которой он говорил, что переговоры с арабами должны вестись, и только после возведения "железной стены" с ними будет достигнуто соглашение. Аренс задал вопрос, построена ли эта стена, и ответил на него утвердительно: евреев больше нельзя изгонять. На второй вопрос - с кем они должны разговаривать - Аренс ответил, что, помимо воюющих с ними арабских государств, они должны заняться проблемами и чаяниями палестинцев и поговорить с ними о временном соглашении по типу Кэмп-Дэвидских соглашений. Вряд ли это было радикальное предложение, однако оно не соответствовало общей стратегии Шамира - уклонение и промедление.
Однако Израиль был экономически уязвим. Его зависимость от американской финансовой помощи в деле абсорбции масштабной еврейской иммиграции из Советского Союза давала Джорджу Бушу беспрецедентные рычаги влияния. Он использовал его в полной мере. Отказав Израилю в кредитной гарантии на 10 млрд. долларов, он вынудил Шамира сесть за стол переговоров. Америка предоставила Израилю помощь на общую сумму 77 млрд. долл. и продолжает субсидировать еврейское государство на сумму 3 млрд. долл. в год. Никогда еще в анналах человеческой истории столь малое число людей не было столь многим обязано. Сам Буш не считал себя в долгу ни перед Израилем, ни перед американским еврейством. В течение восьми лет он был вице-президентом в самой произраильской администрации в истории США, однако на президентских выборах 1988 г. он набрал всего 5% голосов евреев. Таким образом, у Буша была сильная позиция внутри страны, чтобы поставить Шамира перед выбором: сохранить оккупированные территории или сохранить поддержку США.
Мадридская мирная конференция была тщательно срежиссирована американцами, а главным кукловодом выступил Джеймс Бейкер. Именно он и его помощники, которых стали называть "процессорами мира", выбрали место проведения конференции, разослали официальные приглашения, предоставили письменные гарантии каждому участнику и оговорили, что основой переговоров будут резолюции Совета Безопасности 242 и 338 и принцип обмена территории на мир.
От предыдущих арабо-израильских конференций Мадрид отличало то, что палестинцы впервые были представлены там на равных с Израилем. Мадрид ознаменовал появление палестинцев, долгое время считавшихся отсутствующей стороной, за столом ближневосточных конференций. Само присутствие официальных палестинских представителей в Мадриде означало если не отмену, то хотя бы изменение многолетнего отказа Израиля рассматривать палестинцев как партнера по переговорам, как ценного собеседника. В результате наложенного Израилем вето на членов ООП и жителей Восточного Иерусалима палестинская делегация вошла в состав совместной иорданско-палестинской делегации и консультативного совета, координатором которого стал Фейсал Хусейни, а пресс-секретарем - доктор Ханан Ашрави. Парадоксально, но, исключив ООП, Израиль помог жителям оккупированных территорий выдвинуть новые лица и создать новый образ палестинского национализма.
Шамир отправился в Мадрид в вызывающем и непримиримом настроении. Вступительные речи глав израильской и палестинской делегаций точно отражали позиции обеих сторон. Шамир, подобно французским Бурбонам, казалось, ничему не научился и ничего не забыл. Весь тон его выступления был анахроничен, пропитан затхлой риторикой прошлого и совершенно не соответствовал случаю. Он использовал эту трибуну для того, чтобы произнести первую в истории Израиля речь перед арабской аудиторией. Его версия арабо-израильского конфликта была исключительно узкой и близорукой. Он представил Израиль просто как жертву арабской агрессии и отказался признать, что в отношении арабов и палестинцев к Израилю произошла какая-либо эволюция. Все арабы, по мнению Шамира, хотели уничтожить Израиль, разница между ними заключалась лишь в способах его уничтожения. В его речи, изобиловавшей антиарабскими клише, было крайне мало сути. Настаивая на том, что первопричиной конфликта является не территория, а отказ арабов признать легитимность государства Израиль, он был близок к тому, чтобы отвергнуть всю основу конференции - резолюции ООН и принцип "земля в обмен на мир".
Контраст между речью Шамира и выступлением главы палестинской делегации доктора Хайдара Абдель Шафи вряд ли мог быть более разительным ни по тону, ни по духу, ни по содержанию. В этой единственной речи было больше свидетельств нового мышления, чем во всех остальных выступлениях, как арабских, так и израильских, вместе взятых. Абдель Шафи напомнил собравшимся, что настало время палестинцам рассказать свою собственную историю. Обращаясь к прошлому, он, тем не менее, смотрел не назад, а вперед. "От имени палестинского народа, - сказал он, - мы хотим напрямую обратиться к израильскому народу, с которым у нас был длительный обмен болью: давайте вместо этого поделимся надеждой. Мы готовы жить бок о бок на земле и в обещании будущего. Однако для того, чтобы делиться, нужны два партнера, готовых делиться на равных. Взаимность и взаимовыручка должны прийти на смену господству и враждебности для подлинного примирения и сосуществования в рамках международного права. Ваша и наша безопасность зависят друг от друга, они так же переплетены, как страхи и кошмары наших детей".
Основная идея Абдель Шафи заключалась в том, что израильская оккупация должна быть прекращена, что палестинцы имеют право на самоопределение и что они намерены неустанно добиваться этого права до тех пор, пока не добьются создания своего государства. Интифада, по его мнению, уже начала воплощать палестинское государство, создавать его институты и инфраструктуру. Однако, заявляя о своей притязательности на палестинскую государственность, Абдель Шафи оговаривал ее двумя существенными моментами. Во-первых, он признал необходимость переходного этапа при условии, что временные договоренности не будут трансформированы в постоянный статус. Во-вторых, он предполагал конфедерацию между окончательно независимой Палестиной и Иорданией.
Когда глава палестинской делегации произносил свою речь, премьер-министр Израиля с каменным лицом передал записку своему коллеге. Один из пяти тысяч журналистов, освещавших конференцию, предположил, что в записке вполне могло быть написано: "Мы совершили большую ошибку. Мы должны были настаивать на том, что ООП является единственным законным представителем палестинского народа".
Речь Абдель Шафи в Мадриде стала одновременно и самым красноречивым, и самым умеренным изложением палестинской позиции, когда-либо произнесенным официальным представителем Палестины с момента начала конфликта в конце XIX века. ООП, при всей ее растущей умеренности, никогда не была способна сформулировать столь четкое мирное предложение Израилю в силу своих внутренних разногласий и ограничений межарабской политики. Ни один представитель ООП никогда не мог так недвусмысленно заявить, что палестинское государство готово к конфедерации с Иорданией. Весь тон выступления был более примирительным и конструктивным, чем даже самые умеренные заявления ООП. По словам одного из представителей ООП Афифа Сафиеха, речь была "неоправданно разумной". Главная цель выступления, поддержанная лидерами ООП в Тунисе, заключалась в том, чтобы убедить израильскую общественность в том, что палестинцы действительно настроены на мирное сосуществование. В международных средствах массовой информации речь получила все похвалы. Даже некоторые израильские официальные лица в Мадриде признались, что были
