библиотека Оканьяно (Корсика) получила прекрасную коллекцию (французских) книг, их страницы все еще оставались неразрезанными; почему в 1878 г. инспектор по образованию докладывал из Аллье, что работа школьных библиотек "продвигается медленно", хотя приведенные им цифры показывают, что число читателей фактически упало?' Книги не представляли интереса для местного населения.
Мы увидим, что к этому времени все начало меняться, и именно это изменение нас интересует. Но от чего? Мы уже слышали, какое чтение нравилось крестьянам, а власти держались настороже.
Что касается тех, кто их распространял, то мы уже познакомились с одной из главных фигур - странствующим разносчиком с рюкзаком, иногда в сопровождении маленькой обезьянки, который выставлял свои товары на ярмарках, на пороге фермы или на деревенской площади. В его рюкзаке всегда лежали печатные издания, трактаты, сборники, иногда в ложементе коробки. Кроме того, существовали профессиональные певцы баллад, иногда подрабатывавшие нищими, со своим запасом листов; сборщики тряпья, занимавшиеся тем же ремеслом. Существовала особая порода святых, которые ходили по дорогам со своим "святым" в маленьком шкафу на спине. Некоторые из них были итальянцами, с восковой куклой в стеклянном футляре, одетой в изысканные одежды и окруженной искусственными цветами; а многие были шарлатаны, представлявшие свою фигурку каким-либо святым, почитаемым в той местности, где они останавливались, и продававшие цветные гравюры и благочестивые предметы-чаплеты, медали, которые становились святыми от простого соприкосновения с ними. Были люди из Шамани, лотарингской деревни, где родился художник Клод Желе. Шаманьонские семьи покидали свою деревню каждую осень, мужчина нес на спине небольшой сундучок, раскрывающийся в триптих. На центральной панели изображена Богородица или Распятие, на одной из фланговых панелей - изображение святого Юбера. Жена и дети несли товары. В случае, если семья не имела возможности купить медаль, часослов, трактат и образки, имевшиеся в ее фонде, она продавала их. Таких предпринимателей принято называть монтерами.
В Бургундии, где был широко распространен культ святой Рейн, по городу разъезжал le montrou de sainte Reine, который открывал панели своего реликвария готической формы, после чего пел длинную балладу о святой. Привлекая толпу, он переходил к своему настоящему делу - продаже маленьких картинок со святыми, битвами империи, Мальчиком-с-пальчиком, Золушкой и Красной Шапочкой".
В исследовании популярных изображений мы находим воспроизведенный паттерн, использованный монтером Сен-Юбера в 1866 году, который дает хорошее представление о подходе:
Видите здесь великого святого Филоменара, который был великим святым, что нет таких великих чудес, которых бы не совершил великий Филоменар. Видите здесь младенца Иисуса, родившегося в Вифсалеме, который был сыном великого всемогущего Бога, который вновь искупил нас от грехов наших, умер за нас на кресте, что нет таких великих чудес, которых бы не совершил младенец Иисус. Видите здесь великую святую Рейну, которую язычники истребили и которая была великой святой. Видите здесь великого святого Петра, имеющего ключи от рая, которые дал ему наш Господь, что нет таких великих чудес, которые не совершил бы великий святой Петр. Видите здесь доброго отца Мартенкура [Mattaincourt, in Vosges], который исцелял всевозможные недуги, что нет таких великих чудес, которые бы не совершил этот добрый отец. Вот, например, великий святой Губерт, который был величайшим из всех охотников. Он охотился в Арденском лесу, когда Господь явился ему в великий день Страстной пятницы, и поэтому каждый должен остерегаться чумы, несчастного случая, грома и бешеных собак. Отсюда следует, что каждый будет навеки сохранен и попадет прямо на небо, если будет носить на себе медаль великого святого Губерта, что нет таких великих чудес, которых бы не совершил великий святой Губерт".
Мы можем смеяться над уровнем такого подхода, но он продавал людей, и особенно, судя по всему, когда на продаваемых картинах изображались святые или библейские сюжеты. Три четверти сохранившихся до наших дней картин - религиозные. Возможно, это объясняется тем, что к ним относились с большим уважением, чем к другим. Многие из них прикреплялись или вклеивались в крышку сундука или дверцу шкафа, становясь центральным элементом небольшого личного алтаря; другие прикреплялись под крышки шкатулок с деньгами или другими редкими и ценными вещами, например, письмами. Однако такие изображения также часто прикалывали или пришивали к шапке или одежде (что вряд ли способствовало их сохранности), прибивали к стене, доске кровати, каминной полке, вывешивали в хлеву. Святые обеспечивали индивидуальную защиту - себя, дома, ценных вещей, скота. Образы-хранители, образы-обереги, были повсюду, как и Распятие, напоминающее о том, что тяжелая жизнь крестьянина - ничто по сравнению со страстями Христовыми". Был даже напечатанный в 1842 г. и переизданный в 1869 г. "Святой Наполеон", представлявший собой, по замечанию одного из официальных лиц, "в довольно неожиданном ракурсе" образ Наполеона, окруженного цветами и святыми женщинами, играющими на арфе.
Религиозные изображения были настолько популярны, что в народной речи все печатные картинки стали называться "святыми" или "святыми листами". Ребенок получал сантим за то, чтобы пойти и купить святого, даже если на картинке была изображена военная сцена или басня. "Какого святого ты хочешь?" - спрашивал торговец. "Мне нужны животные", - ответил ребенок. Он мог попросить сражения, или солдатскую форму, которая помогала набирать добровольцев в армию, или Бродячего еврея, или Лустукру, легендарного кузнеца, который отрезал женщинам головы и выковывал им новые, или Святого Фенеанта (Святого Бездельника), который должен был предупреждать о вреде безделья, но на самом деле рекламировал его удовольствия.'* Другими популярными товарами были "Гудмен Мизери", который заманил саму смерть в ловушку на своем волшебном грушевом дереве; "Великий Дьявол Денег", покровитель финансистов; "Мир, перевернутый вверх дном"; "Искусство хорошо умереть", где демоны толпились вокруг смертного одра, вожделея еще одной души; "Кредит мертв" с забавными иллюстрациями всех тех, кто его погубил. Вкус был эклектичным, и украшенный изображениями дом появляется во многих гравюрах, как и в современных романах. Бальзак, со свойственным ему вниманием к истине, рассказывает о мрачных стенах, единственным украшением которых были подсвеченные синим, красным и зеленым светом изображения, показывающие смерть кредита, страсти Иисуса Христа, гренадеры императорской гвардии.
Это было накануне большого прилива дешевых, популярных изображений, который должен был охватить Францию в период Июльской монархии и Второй империи и в целом ассоциировался с Эпиналем в Вогезах, где к 1842 г. только фирма Ж.-К. Пеллерена выпускала 875 тыс. оттисков в год. По оценкам, Пеллерен и еще одна эпинальская фирма изготовили в период Второй империи 17 000 000 таких изображений. В это время активно работали еще qo типографий, работы которых можно было найти на рынке и в начале ХХ века."°
