Но об этом я рассказывал лишь Радиону. Кстати было странно, что жреца здесь нет.
— Хах, — выразил свое раздражение Олаф, сидя на пеньке.
— Да, — поддержал Добрыня, делая паузу по какой-то причине.
— В общем, это странно, — настаивал я, но увидев лишь глупую ухмылку пирата, решил не углубляться. — Где же жрец Перуна, мой друг Радион?
Добрыня поморщился, под его глазами были темные круги, знак усталости от долгого пути.
— Жрец Радион и остальные остались в замке, чтобы выиграть время для нас.
Я ожидал еще какого-то комментария, но мужчина просто молчал, взгляд задумчиво блуждал. Что за хаос тут творится?
— Итак, — разрешил я тишину, не усматривая желания вдаваться в подробности. — Нам пора идти на подмогу. Согласны?
Добрыня просто причмокнул губами и уставился на свои грязные ботинки. Олаф только фыркнул.
Я тяжело вздохнул.
— Эй, давайте спасем их! — Я призвал их, поднимая кулак, но мой энтузиазм таял с каждой секундой.
— Государь, — начал Добрыня, явно неуверенный. — Жрец Радион остался, это правда.
Я медленно кивнул, чувствуя, как раздражение нарастает.
Добрыня не спешил рассказывать.
— Проблема в том, что замок находится очень далеко. А с момента битвы прошла уже почти неделя.
Я удивленно моргнул и отступил назад.
— Но я проснулся здесь час назад.
— Вы были без сознания более недели, государь, — пояснил Добрыня. — Большую часть пути мы провели в туннелях. Независимо от дальнейшей судьбы Радиона, мы уже ничего не можем изменить.
«Это… нет,» — подумал я, ощущая себя все более неуклюжим.
— Ты говоришь, замок Новой Славы был захвачен северянами?
— Так и есть, государь.
Мое раздражение росло. Жрец Перуна не мог быть мертв. Я с силой почесал голову, ногти впивались в кожу. Этот человек был непобедимым, черт возьми! Радион стал первым, с кем я познакомился в этом мире. Если, конечно не считать мертвого Кречетова.
Смириться с этим было непросто.
— Прошу прощения, государь, — сказал Добрыня, печально опустив глаза.
Я глубоко вздохнул, пытаясь подавить отчаяние. Я сжал кулаки и скрестил руки на груди. Так я пытался унять бунтующую внутри тревогу.
«Не падай духом, не поддавайся страху,» — совет Радиона все еще звучал в моей голове.
Но я ничего из этого не хотел.
«Черт!» — Я мысленно выругался, поворачиваясь то туда, то сюда.
— Государь… — начал Олаф, но я бросил на него взгляд, заставляющий замолчать.
— Мы не знаем, — прохрипел я, и у меня задергался глаз. — Если он убит. Мы должны найти, что с ним случилось.
— Вам нужно отпустить эту мысль, — посоветовал Добрыня, и нахмурившись добавил. — Князю в первую очередь следует подумать о Новгороде. Наверняка слухи уже дошли…
«Кого волнует смута в Новгороде?»
— Я не брошу своих друзей, дружинник.
— Мертвым не нужна помощь, государь. Люди в Новгороде могут вскоре столкнуться с вторжением врагов. Вы их надежда, государь.
— Сначала нам нужно вернуться туда, — указал Олаф. — Легче сказать, чем сделать.
— Мы не знаем, мертв он или нет. Твое мнение меня также не волнует, — процедил я сквозь зубы. — Я хочу убедиться, вот что я говорю. Я также хочу знать, куда исчезла Дана, и предупредить ее о Ларионе.
— Кто он? — Спросил Олаф, чуть не свалившись с пенька, когда попытался сменить позу.
— Охотник за головами, — объяснил я, глядя на них. — Тот, кто пытался меня убить.
— Я не видел его с того дня, — сказал Добрыня скептически. — Вы уверены?
— Нет, я просто так сказал, — презрительно ответил я. — Конечно, я чертовски уверен!
— Назад пути нет, — объяснил Олаф. — Вход через который мы бежали уже закрыт.
— Хорошо, — смягчился я. — Мы вернемся за выжившими. А потом, может быть, отправимся в Новгород, если он еще стоит.
— Вы не можете уйти, не выполнив свою часть сделки, — сказал домовой, и я вздрогнул, не заметив его появления. Его легко было не заметить.
Как бывший вор я пристально посмотрел на маленькое бородатое существо.
— Ухух, — наконец, сказал я, немного рассматривая его. — Ты выглядишь, как заросший барбос. Серьезно. Что с тобой случилось?
Гном скривил рот, губы почти касались кончика большого носа.
— Мне нужно поговорить с князем Ярославом, — сказал он остальным. — Оставьте нас одних.
В глазах Добрыни разыгралась буря эмоций, не желая подчиняться его приказам. Но я пожал плечами и сделал им жест удалится.
— Ладно, мохнатый, — сказал я снисходительно, хотя сердце мое билось быстрее, когда мы остались вдвоем. — О чем ты хочешь поговорить?
— О вас, государь, — ответил домовой, прищурив глаза, словно проникая в мои мысли.
— Обо
