я ни пытался оставаться бесстрастным. Никто больше не поднимет на меня руку, как случалось на улицах Кешума, где Оскверненного сироту готов был обидеть каждый.
– Допустим. Тогда карцер или епитимья?
Выбор казался несложным:
– Епитимья.
Мастера вновь зашушукались и тут же примолкли.
– Бану, какая епитимья полагается за угрозу насилием и даже смертью?
– Хождение по огню, директор.
Шахту наполнило гробовое молчание.
Тишину прервал хриплый смех Мастера плетений:
– Хо-хо, как тебе такое наказание? Похоже, мальчику предстоит немного поджариться! – Он взвыл от смеха и стер выступившие на глазах слезы. – Подумать только, малыш, желающий стать плетущим, первый свой урок получит в огненной купели!
Как выяснилось, он не преувеличивал.
63
Подготовка
Когда я добрался до Казначейства, слухи о том, как новый ученик обошелся с Нихамом, распространились по всей школе.
Я находился здесь уже целый цикл и знал, что Ашрам служит перевалочным пунктом для людей, проезжающих через Гал из других стран. В Казначействе устроили своего рода маленький банк, где меняли деньги.
Разумеется, этот самый банк безжалостно взыскивал штрафы с учеников.
Мне пришлось спуститься в подвальное помещение под экзаменационной, где у стены стоял темный деревянный стол. За ним находилась тяжелая дубовая дверь, запертая металлическими засовами и обитая медным листом. Девушка за столом взглянула на меня и вопросительно нахмурилась:
– Что тебе угодно?
– Здесь можно уплатить штраф?
После того как я выручил Лаки, в заначке осталось лишь девятнадцать монет. Потерять еще три не страшно. Пугала та скорость, с которой расходились деньги. Этак к концу семестра мои карманы опустеют.
– Я должен в казну три серебряные монеты.
Девушка не сводила с меня карих с золотой искоркой глаз.
– Так вот это кто! – Она отбросила со лба прядь светло-русых волос и заговорила театральным шепотом: – Тот, о ком все говорят! Хуни, Проливающий кровь, ограбивший короля! Вор, предводитель голубей, правильно?
Она восторженно улыбалась – а я уж решил, что надо мной насмехаются. Нет, похоже, девушка испытывала неподдельное восхищение, и я позволил накопившемуся за день гневу схлынуть.
– Ну, что-то в этом роде. На самом деле я Король воробьев, не голубей.
– О, прости. – Она на секунду задумалась. – Ты ведь угрожал Нихаму, верно?
– Именно, – кивнул я. – Пришел уплатить за свой проступок.
Девушка сгребла в кучку выложенное на стол серебро и достала ключ из складок мантии.
– Подожди здесь, а я сделаю запись, чтобы Мастера видели – штраф уплачен.
Открыв дверь, она исчезла во внутреннем помещении и через несколько минут вернулась.
– Прости, что так долго. У них тут все по старинке – пока запишешь…
Я пожал плечами, и между нами повисла неловкая тишина. Впрочем, девушка ее быстро нарушила, протянув мне руку:
– Я – Арам.
Взгляд у нее был очаровательный – как у наивного ребенка. У подростков обычно подобное очарование исчезает.
Я постарался ответить ей не менее честной и открытой улыбкой, хотя особых поводов для радости не было.
– А я – Ари.
Мы обменялись рукопожатием.
– Ну, как бы там ни было, по-моему, Нихам еще и не того заслуживает.
– Серьезно? – поднял брови я.
– Конечно! Такой гад мог родиться только в королевской семье. Сам понимаешь – денег выше крыши, кушает с золотой тарелки и делает то, что ему хочется, не задумываясь о других. Знаешь, как он поступил с семьей девочки, которая его отвергла?
Я покачал головой. Надо же, королевский сынок…
– Так вот, он выкупил долги ее отца и тут же потребовал их выплатить. А тот не смог, ведь семья Нихама перекупила поставщиков железа, с которыми работал должник. Торговля остановилась, и Нихам сделал все, чтобы его посадили в долговую яму, а мама с девочкой оказались на улице. Потом на всех углах кричал, что это он сделал.
Я разинул рот от изумления:
– И что же, папаша позволяет ему совершать такие пакости?
– Похоже, ты не слишком много слышал о знати…
– Зато знаю, как грабить знатных господ.
– Только не пытайся сотворить подобное с Нихамом, – усмехнулась девушка. – Может, он и второй сын, зато любимый. Да это никакая и не тайна. С другой стороны, Тамару придется несладко, если Нихам вернется домой, помяни мое слово. Тот ведь своего старшего брата не пожалеет ради титула. Кстати, Нихаму не слишком нравится, что его сослали в Ашрам.
– То есть он не желает здесь учиться?
Неужели правда? Мне казалось, Нихам из тех ребят, что как раз стремятся стать плетущими, вот только резоны у них отнюдь не благородные. Власть, престиж…
– Не особо, – покачала головой Арам. – Он предпочел бы остаться там, где его почитают как принца. Впрочем, это как раз можно понять.
Я задумался. Если Нихам не рвется быть в Ашраме, значит, не так сложно найти способ заставить его отсюда убраться. Если сделать все правильно, то он и возражать не станет.
– Вот поэтому его дурное настроение сказывается на всех. Не сосчитать людей, жизнь которых он превратил в ад. – Арам окинула меня взглядом. – Похоже, теперь намеревается и тебе напакостить, да?
– Плевать, – фыркнул я. – Видывал ребят куда опаснее.
Предстоящая епитимья навеяла воспоминания о пожаре в театре. Валяющиеся на полу изувеченные тела, повсюду кровь… Мой театр сгорел вместе со всей труппой.
Арам бросила на меня недоверчивый взгляд:
– Ты раньше ходил по огню?
Я покачал головой.
– Это больно, Ари. Многие не доходят до конца – падают, плачут… Кое-кого приходится спасать. Один упрямый болван отказался сойти с огненной дорожки, несмотря на боль. Прямо на ней и вырубился, страшно обжег себе лицо и грудь.
– Как вообще проходит испытание?
– Выходит, ты ничего не знаешь и все же выбрал епитимью огнем? – удивленно заморгала она.
– А что оставалось? Порка или заключение в холодный карцер?
– Ну и выбрал бы карцер! Кровь и жопел Брама! Все знают, что это самое легкое наказание. Никто не позволит ученику умереть там от холода. Теплую одежду тебе дали бы и еду тоже. Единственное неудобство – слишком много потом надо нагонять по учебе.
– Э-э-э… ты хотела сказать – пепел Брама? Или…
– В смысле? – нахмурилась Арам.
– Правильно говорить «пепел», – покачал головой я. – То есть все так говорят.
Девушка скривилась:
– Ну и мерзость этот ваш язык торговцев!
В ее речи проскользнул знакомый акцент, и я сразу вспомнил Витума. Впрочем, речь Арам была более мелодичной.
– Знал я одного человека, который тоже его недолюбливал, – усмехнулся я. – Выходит, ты говоришь на брамти?
– И на брамти, и на брамки, – кивнула девушка. – А еще на зибрати, тагале и немного на тевинтерше. Я из касты
