самоуправлении Палестины в срок от шести месяцев до года. Во-вторых, он согласился на включение в состав палестинской команды жителей Восточного Иерусалима. В-третьих, и это самое главное, он заявил, что будет выступать за замораживание строительства так называемых "политических поселений" на оккупированных территориях.
Учитывая столь явное расхождение в платформах основных претендентов, выборы стали практически референдумом по вопросу о мире. Избирателям предлагалось выбрать между экспансионистской территориальной политикой правых и миром, основанным на компромиссе; между строительством новых еврейских поселений и сохранением американской поддержки; между абсорбцией советских иммигрантов в границах, существовавших до 1967 г., и продолжением тратить свои скудные материальные ресурсы на строительство Большого Израиля. В основе этих выборов лежал еще более важный вопрос: хотят ли они жить в государстве, состоящем в основном из евреев и уважающем права арабского меньшинства, проживающего в его границах, или в государстве со значительным арабским населением, настроенным резко против израильского правления и поэтому подвергающимся репрессивному военному режиму и лишенным права голоса? Выбор стоял между демократическим еврейским государством и государством, стоящим на пути превращения в двунациональное и недемократическое.
На этот ряд сложных вопросов израильский электорат дал нехарактерно четкий ответ. Он вернул Лейбористскую партию к власти, получив решающий мандат на реализацию своей программы, и отодвинул Ликуд в оппозицию. Лейбористы увеличили число своих мест в Кнессете с 39 до 44, а Ликуд - с 40 до 32. Сопоставимую по масштабам победу можно найти только на выборах 1977 года.
Однако было бы неверно объяснять поражение "Ликуда" только его внешней политикой. Здесь действовали и другие силы, не связанные или лишь отчасти связанные с внешней политикой. Основные причины поражения Ликуда можно кратко сформулировать следующим образом. Во-первых, после пятнадцати лет пребывания у власти блок "Ликуд" предстал перед избирателями неаппетитным зрелищем внутренних разногласий, коррупции, самодовольства и отсутствия лидерства. Во-вторых, деятельность "Ликуда" по управлению экономикой была омрачена некомпетентностью, высокой инфляцией и 11-процентной безработицей. В-третьих, явный антагонизм ашкеназской элиты к выходцу из Марокко Давиду Леви и его соратникам вызвал дезертирство среди традиционных восточных сторонников Ликуда. В-четвертых, неудовлетворительная работа "Ликуда" по преодолению притока иммигрантов из Советского Союза настроила многих новых членов партии против правящей партии. В-пятых, "Ликуд" не смог подавить интифаду военными средствами и не смог предложить сколько-нибудь убедительного политического решения. В-шестых, значительная часть израильтян, придерживающихся средних взглядов, пришла к выводу, что условия для мирного урегулирования арабо-израильского конфликта уже созрели и что именно их правительство сдерживает этот процесс. И, наконец, многие израильтяне считали, что Шамир пожертвовал особыми отношениями с Америкой - их спасательным кругом - на доктринальном алтаре Большого Израиля и что ему пора уступить место более прагматичному лидеру.
Потерпев поражение, Шамир остался таким же неапологетичным и нераскаявшимся в своей идеологической приверженности Земле Израиля, как и при власти. Многие наблюдатели подозревали, что он не вел переговоры добросовестно и использовал мирный процесс, финансируемый американцами, лишь как дымовую завесу для укрепления израильского контроля над Западным берегом реки Иордан и сектором Газа. Шамир сам подтвердил эти подозрения в ослепительно откровенном интервью, которое он дал израильской газете "Маарив" на следующий день после своего поражения на выборах. В этом интервью Шамир подчеркнул, что "Ликуд" должен руководствоваться идеологией, поскольку ни одно политическое движение не может выжить, если оно не руководствуется идеологией. Центральным элементом идеологии его партии, по его словам, является Земля Израиля, и в этом вопросе не может быть компромиссов. "Умеренность, - пояснил он, - должна относиться к тактике, но не к цели. Именно так я действовал на посту премьер-министра. В своей политической деятельности я знаю, как проявить тактику умеренности, но при этом ни в чем не уступать цели - целостности Земли Израиля. В моих глазах тот, кто не согласен с этим, не принадлежит к национальному движению".
Шамир раскрыл свою тайную программу мирных переговоров, когда его спросили, о чем он больше всего сожалеет после своего ухода от власти. "Мне очень больно, - ответил он, - что в ближайшие четыре года я не смогу расширить поселения в Иудее и Самарии и завершить демографическую революцию в Земле Израиля. Я знаю, что теперь другие будут пытаться работать против этого. Без этой демографической революции разговоры об автономии не имеют смысла, поскольку существует опасность превращения ее в палестинское государство. Что это за разговоры о "политическом урегулировании"? Я бы вел переговоры об автономии в течение десяти лет, и за это время мы бы достигли полумиллиона человек в Иудее и Самарии". Когда Шамиру напомнили, что, судя по результатам недавних выборов, большинство за Большую Землю Израиля отсутствует, он прямо ответил: "Я не верю, что есть большинство за Большую Землю Израиля. Но это может быть достигнуто со временем. Это должно быть историческим направлением. Если мы откажемся от этой основы, то ничто не будет препятствовать созданию палестинского государства".
Интервью Шамира широко освещалось в международных СМИ и вызвало возмущение как американцев, так и арабов, палестинцев и израильтян. Высказывания Шамира возмутили некоторых его коллег по министерству, которые посчитали, что его признание запятнало их. Моше Аренс, решивший уйти из политики после унизительного поражения своей партии, назвал высказывания Шамира "ошибкой". Лидеры Партии труда присоединились к всеобщему осуждению Шамира. В Вашингтоне подняли брови, особенно в Госдепартаменте, где, похоже, подтвердились давние подозрения, что их союзник зря тратит время. Соседи Израиля, и без того не слишком доверявшие Шамиру, теперь узнали из первых уст, что с самого начала, несмотря на всю мирную риторику, звучавшую из Иерусалима, он втайне рассчитывал на то, что мирные переговоры провалятся. Таково было мрачное наследие, оставленное Шамиром своим преемникам по лейбористской партии.
Ицхак Шамир как на словах, так и на деле был приверженцем теории постоянного конфликта между Израилем и арабами. Все проявления арабской сдержанности были для него лишь миражом. Война была более созвучна его внутренним ощущениям и мировоззрению, чем возможность мирного сосуществования. В его понимании Израиль со всех сторон был окружен врагами, не заслуживающими доверия, порочными по своей сути и неизменно нацеленными на его уничтожение. Ведение войны было не просто необходимым условием выживания Израиля, но и достойным образом жизни. За два дня до своего поражения на выборах Шамир выступил в Кирьят-Ате на мемориальном собрании борцов за свободу Израиля (известных как "банда Штерна"). Его тема заключалась в том, что со времен Войны за независимость ничего не изменилось. "Нам и сегодня нужна эта правда, правда о силе войны, или, по крайней мере, мы должны признать, что война неизбежна, потому что без нее жизнь
