духа кивнул:
– Отлично. Принятый Ари, ты обвиняешься в угрозе жестоким насилием, нарушающей законы Ашрама.
О собственном своде законов школы я слышал первый раз. Но, раз таковой имеется, неудивительно, что привел нас сюда монах, а не кутри или иной вооруженный стражник, исполняющий законы Империи.
– Подтверди, что понимаешь меня, Принятый Ари, – остановил на мне тяжелый взгляд Мастер духа.
– Не совсем.
– Судя по заявлению Кейтара Нихама, ты угрожал ему жестоким насилием – вплоть до убийства. Теперь понимаешь?
Не похоже, что Даврам занимает мою сторону…
– Да, директор, – кивнул я.
– Правдиво ли заявление Кейтара Нихама? Действительно ли ты настолько серьезно ему угрожал?
– Нет.
– Ложь!
Нихам шагнул ко мне, однако его остановила дубинка монаха. Тот не тронул болвана, лишь выставил свое орудие вперед, преграждая путь. Нихам вздохнул и взял себя в руки:
– Он угрожал, директор. У меня есть свидетели…
– Твои прихвостни! Их лживые языки готовы оболгать невинного человека с тем же рвением, что лижут твою…
– Принятый Ари! Тебе не дозволено сквернословить в присутствии Мастеров или иных риши, в какой бы части Ашрама ты ни находился! Ты меня понимаешь? – Директор привстал и обжег меня гневным взглядом.
– Да, прости.
Он вроде бы смягчился и снова откинулся на спинку кресла.
– Хорошо. Прошу не допускать сквернословия впредь, иначе я выдвину против тебя еще одно обвинение.
Я прикусил язык.
– Между прочим, мальчик поднял важный вопрос, – поднялся из-за стола Ватин. – Мастер философии, риши Врук, – официально представился он и замер, ожидая разрешения продолжить.
Директор сделал ленивый жест, позволяя моему другу высказаться.
– Благодарю. Принятый Ари имеет основания усомниться в свидетельствах Кейтара Нихама и его приятелей, происходящих из знатных семей. Подобные ученики имеют возможность откупиться от любых неприятностей или… или ввергнуть ученика из низших каст в беду, степень которой определяет содержимое их кошеля.
За столом раздалось недружное, но одобрительное бормотание, но его быстро пресек директор:
– Кейтар Нихам, соблаговоли сообщить нам, что именно сказал тебе Принятый Ари.
– Он поклялся, что скинет мой труп к подножию горы.
– Я такого не говорил!
– Тихо! – рявкнул директор и снова взглянул на моего врага: – Повтори его угрозу слово в слово.
Нихам замялся и отвел глаза.
– Он рассказал об убитых им людях в ответ на мои слова, которые счел для себя обидными. Намек я понял: со мной он собирается покончить точно так же.
Истину он несколько исказил. Намекать-то я намекал, только о настоящей угрозе речи не шло – было лишь намерение отпугнуть Нихама и его мерзкую свору.
– Это правда, Принятый Ари?
Я лишь махнул рукой:
– Нихам меня и вправду оскорбил. Другое дело, что я не принял его слова близко к сердцу, потому что знаю: разговаривать иначе его просто не научили. Я не последний, кого он обидел, и не первый. Первой, вероятно, была его мать – так что все это яйца выеденного не стоит.
Несколько Мастеров с трудом подавили смешок, опасаясь рассердить директора.
– Принятый Ари, если будешь продолжать в том же духе, тебе предъявят еще одно обвинение.
Я заговорил, тщательно подбирая слова:
– Никто ему не угрожал. Да, мы повздорили. В какой-то момент я вспомнил, как мне приходилось спасать собственную жизнь в прошлом. Однако я ни слова не сказал, что собираюсь проделать то же самое с Нихамом. Возможно, он неправильно меня понял? Если так, то обвинить меня его заставило бурное воображение.
Ватин незаметно мне подмигнул, и я сдержал улыбку. Его уроки философии оказывали мне неоценимую помощь.
– Черт бы тебя побрал! Ты имел в виду то, что говорил, ты, грязный полукровка, Оскверненная дворняга!
Хм… Что-то директор не поторопился ко мне на помощь, когда Нихам пересек черту приличия.
– Уффф… – поджал губы риши Брамья. – У кого выше каста, тот и прав.
На него уставилось сразу несколько Мастеров, однако риши лишь пожал плечами:
– Что я такого сказал?
Мастер ремесел расстроенно подперла голову рукой.
– Итак, Принятый Ари, вероятно, твой ответ мог быть истолкован как угроза. Может, значение его и преувеличено, но верно ли, что твои слова содержали настолько пугающие факты, что Кейтар Нихам, услышав их, мог и вправду почувствовать себя в опасности?
Я пожал плечами:
– Только если бы мы с ним оказались в Кешуме. Если бы Нихам был бандитом, торгующим белой отрадой и угнетающим детишек. Тогда да. А еще ему полагалось бы стоять на самом краю крыши. Все это не так, поэтому я бы сказал, что Нихам преувеличивает, и очень здорово.
Директор вздохнул и потер глаза:
– Мы услышали достаточно, не так ли?
Он глянул на Мастеров, и те, пошушукавшись, кивнули.
– Хорошо. Кейтар Нихам будет оштрафован в размере благотворительного взноса его семьи в казну Ашрама. Два золотых за беспричинную враждебность и явное намерение подать жалобу с целью причинения еще большего вреда Принятому Ари.
Я едва не поперхнулся.
Однако же семейка Нихама далеко не бедна, если имеет возможность легко пожертвовать два золотых. Кстати, мой враг и глазом не моргнул, когда его еще и оштрафовали на такую же сумму.
– Принятый Ари будет оштрафован на сумму, соответствующую его взносу…
– Что?
Мои глаза чуть не вылезли из орбит, когда я уставился на Ватина, надеясь, что тот пояснит непонятное решение.
– Ари, ты угрожал ученику Ашрама. Неважно, насколько умно ты завуалировал угрозу, намек в ней звучал. Намек прозрачный, так что Нихам ощутил страх за собственную жизнь. Это недопустимо, вот почему мы приговариваем тебя к штрафу в три монеты серебром и к наказанию. – От ледяного взгляда директора стены комнаты запросто могли бы покрыться инеем. – Блюститель дисциплины Бану, какое наказание можем мы назначить Принятому Ари за его провинность?
Монах закрепил кожаный ремешок дубинки на поясе мантии и задумчиво сложил руки:
– Восемь ударов плетью или, на выбор, помещение в холодный карцер на целый цикл, без права посещения занятий, где виновный поразмыслит над своим проступком. За пропущенные уроки и невыполненную работу ученик тем не менее будет нести полную ответственность. Третий вариант – епитимья, соответствующая тяжести содеянного.
– Благодарю тебя, Бану, – кивнул директор и обернулся ко мне: – Итак, Принятый Ари… Какое наказание ты предпочтешь?
Я с трудом разомкнул гневно сжатые челюсти:
– Честно говоря, директор, мне не нравится ни одно из трех.
Он лишь слабо улыбнулся, а Мастер плетений, приложив кончик пальца к носу, мне подмигнул. Ватин вздохнул, показывая всем своим видом, что не стоит играть с огнем. Похоже, он прав…
– На порку не соглашусь никогда в жизни, – процедил я таким тоном, что Мастера невольно напряглись.
Увы, голос выдал мои истинные чувства, сколько бы
