мужества, чтобы выкрикивать снова и снова «Жизнь прекрасна!» вместо мольбы и проклятья. Ведь наша программа – не о прошлом достоянии, не о некогда прекрасных годах нашей жизни, – она о настоящем и о будущем, которое зависит от того, насколько наша аудитория, российские граждане, действительно разделят с нами это великое ощущение красоты и осмысленности жизни. Жизни, которая, конечно же, зависит от котировок на лондонской или токийской бирже, от проблем моногородов и безработицы, но ими не исчерпывается. Поверьте, мы все, кто делает эту программу, испытали новое напряжение и новую неопределенность, обострившиеся во время кризиса, который, похоже, будет теперь всегда с нами и с каждым из нас. И радуемся, что не остались без работы, – так же, как и большинство наших совсем небогатых зрителей. Но все равно, необычайно важно не понять только, но прочувствовать, что жизнь наша – это некий великий и бесценный дар. Во всех своих проблемах, трагедиях, мучениях и испытаниях дар этот хранит великий праздник бытия, который надо открыть в себе и обрадоваться ему. В самые тягостные моменты я вспоминаю фразу, которую Григорий Горин унаследовал от своего дедушки: «Пока вам не нравится жизнь, она проходит».
Я не занимаюсь предновогодним и предрождественским утешительством. И вовсе не призываю к смирению. Просто, провожая уходящий, трудный для всех нас год, важно еще раз ощутить ценность настоящего, сегодняшней нашей жизни, которая требует мужества и осмысленных действий. Можно надеяться на государство или на доброго дядю, но лучше на самих себя и своих близких. И не позволять никому отравлять эти бесценные мгновения нашего в общем-то кратковременного пребывания на Земле. Понятно, что нам надо защищать нашу минувшую историю, ибо реальное будущее может быть построено лишь на фундаменте реального прошлого, сегодня об этом не говорит только ленивый. А прошлое, как писал Томас Манн в «Иосифе и его братьях», «колодец глубины несказанной». Но будет ужасно, если мы будем жить только во имя прошлого. В конечном счете это всегда означает, что мы боимся настоящего и не знаем, что нам в нем делать. Стиль ретро – обволакивающе сентиментален. Но он не убережет от тревог и волнений настоящего времени – разве что отвлечет ненадолго. Можно, конечно, ссылаться на К.С. Станиславского, который говорил, что никакого настоящего времени нет. Есть лишь переход из прошлого в будущее. Но этот текучий или, скорее, стремительно свершающийся процесс – и есть наша жизнь. И ее надо защищать с неменьшей страстью, чем наше прошлое. Ее суть и смысл. Ее боль и радость. Всегда. В любых предлагаемых обстоятельствах. И только так мы поймем, что она действительно прекрасна.
С Новым годом!
Декабрь 2009
Вера и (или) гуманизм
В рамках форума гражданских обществ «Россия и Италия в посткризисной Европе», который проходил в Риме 2 декабря 2009 года, накануне российско-итальянских межгосударственных консультаций на высшем уровне, состоялась презентация книги Папы Римского Бенедикта XVI «Европа. Духовная родина», выпущенной на двух языках: русском и итальянском, с уважительным и глубоким предисловием председателя Отдела внешних церковных связей Русской православной церкви Архиепископа Волоколамского Илариона. Тот факт, что все это происходило за день до того, как Россия и Ватикан приняли решение установить полноформатные дипломатические отношения, а в презентации принимали участие не только генеральный секретарь общественной организации по культурным связям с Россией Sofia издатель Пьерлука Адзаро, но и секретарь комитета Католической церкви по культурному сотрудничеству с православными церквами при Папском совете по продвижению единства христиан отец Милан Зуст и секретарь по делам дальнего зарубежья Отдела внешних церковных связей Московского патриархата отец Сергий Звонарев, придавал этому событию исключительное значение.
Признаюсь, двадцать с лишним лет назад мне приходилось принимать участие в издании русского перевода пьесы Иоанна Павла II «Лавка антиквара», которую он написал в пору, когда был еще архиепископом Войтылой (мы опубликовали ее в журнале «Театр»), и я хорошо помню все сложности переписки с Папским Престолом. Но тогда нами двигало лишь издательское честолюбие. Нынешний случай имеет куда как более серьезный и объемлющий смысл. И значение его выходит далеко за рамки взаимоотношений двух великих христианских церквей. Более того, оно выходит даже за рамки европейской цивилизации и культуры, о которых, что естественно, в первую очередь размышляли, представляя книгу Бенедикта XVI.
Примечательно, что содержание этого труда, а он составлен из важнейших выступлений Папы, перекликается с воззрениями многих европейских лидеров, с европоцентристской доктриной как таковой и ее реальным воплощением в Соединенные Штаты Европы – Евросоюз. При этом для итальянских политиков, и прежде всего для Сильвио Берлускони и Франко Фраттини, министра иностранных дел, который выступал на форуме в рамках политической дискуссии, характерно понимание того, что формирование политической карты Европы еще не завершено, что без России Европа не обладает достаточной полнотой и защищенностью. И это и предопределяет интерес к предложениям Москвы о новой конструкции европейской безопасности. Однако эта политическая перекличка лишь один – и далеко не самый существенный – пласт смыслов, сконцентрированных в книге «Европа. Духовная родина».
Главное в ней – размышления о христианстве и Европе как о своего рода духовном тождестве, историческом и внеисторическом, метафизическом единстве, значение которого особенно важно сегодня, в эпоху постиндустриального общества, в пору глобализации, испытывающей на прочность все традиционные христианские ценности.
Важно отметить, что о кризисе ценностей говорил в своем выступлении и министр культуры Италии Сандро Бонди – он, как и служители Церкви, видит путь к его преодолению в культуре, образовании и вере (в данном случае не надо спорить о последовательности слов). Примечательно, что глобализация не воспринимается ни автором книги, ни участниками ее презентации новым воплощением христианской идеи: они не видят в ее агрессии духовного смысла, справедливо ощущая в ней торжество материальной необходимости. Но наибольшее отторжение вызывает понимание современности как постхристианской эпохи, в которой вера – в том числе и христианская – становится частным делом каждого человека, как политические убеждения или сексуальная ориентация. В этом смысле отец Сергий высказался резко и определенно: «Религия, вера – это не хобби». Вытеснение религиозного измерения из публичной среды, из социальной жизни кажется христианским мыслителям легкомысленным высокомерием, гордыней, которая ведет человечество, в том числе и европейское сообщество, к духовной катастрофе, к историческому поражению. Они уверены в том, что светская мораль не знает понятия греха, ибо ставит идеи демократии, толерантности и прав человека выше внеличностных, надындивидуальных ценностей, которые несет христианство. Отец Милан и отец Сергий были едины в своих тревогах и своих надеждах. В этом смысле их диалог убеждал в
