class="p1">— Может быть, может быть, — сказал полковник Бекк. — Иногда, Колин, я подозреваю тебя — вдруг ты переметнулся на их сторону. Иногда я подозреваю себя — вдруг я переметнулся на их сторону. А потом снова — на нашу. Вселенский кавардак.
Мой самолет улетал в десять вечера. Я пошел навестить Пуаро. На этот раз он пил sirop de cassis (по-нашему, сироп из черной смородины). Предложил и мне. Я отказался. Джордж принес виски. Все, как всегда.
— У тебя скверное настроение? — спросил Пуаро.
— Нет. Просто лечу за границу.
Он посмотрел на меня. Я кивнул.
— Значит, так?
— Значит, так.
— Желаю успеха.
— Спасибо. А у вас как дела, Пуаро, справились с домашним заданием?
— Pardon.[1578]
— Как насчет краудинского убийства — откинулись в кресле, прикрыли глаза и нашли ответ?
— Все, что ты тут оставил, я прочел с большим интересом, — сказал Пуаро.
— Тут не много, не так ли? Я же говорил, что с соседями — полный провал…
— Напротив. По меньшей мере двое из них отпускают замечания, в которых что-то есть.
— Кто? Где?
Довольно раздраженным голосом Пуаро заявил, что мне следует перечитать собственные записи.
— Тогда сам увидишь — это бросается в глаза. А сейчас нужно найти еще кого-нибудь.
— Больше никого нет.
— Должен быть. Всегда кто-нибудь что-нибудь видит. Это аксиома.
— Может быть, и аксиома, но не в этом деле. Кстати, у меня новость. Произошло еще одно убийство.
— Да? Так быстро? Любопытно. Рассказывай.
Я рассказал. Он допрашивал меня с пристрастием, пока не вытянул все до последнего пустяка. Я рассказал ему и об открытке, которую отдал Хардкаслу.
— «Помни, — четыре, один, три или — четыре, тринадцать», — повторил он. — Да, это оно и есть.
— Что «оно и есть»?
Пуаро прикрыл глаза.
— На этой открытке не хватает одной детали — кровавого отпечатка указательного пальца.
Я подозрительно посмотрел на Пуаро.
— Но все-таки, что вы думаете об убийстве?
— Все проясняется — как и всегда, одному убийце не справиться.
— Но кто убийца?
Лукавый Пуаро не ответил.
— Ты не позволишь мне, пока ты в отъезде, провести небольшое расследование?
— А именно?
— Завтра я попрошу мисс Лемон написать письмо одному моему старому другу, адвокату, мистеру Эндерби. Я хочу кое-что уточнить в брачных записях Сомерсет-хауза. И еще она отправит за океан одну телеграмму.
— По-моему, это нечестно, — возразил я. — Вы должны только сидеть и думать.
— Но я этим и занимаюсь! Мисс Лемон должна всего-навсего получить подтверждение моим выводам. Я нуждаюсь не в информации, а в конфирмации.
— Не верю я вам, Пуаро. Вы блефуете. До сих пор неизвестно даже, кто убит…
— Мне — известно.
— Как его имя?
— Понятия не имею. Имя не важно. Мне известно — если ты в состоянии это понять — не имя, а кто он такой.
— Мошенник?
Пуаро закрыл глаза в подтверждении.
— Частный детектив?
Пуаро глаза открыл.
— Я отвечу тебе небольшой цитатой. В последнее время мне нравится цитировать. А больше не скажу ничего. И с величайшей серьезностью он продекламировал:
«Тут-тут-тут, придешь — тебя убьют».
Глава 21
Инспектор Хардкасл бросил взгляд на календарь на своем столе. Двадцатое сентября. Прошло уже больше десяти дней. А из-за того, что с самого начала все уперлось в опознание трупа, сделано намного меньше, чем ему хотелось. Расследование затянулось. Казалось, все дорожки зашли в тупик и оборвались. Лабораторные исследования одежды тоже ничего не дали. И в самой одежде нет никакой подсказки, где искать. Одежда добротная, хорошего качества, заграничная, не новая, но в хорошем состоянии. Никаких меток прачечной или чистки. Осмотр дантиста тоже ничего не дал. Убитый так и остался «таинственным незнакомцем». Хотя Хардкасл чувствовал, что нет в нем ничего таинственного. У него вид обычного нормального человека. Просто никто не может прийти и его опознать. Хардкасл понимал, что в этом-то вся и штука. Он вздохнул, вспомнив все телефонные звонки и письма, обрушившиеся на него после публикации в газетах фотографии, снабженной подписью: «Знаете ли вы этого человека?» Поразительно, сколько людей узнали в нем своего знакомого. Писали дочери, много лет назад лишившиеся отца и исполненные надежды, что видят его лицо. Старая женщина лет девяноста уверяла, будто узнала сына, который уехал из дому лет тридцать назад. Писали бесчисленные жены, принявшие его за пропавшего мужа. И только сестры не заявляли, будто это исчезнувший брат. Похоже, сестры реже лелеют надежду на встречу. И писали, конечно, бесчисленные свидетели, видевшие «именно этого» человека в Линкольншире, Ньюкасле, Девоне, Лондоне, в метро, в автобусе; то он с мрачным видом прятался на краю дороги, у волнолома, то выходил из кино, пытаясь прикрыть лицо. Из сотен нитей были выбраны и проверены самые многообещающие, но безрезультатно.
А сегодня у инспектора вновь появилась надежда. Он еще раз взглянул на лежавшее перед ним письмо. Мерлина Райвл. Имя ему не нравилось. Он подумал: пожалуй, никто, будь он в здравом уме, не назвал бы свою дочь Мерлиной[1579]. Имя наверняка вымышленное, а значит, леди выбрала его самостоятельно. Зато Хардкаслу понравилось, как написано письмо. Сдержанно, в меру доверительно. Она писала, что ей кажется, будто убитый похож на ее мужа, с которым она рассталась сколько-то лет назад. Хардкасл назначил ей встречу на сегодняшнее утро. Он нажал кнопку звонка, и в кабинет вошел сержант Крэй.
— Миссис Райвл еще не приехала?
— Только что, — сказал Крэй. — Я как раз шел к вам доложить.
— Как она выглядит?
— Как-то по-театральному, — сказал Крэй, немного подумав. — Слишком накрашена, и не очень удачно. Но в общем, я сказал бы, впечатление приятное.
— Вид расстроенный?
— Нет, что-то я не заметил.
— Хорошо, — сказал Хардкасл, — пусть войдет. Крэй удалился и тут же вернулся, провозгласив:
— Миссис Райвл, сэр.
Инспектор встал и пожал ей руку. Лет пятьдесят, прикинул он, но издалека — правда, довольно приличного далека — можно дать тридцать. Вблизи, из-за небрежно размалеванного лица, она показалась старше и пятидесяти, но все же инспектор остановился на этой цифре. Темные, заметно подкрашенные хной волосы. Шляпы не носит. Одета в темную юбку, белую блузку и пиджак. В руках большая сумка из шотландки. Бряцающий браслет или два, несколько колец. В общем, если судить по внешности, подумал он, человек она довольно приятный. Может быть, не совсем безупречный, но с характером легким, в меру великодушным и добрым. Стоит ли ей доверять? А вот это вопрос. Он бы не поручился, но в нынешнем деле он не стал ручаться бы ни за кого.
— Очень рад вас видеть, миссис Райвл, — сказал он, —
