяк во фляжку, а бутылочку выбросил в урну.
Спустя час он сидел у себя в комнате и, прихлебывая из фляжки коньяк, писал в дневник:
«Сегодня вечером пришел конец моим посиделкам в «Серебряной вобле». Торчать там каждый вечер было невыносимо. Смотреть на эти рожи, слушать их гнилые разговоры, глотать дым, который вылетает из их вонючих глоток, — мерзость! Но сегодня моим мучениям пришел конец, я встретился с Костыриным.
Все мои предположения на его счет вроде бы подтверждаются. Костырин — скинхед. Я даже думаю, что он не рядовой скинхед, а какой-нибудь мелкий начальник. Командир какой-нибудь микроскопической «коричневой бригады», которая рисует свастику на заборах и пакостит торговцам на рынках. Хотя… этот подонок, конечно, способен и на большее. Оказывается, он собирался меня утопить! Забавно. Но еще забавней то, что я это знал еще тогда — еще перед тем, как прыгнуть в воду. Вернее, я понимал это каким-то шестым чувством, но мозгами до конца не осознавал.
И это же шестое чувство подсказывает мне, что лучше держаться от Костырина в стороне…
Ну уж нет! Это пусть он меня боится. Я не тот щенок, с которым он плавал наперегонки два года назад. И если он — пес, то я — волк. И если нам придется схватиться, еще посмотрим, кто из нас двоих перегрызет другому глотку».
Андрей достал из-под рубашки флакон с кровью Таи и посмотрел его на свет. Кровь была темной, как вино. Он прижал его к щеке и закрыл глаза. Флакон был теплый, и Андрей попытался представить, что это Тая прикоснулась к нему своими тонкими пальцами. Сердце защемило. К горлу подкатил ком. Андрей убрал флакон под рубашку и снова склонился над дневником.
«Слава богу, что он меня вспомнил сам и сам подсел ко мне за стойку. Он считает, что наша встреча случайна. И я не собираюсь его разочаровывать…»
Андрей отхлебнул коньяку, подумал о чем-то своем, усмехнулся и написал:
