А если и нет – в таланте им, похоже, не откажешь.
Смуглый парень явно решил, что предсказание относится именно к нему.
– Ну что ж, во всяком случае, долго ждать не пришлось, – заметил Мастер. – Не каждый так быстро догадывается о своей участи. Если ты наделал в штанишки – неважно, в прямом смысле или фигурально, – то поднимайся и уходи тотчас.
Парень последовал совету, а мы в молчании наблюдали, как он бредет со двора.
Мастер плетения похлопал руками, словно стряхивая с них пыль:
– Итак, одним пустоголовым в этом семестре меньше.
Он рассмеялся, обвел взглядом аудиторию и остановился на мне.
Я пригнулся как можно ниже, натянув на голову капюшон плаща.
– О-хо-хо, – пробормотал Мастер, ткнув пальцем в мою сторону. – Можешь присоединиться к этому молодцу. Давай выметайся, – буркнул он, указав на выход.
От его грубости я лишь раззадорился. Почти каждый ученик на моем месте послушался бы риши, у меня же последнее время развилось стойкое отвращение к приказам облеченных властью.
Скрестив на груди руки, я уселся глубже, показывая всем своим видом, что никуда не уйду.
– Нет!
Мастер плетений заморгал, склонил голову к плечу и приложил ладонь к уху:
– Прости, не расслышал?
Сложив руки наподобие рупора, я громко повторил:
– Нет!
Мой голос прозвучал в тишине ударом колокола.
Риши гневно воззрился в мою сторону, но я не дал ему шанса ответить:
– Моя учеба оплачена серебром. Хочу остаться – и останусь. – Сдвинув капюшон, я с опаской уставился на Мастера плетений. – Прав у меня не меньше, чем у остальных, и я уже умею удерживать грани восприятия.
По амфитеатру легким ветерком загулял недоуменный шепот. Хм, да тут, оказывается, о гранях слышали далеко не все!
Выходит, я значительно опередил многих учеников – пусть пока только в теории, и Мастер плетений это знал.
Риши насупился и зашевелил губами, словно пережевывая жилистый кусок мяса, и вдруг хищно ухмыльнулся. Ни дать ни взять – лиса, напавшая на след отбившихся от мамы-курицы цыплят.
– Итак, ты вбил себе в голову, что знаешь о плетениях и принципах их действия столько, что заслуживаешь места на моем курсе?
Я не клюнул на его уловку:
– Сегодня ведь только введение в принципы, разве не так? Я не считаю, что познал достаточно, иначе не пришел бы на занятие. Тем не менее мне кое-что известно, и я готов доказать, что ты не потратишь время напрасно.
– Я так и не думал. – Он угрожающе воздел указательный палец. – Я просто не желаю тебя учить. Понимаешь разницу? Если нет – тебе придется непросто.
Преодолев искушение вскочить с лавки, я бросил на Мастера вызывающий взгляд, состроив рассерженную, но не угрожающую мину.
Он улыбнулся.
Я слегка поник, сообразив, что задумал Мастер. Зная о моей вспыльчивости, хотел меня подловить, и я невольно доказал, что он на верном пути.
– О-хо-хо… Значит, ты желаешь учиться?
– Желаю и могу. Поэтому и пришел.
Я старался говорить как можно спокойнее, стерев с лица все признаки раздражения.
– Каковы семь основополагающих принципов искусства плетений? – скороговоркой пробормотал риши, и я едва разобрал вопрос.
Вспомнил разговоры с Маграбом, однако на ум ничего не шло.
– Я…
– Медленно соображаем. Кое-кто тут утверждал, что имеет представление о плетениях? Да ты даже не знаешь, с чего начать! – Он самодовольно заулыбался, как делают гадкие самоуверенные старики.
Я испытал сумасшедшее желание стереть усмешку с лица Мастера, однако не дал ему возможности одержать над собой маленькую победу:
– Во время испытания я рассказывал, что умею, а чему не научился. Похоже, для зачисления в Ашрам этого хватило.
Он сдвинул брови.
Понял – тут не поспоришь. В конце концов, меня рекомендовал один из Мастеров Ашрама, поручился, что я прошел некоторую подготовку, пусть она, на взгляд Мастера плетений, и была недостаточной. И все же Ватин дал понять экзаменующим, что я теоретически способен противостоять чужим плете-ниям.
Риши сделал небольшой круг, перепрыгивая через торчащие из земли булыжники, и вдруг разразился потоком непристойной брани, заставившей покраснеть многих учеников.
Я вращался в самых низах, был вором и даже, по слухам, отчаянным головорезом, однако проклятия, лившиеся из уст Мастера, заставили меня удивленно распахнуть глаза.
Хм, а воображение у него неплохое. Впрочем, иначе он не был бы плетущим.
Завершив изобретательное ругательство, риши наклонился и подобрал камень. На его лице появилось озорное и несколько безумное выражение, в глазах зажегся опасный огонек:
– Как думаете, куда упадет этот булыжник, если я брошу его вверх?
Пока ученики молча обменивались взглядами, Ради подал голос:
– Мы не сможем угадать, пока ты не скажешь, в какую сторону намерен его кинуть.
Мастер плетений ответил ему мягкой и довольно искренней улыбкой:
– Верно мыслишь. Допустим, туда. – Подбросив камень на ладони, он сделал вид, что швыряет его вправо от себя.
– Наверное, он упадет примерно вон там, – махнул рукой Ради.
Риши выгнул бровь и одарил нас многозначительным взглядом:
– Ой ли?
Камень полетел в небо, и губы Мастера зашевелились. Слов было не разобрать, и по губам не прочтешь.
Достигнув высшей точки полета, булыжник начал падать, однако летел не прямо, а по обратной дуге и приземлился точно в руку Мастера.
Аудитория лишь захлопала глазами.
– Кто-нибудь ожидал подобной траектории?
Он перекинул камень из руки в руку, затем бросил его в другую сторону. На сей раз снаряд, снижаясь, вильнул в воздухе и начал падать в ту точку, в которую упасть никак не мог. Сделав несколько быстрых шагов, Мастер его поймал.
– А теперь? – Он взглянул на меня с ехидной улыбкой.
Я уже догадался, что пришло ему в голову, и вспомнил, как Маграб показывал тот же самый трюк. Подбросив камень, он связывал его плетением с моей черепушкой. Сколько я тогда испытал боли и злости…
Я не отвел глаз, и улыбка Мастера поблекла.
– Итак, я подкину булыжник над головой этого молодца, вознамерившегося стать плетущим. Затем создам плетение, которое заставит его упасть точно на макушку. Посмотрим, удастся ли камешку вбить в толстый череп нашего спорщика то, что я пытаюсь ему втолковать.
Камень вновь взвился в воздух.
Я быстро свернул ткань разума. Плетения мне пока неподвластны – с этим ничего не поделаешь, и все же я сумел моментально создать два зеркальных образа камня, пролетающего мимо моей головы. Сначала два, потом четыре, восемь, десять. Дальше удвоить количество граней не удавалось – давненько не упражнялся. Четырнадцать, шестнадцать. До двадцати я добраться не смог.
Булыжник завис в высшей точке прямо над моей маковкой, и Мастер плетений вновь зашевелил губами, пытаясь направить его
