— А папки сплошь пустые, кто-то, видно, проводил правильную эвакуацию, — заметила Ася, оглядывая полки. — Правда, на корешках остались наклейки… «Голубой кисель», это, наверное, искусственная кровь, я что-то про нее от мамаши слышала… Далее совсем непонятные клички, «биополимерный блок L49», «Материнская Субстанция» и такое прочее. Да, тут одного старания маловато, надо еще и мозги, напичканные знаниями иметь.
— С большими знаниями каждый дурак в этом деле разберется, — оспорил Блюститель.
Ася влезла под стол и выползла оттуда с каким-то бумажным мусором, зажатым в ручонке.
— Тут что-то начиркано. Про саморегенерацию биополимерных слоев. По-моему, в этом заведении дело зашло дальше искусственной крови.
— А что может быть дальше? — поинтересовался и без того догадывающийся Почкин.
— Дальше искусственная кожа, печень, почки, голова, ноги. В итоге получается искусственное существо, наверное, биокибернетическое, из квазиживой органики. Конечно, я не знаю, кем оно будет считаться, но отличить его от человека окажется непросто.
— Ты слишком много держишь в своей головенке, Асик, — сказал Почкин с некоторым недоброжелательством по отношению к умственным возможностям девушки. — Это может серьезно подпортить твой внешний вид, личико из-за умственной активности сморщиваться начнет, попка пожухлой станет, нос обвиснет… Единственная надежда, что ты начнешь усиленно трудиться другим своим местом и котелок у тебя быстро опустеет.
— У вас же из-за работы этим самым местом не уменьшилось количество вещества под черепной крышкой, — отразила Ася.
— Может, потому, что нечему было уменьшаться и убывать, масса и так была критической… — тоскливым голосом произнес Блюститель. — Впрочем, мы отвлеклись.
— Почкин, я нашла какую-то замечательную штуку.
Девица показала фиговину, похожую на шипованную дубинку. Ася чем-то покрутила на рукоятке, из шипов выскочили лучики света и впились прямо в сетчатку глаза, принадлежащего господину Блюстителю. Он и захрипел, и задрыгался, и замер очарованный. Впрочем, устройство было тут же выключено.
— Извините, — произнесла мигом оробевшая напарница. Блюститель не откликался. — Ну, что, извинить трудно?
— У меня голова взорвалась, — наконец пожаловался Почкин. — Отсутствует орган, который принимает извинения… Эти лучи лазаря на удивление быстро влезли в мозги. В общем, они самосознание размазывают.
— Это, кажется, кодировщик, — подумав чуток, предположила Ася. — Я что-то в этом роде уже видела. Но, кажется, на человека он не слишком точно действует. Наверное, потому, что у нас в мозгах чересчур много ходов для одной и той же мысли, пускай самой простой. Этот фонарик предназначен для чего-то подобного человеку. Но более примитивного.
— Не больно вдохновляет меня твое прозрение, Ася. Кому и зачем нужны подобия людей, когда и оригиналов хватает? У меня вот на кухне три стряпухи один обед готовят.
— Подобия людей легче научаемы и проще управляемы. А ваши оригиналы мы как-нибудь видели. Тупые хлеборубы и лесоробы, — пренебрежительно отозвалась Ася о простом народе.
— Слышу дворянский голосок, — заметил Почкин, — мне так высказаться в голову бы не пришло. И хорошо, что они появились, эти тупые хлеборубы. Двадцать пять лет тому мы имели вместо людей каких-то кукол, пахнущих нафталином, которых киберсистемы иногда поднимали и дергали за ниточки. А полвека назад у нас были злые и ленивые колхозники, что, опохмелившись, давили поля многотонными тракторами.
— Жалко, народных масс рядом нет, они бы порукоплескали вам, на ложках бы для вас сыграли. Все-таки к обжорству, ковырянью в носу и бзденью добавилось новое развлечение. Однако для больших умных дел наши полу-разумные мужики даже вкупе с разумными козлами и баранами не очень-то годятся, — березовская помещица презрительно зафыркала. — Вообще-то я догадываюсь, каким образом вы сближаетесь с той частью народа, что ходит в юбках.
Собеседники вышли в коридор, нормальный коридор слегка подсвечиваемый — до сих пор! — плафонами. Видимо, электрификация еще фурычила за счет солнечных батарей и термопар.
Вдоль одной стороны коридора густо просыпались двери кабинетов, офисов, информационных узлов, вдоль другой — серебрились куда более редкие двери лабораторий.
— Хоть и страшно, но надо заглянуть. Иначе зачем пришли. Вот «Биополимерная лаборатория № 3, ответственный за безопасность Петров А. Г.». Чем же там Петров некогда занимался? — задался непраздным вопросом Почкин.
Исследователи вступили за порог и самостоятельная дверь с легким скрипом закрылась за ними. Блюститель с Асей очутились на минуту в непроглядной мгле, ожидая дрожащим подсознанием, что вот-вот какие-то демоны схватят их за бока, а черти за пятки. Но бока с пятками пока уцелели, включатель света нашелся, и сам свет обрисовал помещение.
Почкин перевел дух и сказал с сочащейся в голосе ненавистью:
— Все-таки, Темная Эпоха даром не проходит. Доконали нас эти бесчисленные сектанты и колдуны, которые полощут мозги бесконечными разговорами о бесовстве. В того бес вселился, из этого выселился. Потусторонние голоса, дескать, вещают, как раньше радиостанции, и призраки являются не реже, чем программы новостей в былые времена.
— А вы уверены, что бесы с призраками к вам никогда не явятся? — задала резонный вопрос Ася.
— И ко мне могут явиться, только это будет называться шизофренией. Да, древние египтяне тоже имели диагноз «шизофрения», когда говорили, что у них четыре души, и древние греки, которым боги все время что-то напевали и навеивали, и марксисты, которые всегда ссылались на классовое чутье, и почвенники, которые про голос крови, и наши колдуны-шаманы. Башка всегда пытается шизофренировать, и ум хочет расчлениться на части, если человек себя не уважает и дрейфит.
За таким разговором посетители лаборатории гуляли по плиточному полу, давя башмаками пробирки, колбы и пластиковые обломки. А кругом валялись вскрытые приборы с вывороченными кишками проводов, хрустящие кристаллические потроха компьютеров, ампутированные части столов, шкафов, ворохи бумажек, ржавый лом.
— Будто драка какая-то случилась, но скелетов не видно, значит, одни приборы пострадали. Эх, почаще бы сектанты с колдунами сражались меж собой, убивая друг дружку как можно больше, — помечталось Почкину.
— Наверное, здесь произошло «народное гуляние», — предположила Ася.
— Да вряд ли, лабораторный корпус сразу после развала киберсистем перешел на баланс и под охрану Минэкологии, то есть Храма Чистоты. Когда шайки Чингиса Джансеитова напали на город, взять крепость они так и не сумели. Правда, у стражей тогда еще бластеры тридцатикиловаттные имелись. А город отбился с помощью овсяного киселя… Какие шутки? Тюрки сперва захватили ярмарочное поле, где Березовский князь от щедрот потчевал толпу киселем и прочими бесплатными, продуктами. Аскеры сами нахлебались с дороги и лошадей напоили, ну а потом их всех пробрало. Такой, пардон, дрист, пошел, что крестьяне за десять верст за удобрением приезжали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
