Четыре концерта в Театре Эстрады. Обалдеть можно. Да, изначально речь шла всего об одном выступлении, за которое я выложил четыре тысячи. Однако с тех пор, как я заявился в гости домой к директору этой концертной площадки, кое-что изменилось.
Зачем я попёрся к директору Театра Эстрады, если наш концерт уже был проплачен? Так Вера предсказала множество плюшек от моего знакомства с ним, а на работе он в связи с болезнью давно не появляется. Вот я, распихав по карманам всякие оздоровительные да ментальные амулеты, положил в салон Хорьха видак, видеокассету с записью нашего концерта и поехал в Грохольский переулок, где в одной из многоэтажек и проживал Александр Павлович.
Ясно дело, Вера не сказала, что конкретно меня ждёт после встречи с директором и как добиться, обещанных предсказатильнецей ништяков. Мне вообще её предсказания порой напоминают колонку гороскопа в газете — всё размыто, ничего не понятно, зато звучит эпически.
В общем, встретил меня тучный темноволосый человек в очках с толстыми линзами, перенёсший инсульт. Тот, кто знаком с последствиями этой болезни, легко может представить себе внешний вид мужчины, открывшего мне входную дверь. Через полчаса благодаря двум амулетам выздоровления, которые я незаметно активировал в карманах брюк, мы уже пили кофе и Александр Павлович, забыв про свои очки, не отрывая взгляда от экрана своего телевизора, смотрел запись с нашего Новочебоксарского концерта.
— Едем, — бодро вскочил с кресла Александр Павлович, когда на экране пошли титры. Он выудил из шифоньера костюм с белоснежной сорочкой и скрылся в соседней комнате.
Кто бы сказал, глядя на этого скачущего дядьку, что всего несколько часов назад у него правая рука висела как плеть и половина лица была неподвижна, словно маска из папье-маше. Хорошие амулеты мне Гоша подсказал. Главное — можно лечить незаметно и нет необходимости незаметно подливать в питьё капли и настойки.
— Конечно, едем, — отключил я видака от сети и телевизора, — А куда?
— В театр, Валера. В театр, — послышалось в ответ, — На месте всё объясню.
Все те полчаса, пока мы ехали с Грохольского переулка до "Дома на Набережной", где располагается Театр Эстрады, Александр Павлович задавал уточняющие вопросы. Интересовало его многое — начиная с того, как долго мы готовили программу, заканчивая тем, насколько мобильна наша концертная аппаратура.
Меня же интересовало только одно — не создаст ли выздоровевший директор проблем? Кто его знает, что у него сейчас в голове творится. Вдруг я его сейчас в Театр привезу, а он всё переиграет и скажет: " А вали-ка ты на фиг, Валерий Батькович, вместе со своим "Монолитом". Хотя нет, не должно быть подлянок — Вера просто так меня не послала бы знакомиться с Александром Павловичем. Посмотрим, во что наше знакомство выльется. А то, что мужик выздоровел и я к этому причастен… Честное слово ни грамма не жалею. Хотя бы, потому что в квартире у директора театра успел в распахнутом шифоньере увидеть офицерский китель с майорскими погонами и боевыми орденами на левой груди и красными да золотистыми галунами на правой.
Появление директора в театре встретили двояко — кто-то начал аплодировать возвращению Хозяина, а кто-то креститься, словно увидел покойника. Кивком приветствуя встречающихся по пути, Александр Павлович привёл меня в свой кабинет, предложил место в удобном мягком кресле у стены и тут же уселся в соседнее:
— Валера, хоть я и был не у дел пару лет, но о многом происходящем в театре мне известно. Я краем уха слышал, что ты проплатил один концерт. Если честно, то ничего нового для меня в этом нет — сам несколько лет был главным режиссёром Мосэстрады и знаю эту кухню от и до. Сегодня ты мне показал готовую программу, и я приятно удивлён. Есть, конечно, пара моментов, которые вызывают вопросы, но в целом программа на высоком уровне. Это я тебе не как зритель, а как профессионал говорю. В общем, я предлагаю тебе не один, а четыре концерта.
— А как же плотный график выступлений? — не нашёлся я, что ответить от неожиданности, — У театра же наверняка есть свой план концертов и спектаклей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Так уж вышло, что объявленный ранее Ленинградский сатирик решил перенести свои выступления в столице ближе к Олимпиаде. Не знаю, чем он руководствуется, — хмыкнул директор, — Но это его дело. Суть в том, что появилось три незапланированных "окна" в графике, и я предлагаю тебе их занять. Два концерта в субботу и два в воскресенье. Как тебе?
— Согласен. Сколько?
— Вы сейчас по какой категории работаете? По второй? — моментально подобрался Александр Павлович, — Пригласим на генеральную репетицию представителей Росконцерта и получите первую. И потом, сам понимаешь, если вашу программу Росконцерт примет, то вы сможете "катать" её по всей стране.
Вообще-то, директор правильно говорит, что без гастрольного удостоверения от Росконцерта мы можем только по Чувашии разъезжать. Самое большее, на что мы можем рассчитывать — это концерты в местных ДК по договорённости с соседскими республиканскими филармониями, как мы это и сделали зимой.
Ну и первая категория имеет свои плюсы. Например, сейчас мы с "Монолитом" со своей второй категорией даже не можем давать "сольники" на два отделения. А потому хитрим и, разбавляя программу Настиным ансамблем танца, заявляем сборный концерт. Да и гонорары с первой категорией естественно чуть больше, чем со второй.
Как бы то ни было, а из спича директора я так и не понял, сколько ещё мне придётся забашлять за описанные перспективы. Не бывает, чтобы "ноунейм" вот так запросто мог стартануть практически с главной концертной площадки страны. Конечно, не столь прямо, но примерно такой вопрос я снова задал Александру Павловичу.
— Мой интерес в том, что я открываю таланты в вашем лице накануне Олимпиады и предлагаю в дальнейшем ставить программы с вашим участием в Театре Эстрады, — после небольшой паузы ответил директор, — Сразу говорю, что патриотических песен в вашем исполнении мне не нужно. Их на нашей эстраде и без вас десятки ансамблей готовы петь. У нас дефицит с лёгкой развлекательной музыкой.
Олимпиада. Кажется, теперь я догадываюсь, как можно претворить в жизнь Верину вспышку, в которой она видела меня на Олимпийском стадионе.
— Как-то с трудом я себе представляю наше сотрудничество, — честно признался я, — Двум коллективам придётся перебираться в Москву?
— Зачем же так радикально? — откровенно изумился директор, — Подыщем вам какой-нибудь дом отдыха в Подмосковье, и будете там наскоками жить. Просто пойми одну вещь — в преддверии и во время Олимпиады в Москве найдётся место для сотен коллективов. Только и знай, что переезжай с одной площадки на другую. Я ведь не просто так спросил о том, насколько мобильна ваша аппаратура. Ну, да ладно. Сейчас у нас стоит задача наполнить зал на четыре ваших концерта, которые состоятся уже в следующие выходные. Нужна какая-то реклама. В ту же самую "Комсомолку" с хвалебным откликом у меня влезть не получится, а вот на Московскую область небольшой ролик с вашего выступления пару раз за неделю запустить в моих силах. Ты, случайно, не можешь у себя на Чувашском телевидении попросить копию вашего концерта? Не ту, что у тебя на кассете, а чтобы можно было в телеэфир пустить.
— Она у меня случайно в машине лежит, — пожал я плечами, — И отдельный клип на медленную композицию есть. Та, где в зале фонарики горят. Вы его на видеокассете видели перед самим концертом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— То, что нужно, — многозначительно ткнул в меня пальцем директор, — Такой ролик и в "Утренней почте" не стыдно показать. Кстати, хотел спросить — где вы столько фонариков взяли? У вас зал на сколько мест? Судя по тому, что я видел он больше, чем полутысячник.
— Семьсот посадочных мест, — подтвердил я догадку Александра Павловича, — А фонарики мне из Ленинграда по рублю за штуку привезли.
— И как вы их потом обратно собирали? — заинтересовано подался в мою сторону директор.
