И тут она увидела его.
Он стоял в другом конце зала, заложив за спину руки, слегка прищурившись, точно желая лучше разглядеть намеченную цель – ее, Сюзанну! Никто не заговаривал с ним. Должно быть, он был персоной, чье присутствие заставляло уважительно, отчасти даже опасливо держать дистанцию. Его костюм сидел на нем так ловко, словно считал это своей основной привилегией, и, к полному одобрению Сюзанны, был сшит по последней моде. На расстоянии представлялось трудным судить, был ли он хорош собой. Впрочем, он бесспорно был высокого роста.
«Тот самый виконт со скверной репутацией», – подумала она с легким волнением.
Танцоры вновь сошлись в риле, и он скрылся из виду. Когда они разошлись, она увидела, что виконт остался стоять на месте. Ей вдруг пришло в голову, что он рассматривает ее так, словно явился на бал именно за этим.
Но... Гм... В нем вдруг мелькнуло что-то знакомое.
О нет. О нет, нет, нет!
Кит увидел ее почти сразу же, едва она появилась в зале с миссис Франсис Перриман. Для местной жительницы она была слишком хорошо одета. Ее черное траурное платье ей невероятно шло. Лицо казалось жемчужиной в нежном свете свечей. Манера держаться говорила о хорошем воспитании и привычке бывать в обществе, а также об уверенности в своей привлекательности. Еще в ней чувствовалось какое-то беспокойство, она слегка притопывала ногой. Интересно. Как же она решилась пойти на бал, будучи в трауре? Может быть, жители Барнстабла за время его отсутствия стали более терпимыми и дружелюбными?
Маловероятно.
Он наблюдал, как она беседует с сестрами Карстерс, которые едва скрывали свою неприязнь к ней. Но даже одетая вороной, она решительно затмевала их, и здесь, в глубинке, ее столичный лоск просто бил в глаза.
Ага, тут, конечно же, и мистер Эверс, владелец барнстаблской мельницы, господин, из которого обычно фонтаном били последние сплетни. Он собирался понезаметнее обойти Кита сторонкой, как кошка обходит дремлющую собаку. Видимо, направлялся к чаше с пуншем. Его мясистый багровый нос доказывал, что нынешним вечером этот его поход за пуншем далеко не первый.
– Эверс! – любезно воскликнул Кит и подавил желание рассмеяться, когда мистер Эверс виновато затоптался на месте и поспешно поклонился, отчего жидкая прядь волос на его голове упала ему на лицо. За семнадцать минувших лет репутация Кита нисколько не изменилась, напротив, окончательно обросла ужасными подробностями. По правде говоря, это его нисколько не волновало. Сомнительная репутация представляла собой род маскировки, отнюдь не лишней в настоящий момент.
– Здравствуйте, Грантем. Вы, как видно, оказались в наших краях?
Кит глядел на него дружески, но в полном молчании.
– Ну разумеется, – догадался Эверс. – И вот вы здесь.
– И вот я здесь, мистер Эверс, – бодро согласился Кит, понимая, что ведет себя не лучшим образом. Но сегодня он решил не давать никому спуску. – Как поживаете? Как супруга? Мельница? Все в добром здравии?
– Да, да, все хорошо, не жалуюсь.
И лицо Эверса выразило надежду, что разговор на этом закончился. Но Кит не собирался его отпускать.
– А как пунш сегодня, удался?
Эта тема была близка мистеру Эверсу.
– На редкость, Грантем, – признался он. – Может быть, захотите сами отведать, прежде чем я... прежде чем он кончится?
– Может быть, – не исключил такой возможности Кит и доверительно приобнял собеседника за плечи. – Мистер Эверс, не просветите ли вы меня насчет одного вопроса?
Эверс, кажется, почувствовал себя польщенным.
– Ну а как же, сделаю все, что смогу, сэр.
– Кто эта юная особа рядом с миссис Перриман?
Эверс явно оживился, и Киту стало ясно, что о его любопытстве станет в ближайший час известно каждому в зале. Но его это мало беспокоило. Легенды, ходившие о нем, лишь обогатятся.
– Ее зовут мисс Сюзанна Мейкпис, Грантем.
Едва эти слова слетели с губ Эверса, как время для Кита на миг остановилось, а волосы на затылке зашевелились.
– Судя по всему, ее отец недавно скончался – его звали Джеймс, он был родом отсюда, из Барнстабла, но едва ли вы его помните. Так она приехала сюда и поселилась у тетки, – продолжал Эверс. – Столичная штучка, правда? Наши дамы от нее в шоке. Хлопает глазами весь вечер, а сама ни к кому не подходит знакомиться.
Выходит, та бойкая девица с этюдником – дочь Джеймса Мейкписа! Она нисколько на него не похожа, должно быть, пошла в мать. Киту стало ее жаль – Барнстабл вовсе не место для творческой личности.
Но может быть, сама судьба свела его с Сюзанной Мейкпис? Теперь, по крайней мере, ему стала понятна одна из причин, по которой Джеймс Мейкпис выбрал именно его, чтобы рассказать свою историю.
Как бы то ни было, Кит не собирался следовать отцовскому совету «оставить это».
– Спасибо, Эверс, – рассеянно произнес он. – Вы мне очень помогли.
Чары Сюзанны продолжали натыкаться на отчужденность обитателей Барнстабла, как ничего не подозревающая птица натыкается на оконное стекло. Они подходили, представлялись, настороженно разглядывали ее и отходили.
– Дай им срок, – утешала тетя Франсис. – Твое появление – самое интересное, что случилось в Барнстабле за последнее время, а им нравится делать вид, что это вовсе не так.
Сюзанна вымученно улыбнулась, гадая про себя – долго ли еще тетя Франсис предполагает пробыть на балу. Со времени смерти отца с ней постоянно что-то происходило, удары судьбы сыпались один за другим, но гордость не позволяла согнуться под их тяжестью. Вдруг ей представилось заштопанное одеяло на ее кровати в домике тети Франсис, и захотелось заползти под него, закрыть глаза и лежать так дни напролет.
Закончился еще один танец, кавалеры и дамы разбрелись по залу в поисках новых партнеров. Сюзанна посмотрела в противоположный конец зала со страхом и надеждой. Опасный виконт больше не смотрел в ее сторону. Она испытала облегчение, смешанное с разочарованием. Наверное, не видать ей больше своего альбома. Зато не придется переживать унижение.
«Вы вели себя очень смирно...»
В этот момент оркестр начал пиликать что-то очень похожее на вальс!
Сюзанна уступила желанию зажмуриться и вообразила, что в ее жизни ничто не изменилось. Что она не в ратуше, а в «Олмаке», что ее не сторонятся, а ищут знакомства с ней. Когда она снова открыла глаза, то первое что увидела, была белая манишка.
Медленно, очень медленно она подняла глаза. И душа у нее ушла в пятки.
– Добрый вечер, миссис Перриман. – Опасный виконт отвесил низкий поклон. – Я только что заплатил этому дрянному оркестру, чтобы он исполнил наконец вальс, и получил возможность пригласить вашу племянницу. Не возражаете?
