Поспешное расследование, проведенное перед поездкой, показало, что Элис встретила Сондерборга на поле для гольфа, представилась вдовой, слишком подавленной скорбью, чтобы легко рассказывать о прошлом. Встречались они до свадьбы совсем недолго.
Супружеская жизнь была спокойной, единственные значительные события – регулярные поездки в Европу и Мексику.
Она состояла членом бридж-клуба, занималась благотворительностью, вела активную работу в пользу республиканской партии.
И была Элис Хэвиленд.
Уолли вышел из машины. Около «роллс-ройса» марки «Серебряное облако» последнего выпуска, припаркованного на площадке, с ленивым видом стоял водитель. В открытых дверях гаража виднелся серый «мерседес».
– Чем могу помочь, сэр? – спросил водитель, мускулистый парень лет тридцати, бывший, по всей вероятности, одновременно и телохранителем.
– Благодарю, – начал Уолли. – Боюсь, миссис Сондерборг меня не ждет. Я только что приехал из Сан-Франциско, и не было времени ее предупредить. Но, если бы она смогла уделить мне несколько минут, был бы крайне признателен. Возможно, вы не отказались бы показать ей мою карточку…
Он вынул из кармана белый прямоугольник. На лицевой стороне было выгравировано название конторы «Дугас Инвестигейшнз» и номер телефона. На обратной стороне Уолли написал четыре имени.
Он все хорошенько обдумал и рассчитал, как и когда можно застать ее врасплох.
Водитель взглянул на карточку. Темные глаза по-прежнему оставались бесстрастными. Он молча повернулся, позвонил у двери и вручил карточку горничной.
Уолли подошел к «роллс-ройсу», чувствуя, как утреннее солнце припекает плечи. Хорошо, что догадался надеть шляпу.
– Неплохая машинка! – заметил он. Водитель вновь промолчал.
Прошло десять минут. В машине Уолли не было кондиционера, так что не имело смысла прятаться в ней от солнца. Уолли не очень хотелось заходить в гараж, поэтому он огляделся было в поисках укрытия, но тут входная дверь открылась.
– Миссис Сондерборг вас примет, сэр, – объявила надменная горничная в накрахмаленной униформе и провела его в гостиную, обставленную антикварной мебелью, с дорогими картинами на стенах.
Восточный ковер, должно быть, стоит больше, чем «роллс-ройс». В комнате царил такой неестественный порядок, что, казалось, стоит сдуть невидимую пушинку с бюстов на каменной доске – и все совершенство мгновенно нарушится. Дом смотрелся олицетворением не только богатства, но и образцом классического вкуса старой калифорнийской знати, по сравнению с которым Скарсдейл выглядел коммуной хиппи.
Уолли последовал за горничной к небольшому солярию в глубине дома, где повсюду стояли кусты гибискуса и олеандров в красивых керамических горшках.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласила горничная, показав на удобный диван рядом с журнальным столиком.
Уолли глянул в окно на огромный газон с художественно подстриженными кустами и деревьями, за которыми был виден фонтан.
В шестидесяти-семидесяти ярдах виднелся теннисный корт.
Уолли сел. Прошло еще пять минут. Появилась вторая горничная, спросила, что принести гостю – лимонада или чаю со льдом.
– Чай, пожалуйста.
К тому времени, когда был принесен чай и Уолли сделал первый глоток, прошло уже полчаса с тех пор, как он появился в доме Сондерборгов. Нервный озноб, вызванный возбуждением и прохладным воздухом кондиционированной комнаты, пробегал по телу.
«Готовит свою речь», – думал Уолли, слегка усмехаясь и наблюдая, как капельки воды, конденсируясь, оседают на высоком стакане с ледяным чаем.
Наконец в холле прозвучали шаги. Чрезвычайно привлекательная женщина в узкой юбке и простой летней блузке появилась на пороге, сдержанно улыбаясь.
– Мистер Дугас… – Она подошла к нему, но руки не протянула. – Не вставайте, прошу вас. Чем могу помочь?
«Она моложе меня!»
Уолли словно получил пощечину. В сорок шесть лет он выглядел гораздо старше, чем эта хорошо сохранившаяся, очень красивая женщина. Он так долго думал о ней как о чем-то давно прошедшем, что ожидал увидеть перед собой древнюю старуху.
Но она оказалась очень моложавой, вполне реальной, носившей новое обличье, словно эмблему, свидетельствующую о полной невероятности предположения, что подобная женщина может иметь гнусное прошлое, так тщательно отслеженное Уолли.
Но в его кармане лежали две фотографии, доказательство того, что перед ним была она. Она, и никто иной. Что за актриса!
И очень привлекательна. Ральфу Сондерборгу, насколько знал Уолли, уже около семидесяти. Должно быть, не составляло труда поймать его на удочку.
Взгляд женщины был удивительно внимательным и доброжелательным, он лишал Дугаса воли, выводил из равновесия.
– Что ж, – начал он, – не уверен, что стоило вас беспокоить, мэм, вещами, которые вряд ли вас касаются. Но работа есть работа, – сами понимаете. Нужно учитывать каждую мелочь.
Подготовленная речь лилась гладко, хотя Уолли намеренно ходил вокруг да около, наблюдая за реакцией женщины.
– По правде сказать, я веду расследование для клиента, – с глуповатой улыбкой объяснил он. – Ничего серьезного или незаконного, поверьте. Но если бы вы могли припомнить кое-что, не пришлось бы ездить из города в город. Сберегли бы мне много нервов и труда.
Она грациозно уселась в кресло с цветастой обивкой, держа в руке карточку Уолли, но не глядя на нее.
– Сделаю все, что смогу, – кивнула женщина.
– Итак, – начал Уолли, – попытаюсь быть как можно более кратким.
Он намеренно говорил без всяких интонаций.
– Поправьте меня, если ошибаюсь. В апреле сорок шестого вы родили дочь. С ее отцом вы познакомились в Буффало, где тот сдавал экзамены на звание адвоката, а вы работали в шоу-бизнесе. Брак распался года через два, и вы вернулись к прежней жизни.
Она ничего не ответила, глядя на сыщика с тем же вежливым вниманием, хотя не смогла приглушить подозрительного блеска глаз. Да и вряд ли кто смог на ее месте!
Но эта женщина умела держать себя в руках!
Она держалась настолько непринужденно, будто Уолли был страховым агентом или коммивояжером.
– Насколько мне известно от ваших друзей и знакомых, – продолжал Уолли, медленно прихлебывая чай, – вы много путешествовали все последующие годы. У вас родился второй ребенок, тоже девочка. Она оставалась с вами до двенадцати лет, а потом сбежала. Это более или менее правильно?
Он без стеснения посмотрел ей в глаза, уверенный, что все сказанное, вместе с четырьмя именами на карточке должно было сильно встревожить женщину; ведь без сомнения, никто в ее теперешней жизни не знал о прошлом. Женщина молчала.
