— Джонни!
— Да?
— Ты не спишь?
— Нет.
— Я тоже.
Его глаза привыкли к темноте, и он мог разглядеть очертания ее фигуры. Она подперла рукой голову, одно колено высовывалось из-под покрывала, оставляя лодыжку спрятанной. Как ему удастся провести год рядом с таким искушением?!
Придется считать слонов.
— Думаю, я просто очень перенервничала на свадебной церемонии, а ты?
— Да, я тоже.
Джонни ткнул подушку и уставился в потолок.
Эммелин едва слышно вздохнула и произнесла извиняющимся тоном:
— Мне жаль, что я заставила тебя пройти через все это ради простого делового соглашения. Я… — Она замолкла, и Джонни понял, как ее мучает чувство вины. — Не думала, что это так волнующе.
Джонни провел рукой по волосам. Он понимал, что должен найти какие-то слова, чтобы утешить ее. Это было трудным испытанием для Эммелин. Но теперь свадьба позади, и им предстоит обычная раздельная жизнь, где каждый будет сам по себе.
— Успокойся! — Однако он-то покой потерял. Тот поцелуй все изменил. Это его вина, и он чувствовал, что едва удерживается от того, чтобы поддаться искушению. — Давай забудем это, ладно?
— Хорошо. — В ее тихом голосе была нота печали, заставившая его заволноваться.
— В любом событии есть и положительное. Гостям было очень весело.
— Да, наверное.
— Ты понравилась моей семье.
Эммелин на мгновение застыла, не веря его словам.
— Неужели? А я думала, они возненавидели меня, потому что я заняла место Фелисити.
— Нет, что ты! А уж как они будут благодарны тебе в будущем!..
— Мне тоже понравились твои родственники. — В ее голосе все еще звучали нотки сомнения.
— Ага. У нас замечательный клан. Правда, я убил бы Пэтси, но остальные очень приятные люди.
Эммелин засмеялась, а потом спросила:
— У тебя так много кузенов. Как ты с ними ладишь?
Она взбила подушку, устраиваясь для разговора.
Так как спать им не хотелось, Джонни решил, что стоит рассказать о своей семье. Это поможет ему отвлечься от мыслей о поцелуях, которые заслонили все, что он испытывал ранее.
— На самом деле ничего сложного. Просто надо помнить, что младший брат моего отца, Крошка Брубейкер…
Заливистый смех Эммелин разорвал тишину и заставил Джонни улыбнуться.
— Крошка? В твоей семье дают очень странные прозвища. Если твой папа — Большой, то я представляю, каков же Крошка…
— Нет, в действительности Большой потому, что старше на год. А Крошка — громадный мужчина, похожий на медведя. Рядом с ним отец гном.
— Правда? Знаешь, гены творят иногда такие чудеса, что диву даешься.
— Вот-вот. Все наши парни, и Большого Дедди, и Крошки, рослые как на подбор, под метр восемьдесят.
— Судя по всему, Крошка Брубейкер на нашей свадьбе не был. Я думаю, что запомнила бы такого гиганта.
— Да, ты права. Он и его жена Бернис должны были поехать на похороны. Умер кто-то из тетиных родственников. Но ты еще успеешь с ним познакомиться, пока мы не… — Наступившая тишина заставила его поежиться. Нехорошо говорить о разводе в первую брачную ночь. — В любом случае, — продолжил Джонни, — он и мой отец — лучшие друзья и главные соперники.
— Это типично для родственников-мужчин, близких по возрасту.
— Но они перебарщивают. Особенно когда пошли дети: если у одного рождался сын, другой заводил сразу двух. У Крошки было четыре мальчика, а нас трое, но родилась Пэтси и стала любимицей Дедди. Дядюшка так осерчал, что родил целых пять девчонок.
— Не может быть!
— А вот и может! Так продолжалось до тех пор, пока у каждого не стало по девять детей. Тогда их жены сказали: «Хватит!»
— Я думаю! — хихикнула Эммелин, прикрыв рот покрывалом и устраиваясь поудобнее. Закончив вертеться, она спросила: — А ты хочешь иметь много детей?
— Что ты! — вскинулся Джонни. — Я не собираюсь участвовать в Великом Брубейкеровском Состязании. Два-три ребенка вполне достаточно.
— Молодец! Ты все очень правильно понимаешь. Никому не понравится мучиться утренней тошнотой целых девять беременностей.
— Что, так плохо?
— Ну, если рядом есть туалет…
Оба рассмеялись.
— Не думаю, что хочу много детей. Хотя, кажется, мой брат Бак и сестричка Пэтси намерены завести столько детей, сколько смогут.
— Много детей тоже хорошо. Я всегда мечтала иметь братьев и сестер, но родители были слишком заняты. А скажи, — прошептала она полусонно, — Крошка тоже назвал детей именами певцов?
— Нет. Крошка — патриот. Он давал им названия штатов Америки.
— Так вот почему этих симпатичных парней зовут Дакота и Монтана! — От ее смеха затряслась кровать. — Потрясающе! Значит, у него есть целых девять штатов. Здорово! Не говори, дай я угадаю. Значит, так. Это могут быть Миссисипи и Род-Айленд.
Она снова хихикнула. Язык ее заплетался, и немудрено. Часы показывали далеко за полночь, странно, что она еще бодрствует. Джонни широко улыбнулся.
— И нельзя забывать о близнецах. Это могут быть Ист — и Вест-Виргиния, а тройняшки… тройняшки — Нью-Мексико, Нью-Джерси и Нью… Нью-Гэмпшир. — Смеясь, Эммелин взмахнула рукой и запустила пальцы ему в волосы. — Извини. — Она тут же убрала руку.
— А знаешь, мне это понравилось. — Он имел в виду не имена. — Я думаю, мы можем использовать имя Нью-Гэмпшир для нашего малыша. А в сокращенном виде это будет Гэмми.
— О-ох! — Эммелин зашлась от смеха.
Это было так заразительно, что оба хохотали до колик.
Удивительно, что он, страшно уставший, лежа на полу, как собака, так радуется.
— О, Гэмми, иди-ка ужинать!
— Нет, не надо!
Умирая от смеха, они сочиняли все новые и новые дурацкие шуточки про несчастного Гэмми, и Джонни подумал, что за эту ночь он веселится и говорит с Эммелин больше, чем это было бы с Фелисити за весь кругосветный круиз медового месяца.
— Ладно, повеселились, и хватит. А теперь давай серьезно. Я думаю, что Гэмми Брубейкер — отличное имя. Ни у кого такого не будет, — заявил Джонни.
— О-о, нет! — снова зашлась хохотом Эммелин.
— Даже если существует певец Гэмми? — Он притворился непонимающим.
— А с моей точки зрения… — Она снова поменяла положение. — Нет, это имя уничтожит бедного ребенка.
Джонни не ответил. Лучше вернуться к именам родственников.
— Да, жаль, что ты не угадала имена моих кузенов, за исключением Виргинии. Для сыновей дядя выбрал другие штаты.
— Ненавижу быть неправой.
— Привыкай, теперь ты член нашей большой семьи. А у нас каждый, случается, бывает не прав по меньшей мере дважды в день.
— Только не я.
