Следующими на очереди были ниоки, выходцы с Керакато.
Но только я начала читать, как что–то пиликнуло, входная переборка отъехала, и в мою каюту решительно вошел командор.
— Элишше! — сухо поприветствовал он меня.
— Командор! — отозвалась ему в тон и, встав с кровати, одернула футболку.
— Ты не одета, — констатировал он, оглядев меня.
— Да, — ответила безэмоционально. Что еще тут скажешь?
А этот ушастый тип опять начал принюхиваться. Нет, ну это уже просто наглость и хамство!
— По вашему приказанию я повторно приняла душ, еще раз промыла волосы и сменила одежду, — ядовито сказала, глядя на черный мохнатый хвост, который постукивал хозяина по ноге.
— Я не отдавал такого приказа. Но, тем не менее, от вас все равно пахнет.
— Ну извини… те! — и все–таки посмотрела ему в глаза. — Я ведь живой человек, а не пластиковая кукла без запаха. От вас, знаете ли, тоже не цветочками пахнет. Но я же молчу.
На самом–то деле от командора пахло приятно. Тонкий, горьковатый запах одеколона хорошо ему подходил. Но ведь правда же — не цветочный аромат!
У мужчины приподнялись брови в намеке на удивление, но я, насупившись, не отводила взгляда.
— Оденься!
— Да с удовольствием! — сказала тихонечко, достала из шкафа необъятный комбинезон и ушла с ним в душевую.
Там натянула его на себя вместо футболки, закатала брючины и рукава, чтобы они не волочились, и вернулась в каюту. Нате, любуйтесь! Желали видеть меня в этом черном огромном кошмаре? Получите!
— А почему не в том твоем ужасном балахоне? — хмыкнул ниоки, оглядев мою субтильную фигуру. Прошелся взглядом по закатанным толстыми валиками рукавам и штанинам. Полюбовался на пояс, болтающийся где–то в районе паха.
— Вы же сказали, что от меня воняет. Я платье постирала. Оно еще сохнет, чтобы точно весь запах ушел, — независимо заявила и одернула комбинезон.
— Я не говорил, что воняет от платья, — невозмутимо заявил этот… хам! — Я сказал, что от тебя пахнет.
Я зыркнула на него, но промолчала.
— Как ты устроилась? — сменил он тему. — Есть жалобы?
— Есть, — тут же согласилась я.
— Слушаю! — Он прошел без приглашения и уселся на стул, стоящий у стола.
— Меня до сих пор не покормили. Из–за вашего приказа я не могу выйти из каюты, а сюда мне тоже ничего не принесли. Между прочим, даже работорговец не морил нас голодом, — добавила с обидой и тоже села, но на койку.
— Ты что, весь день ничего не ела? — вот тут в его голосе появилось искреннее удивление.
— А как бы, интересно, я поела, если меня заперли?! — возмутилась я. — Хорошо хоть вода в душевой есть. Вот ее и пила весь день. Это негуманно, вообще–то, морить человека голодом. И не человека тоже… негуманно, — добавила, заметив движение его хвоста.
— Это недоразумение, приношу извинения. Полагал, что Док накормил тебя еще в медотсеке, а сам я освободился только сейчас. И, кстати, тебя не запирали. Ты могла выйти в столовую, хотя я и не приветствую твои хождения по кораблю. В твоих же интересах, — пояснил он и, считая инцидент исчерпанным, пододвинул к себе раскрытую тетрадь, лежащую на столе.
С интересом рассмотрел портрет Майки, потом Дока, затем пролистал страницы назад и… По его лицу пробежала непередаваемая гамма эмоций, а я почувствовала, что заливаюсь краской. Ой, как стыдно–то! Сейчас что–то будет! Наверное, выполнит свое обещание и выкинет меня с корабля в открытый космос.
— Ты талантливый художник, — спокойно поведал он мне. Лицо его снова стало бесстрастным, только в глазах мелькали искорки смеха, и я с облегчением выдохнула. Кажется, казнь отменяется.
— Извините, — буркнула и опустила взгляд, ощущая, как полыхают щеки и уши.
— Рисунок я заберу. Не возражаешь?
М-да, попробуй тут возрази, если командор, не дожидаясь моего ответа, аккуратно вырвал листок со своим изображением из тетради, сложил и убрал в карман.
— Не возражаю. Я еще нарисую, — добавила мстительно в конце, не глядя на него.
Наверное, мне показалось, что раздался тихий смешок.
Командор ничего не ответил, так что, просидев почти минуту в гнетущей тишине, не зная, куда деваться от стыда, я решила перевести тему:
— А в каюте Майки меня все–таки запер. Я не смогла открыть выход из нее.
— Иди сюда! — Ниоки встал, подошел к панели управления на стене и обернулся ко мне. — Что из этого ты уже освоила?
— Свет, утилизатор, вот эту штуку — полагаю, это чистка для одежды, и полочку над столом, — пояснила, указывая пальцем на соответствующие кнопки. — Остальные побоялась нажимать, так как на них ничего не написано, а что обозначают эти символы, я не знаю.
— Майки получит сутки дежурства вне очереди, — флегматично обронил командор. — Он должен был учитывать, что ты не сможешь сама разобраться, и тебе необходимо было все показать и объяснить.
— Но… — попыталась я заступиться за парня, но увидев взгляд зеленых глаз с вытянувшимися в щелочку зрачками, быстро заткнулась.
— Смотри сюда и запоминай! Открывается — вот так…
Итак! Оказывается. В каюте еще имелись: коммуникатор, робот–уборщик, дополнительный стул, выезжающий из стены, и… иллюминатор. Точнее, не иллюминатор, а экран, на который передавалось изображение извне или одна из множества заложенных в память программ. Как же я ему обрадовалась, не передать. О чем и заявила, воскликнув:
— Какое же счастье! Думала, сойду с ума в этих кошмарных серых стенах, а так хоть что–то яркое и живое!
— Это стандартная каюта, — пожал плечами командор. — Она пустовала, соответственно, в ней нет налета индивидуальности. Обычно экипаж привносит в свои жилые помещения что–то свое, и они становятся живее. Что тебе установить на экране?
— Ну… Звезды?
И спустя минуту, задохнувшись от восторга, любовалась на бесконечный космос. Жутко, но красиво.
— Еще вопросы? — нарушил мое созерцание мужской голос.
— А холодильника тут случайно нет? — задала вопрос, не надеясь на чудо. Но есть хотелось ужасно!
— Нет. Но есть пищеблок. Вот из него ты и должна была получить себе обед и ужин. А если бы понадобилось, то и полдник. Вода в душевой не предназначена для питья.
Зеленые глаза посмотрели на меня с насмешкой, но я сжала зубы и промолчала. Хотя сказать ему кое–что ласковое — ох, как хотелось!
Командор нажал на кнопку с изображением овала и двух скрещенных палочек над ним, и над столом открылся еще один отсек, встроенный в стену.
— Смотри, — продолжил он меня инструктировать, переместившись к столу. — Вот это меню. Выбираешь из него нужное блюдо, нажимаешь на соответствующий номер и получаешь еду. Это для тех случаев, когда член экипажа не может поесть в общей столовой. Разумеется, это не свежеприготовленная пища, а консервированная.
