– Затрудняюсь сказать. Может быть, он решил, что ему грозит опасность. Может, изо всех его знакомых я один не махнул бы на это рукой, случись с ним что-нибудь.
Так весьма дипломатично он намекал, что следить за ним было большой ошибкой. Джон, к его чести, не стал фыркать.
– Ты ему поверил, Кит?
– На бред его история вовсе не смахивала, если ты это имеешь в виду.
– Считаешь, Каролина знает что-то об убийстве Локвуда? В письме она пишет еще: «...наши прошлые дела».
– Именно поэтому я и рассказал тебе сейчас историю Джеймса. Может быть, вся история звучит дико, но мне кажется, она как-то связана с Каролиной и с Морли. Видимо, это дело теперь поручат тебе...
Джон, черт бы его побрал, нагло улыбнулся – он прекрасно знал, как разочарован Кит невозможностью заняться этим загадочным делом.
– Ну, а что бы ты стал делать, Кит, если бы Джеймса не убили?
– Выудил бы у него остальные подробности, конечно. А скажи, почему ты вообще начал проверять Морли? – быстро спросил Кит.
– Прекрасная попытка. Но ты же знаешь, я не могу сказать.
Кит негромко выругался, а Джон расхохотался.
– Но ты нам очень помог. Не зря я полез в окно, хотя и староват для таких упражнений.
Кит криво улыбнулся. Бренди только согрело ему желудок, но мозг продолжал пребывать в боевой готовности.
– Помянем Джеймса. – Он поднял бокал.
– Да, помянем.
Они выпили, какое-то время каждый думал о своем.
– Кит, – неуверенно начал Джон, и Кит выжидательно посмотрел на него. – Ты ведь понимаешь, что, если Каролина помогала Морли переправлять информацию французам, она такая же изменница, как Морли. А теперь она пытается разыскать тебя.
Но Кит и сам пришел к этой мысли. Если сын лорда Уэстфолла будет уличен в сношениях с изменницей родины, произойдет ни больше, ни меньше политический катаклизм. И не одна жизнь окажется загубленной. В том числе и его собственная. И жизнь его отца в частности.
И есть, без сомнения, люди, которые весьма этому обрадуются. Интересно, кому – отцу или ему самому – тщательно готовят столь сокрушительное падение?
Кит небрежно откинулся на стуле, привычно сохраняя невозмутимый вид. Подложил ладони под голову и блаженно потянулся. Джону наверняка известно, что все это лишь спектакль, потому что Кит вел бы себя в подобных обстоятельствах точно так же.
Вместо того чтобы продолжить разговор, Кит подлил себе и Джону бренди, поднял бокал и кивнул другу.
– Так куда ты направился после того, как мы расстались тем вечером? Домой к леди Баррингтон?
Самодовольная улыбка Джона явилась тому подтверждением.
– Говоря точнее, к ней в постель.
– Поздравляю, – сказал Кит, и они снова чокнулись. Некоторое время Джон добивался расположения леди Баррингтон.
Джон допил бренди, звякнул бокалом о стол и кивком предложил Киту снова его наполнить.
– А ты сам-то что здесь делаешь? – спросил он так, словно эта мысль только-только его осенила. – Я не знал, что ты покинул Лондон.
– Да вот решил поработать над книгой.
– Над чем?
Довольно забавно объяснять людям значение слова «книга».
– Решил на некоторое время удалиться от лондонской суеты и заняться изучением флоры и фауны окрестностей Барнстабла.
Отвисшая челюсть Джона вознаградила его сполна. Кит даже позволил себе философски заметить:
– Видишь ли, Джон, природа – бесконечно увлекательная штука. А все эти убийства, разврат, жестокость...
Джон закрыл рот. Вид у него был не на шутку встревоженный.
– Но ведь ты профессиональный агент, Кит. И всегда любил Лондон. Не говорю уже о твоей графине...
Кит расхохотался и звонко шлепнул ладонью по столу. Джон обиженно насупился.
– Ну скажи мне наконец правду.
– Ладно, скажу. Отец отправил меня сюда и заставил писать книгу. Если я за месяц ее не закончу, мне грозит Египет.
– Так ты тут в ссылке? – догадался Джон.
– В каком-то смысле.
– Гм...
– Гм? – возмущенно повторил Кит. – Что ты хочешь этим сказать?
– В последнее время ты был не в себе, Кит.
– Не в себе? Как это понимать?
– Ты стал слишком много пить, – сказал Джон, и прозвучало это первым пунктом в длинном перечне. – Гораздо больше, чем в прежние времена. Нетерпим к людям. Преследуешь замужних графинь, что, по-моему, слишком сложный способ избежать брачных уз.
– Избежать брачных уз? – Только Джону Карру эти слова могли сойти с рук. – А ты сам-то?
– Я берегу себя.
– Для чего?
Джон с загадочной улыбкой некоторое время выдерживал негодующий взгляд Кита.
– Ну, может быть, мне в последнее время и впрямь стало немного скучновато, – пробормотал наконец Кит.
– Нам всем время от времени становится «немного скучновато». Но только ты со скуки мог назвать Чизолма идиотом!
Кит молча признал правоту друга. Для человека, который гордится своим самообладанием, его поведение в последнее время мало о нем свидетельствовало. Его беспокойный ум жаждал сложных задач, энергичное тело – активности. Ему требовалась цель. Он глубоко вздохнул и раздраженно выдохнул воздух. Да, в последнее время он не чувствовал себя счастливым. Джон поднял глаза к потолку.
– Думаю, в твое отсутствие графиня может почувствовать себя одинокой...
Кит зловеще рассмеялся.
– У тебя духу не хватит.
Впрочем, Кит не слишком беспокоился. Может быть, Джон и красавчик, но оба они хорошо знали, что Кит во всем и всегда из них двоих был первый – в стрельбе, в беге, в верховой езде, в плавании, в умении нравиться женщинам. Просто оставаясь самим собой – независимым и упрямым. Но может быть, потому, что он очень старался?
«Нет, – решил Кит бодро. – Я просто лучший».
Напряжение ослабло, и они дружески помолчали.
– Можешь на меня положиться, Джон, – сказал Кит. – Я ничего не скажу – ни отцу, ни кому другому.
– Знаю, – откликнулся Джон, чуть помедлив, и в его словах послышалась непонятная грусть. – А если услышишь что-то от Каролины...
– Сразу же сообщу тебе, Джон. А теперь раз ты допил бренди, то пожалуй, сам найдешь выход?
– Ты меня выпроваживаешь? – притворился рассерженным Джон Карр.
– Я хочу спать. Не забудь, кстати, заглянуть к матери, раз уж ты в Барнстабле, а то я непременно ей скажу, что ты был здесь и не удосужился ее навестить. Только сейчас выйди через дверь.
– Ну ты и скотина, – сквозь зубы процедил мрачно Джон.
Кит захохотал.
После ухода Джона Кит придвинул стул к столу, налил себе бренди, но, вспомнив слова Джона, выплеснул его обратно в графин. Подойдя к окну, уставился в темноту и задумался. Как здесь тихо. Еще пару ночей, и он станет различать звуки леса – крики птиц, беличий писк, стрекотание сверчков. Этот шум ни в чем не уступит оживленному лондонскому шуму. От ночной духоты тело покрылось испариной. Он машинально потер шею, по которой пробежала струйка пота.
