уже догорает.
В другое время я встрепенулся бы, однако сейчас смысл его слов дошел до меня небыстро.
– О… И правда пора.
Ради кивнул и предложил мне опереться на его руку, однако я отмахнулся:
– Нет, я должен дойти сам.
– Знаешь песенку об упрямом поросенке? – нахмурился друг. – Тот еще погиб из-за собственной строптивости.
Я сердито зыркнул на приятеля – во всяком случае, постарался. Не знаю, что в итоге вышло, но на лице Ради появилось озабоченное выражение:
– Слушай, никогда больше не корчи такие рожи, особенно когда рядом женщины. Нет, вообще больше не надо так делать. Кровь Брама, Ари! Давай побыстрее с этим покончим.
Я кивнул, и мы двинулись к месту испытания.
* * *
Площадка покаяния на самом деле была большим, хорошо утрамбованным участком, занимавшим площадь не меньше основной территории Ашрама. Впрочем, каменных плит здесь не наблюдалось: под ногами мягко пружинила глинистая почва.
Обычно ученики занимались здесь физическими упражнениями; иногда здесь проводились и большие спортивные соревнования. Нарекли эту площадку Глиной, и не зря: из глины она по большей части и состояла, к тому же именно здесь Мастер здравия проводил уроки, которые называл «лепкой здорового тела». Надо сказать, нерадивых он гонял с помощью гибкого деревянного посоха.
Что ж, места здесь хватит для всех, кто желает насладиться жертвоприношением.
Ну и прекрасно.
Всю жизнь хотел собрать полный зал – и вот Ашрам дал мне отличную возможность.
Я устрою такое представление, о котором вспоминать будут еще долго.
По центру площадки была выложена длинная дорожка угля, по обе стороны от которой стояли два лысых монаха.
Ради нагнулся к моему уху:
– Эти двое будут сторожить, чтобы ты не сбежал. Попробуешь смыться – поймают, а если грохнешься в обморок от боли – приведут в чувство.
Я заскрипел зубами и, не рассчитав силы, едва не сломал челюсть.
В начале дорожки маячил Мастер плетений – радостно улыбаясь, словно ребенок, сыгравший с приятелем особенно жестокую шутку. Встав на колено, он погрузил руку глубоко в слой угля. Зашевелил губами, и я пожалел, что наблюдательность мне сегодня отказала напрочь – ни слова разобрать не удалось.
Сверкнула искра, вспыхнуло пламя, и широкая огненная дорожка накрыла угли трепещущим оранжевым покрывалом. Впрочем, огонь довольно быстро погас, и передо мной осталась раскаленная докрасна тропа. Тлеющий уголь доброжелательно сиял в сумерках, приглашая меня сделать шаг вперед.
Я посмотрел на Мастера плетений, затем перевел взгляд на стоящую в некотором отдалении толпу. Ученики превратились в размытое пятно, а вот лицо риши я видел так четко, что оно навсегда врезалось мне в память.
Мастер, сияя безумной улыбкой, нарочито переступил с ноги на ногу, словно обжег ступни.
Насмехался…
– Пока не начал, отказаться еще не поздно, Ари, – зашептал мне на ухо Ради. Однако я лишь отмахнулся:
– Подержишь вещи?
Кивнув, он забрал мантию, посох, ботинки и носки.
Я попытался прикинуть длину огненной дорожки. Ничего не вышло – голова не работала. Достаточно длинная, может, три моих роста, может – больше.
Глубоко вздохнув, я взмолился: Господи, пусть типлан сработает!
Ступил на самый край тропы. Хм, пока ничего страшного. Еще шаг. Левую ногу слегка закололо – будто зачесалась подошва.
Черт, неужели типлан горит?
Не исключено… Впрочем, я рассчитывал, что обгоревшей коркой покроется лишь верхний слой нанесенной на ноги пасты.
Третий шаг.
Толпа у площадки по-прежнему была словно в тумане, однако я заметил разинутые рты. Ага, шушукаются. Что ж, им будет о чем поговорить.
Я снова взглянул на Мастера плетений, пытаясь сохранить самую невозмутимую мину на свете, и двинулся дальше. Пройдя половину расстояния, остановился. Ноги зудели все сильнее. Видать, масло типлана почти выгорело. Скоро обнажится кожа. Пожалуй, мозоли защитят меня от совсем уж серьезных ожогов, да только не такой урок я хотел дать тем, кто придумал страшную экзекуцию.
Если типлан подведет, останутся шрамы, пусть и небольшие. Ну уж нет! Такой радости я никому не доставлю.
Риши Брамья уставился на меня, склонив голову к плечу. Похоже, недоумевает.
Я продолжал стоять, понимая, что нанесенный днем слой типлана вот-вот испарится. Зуд усилился. Пожалуй, скоро я почувствую, насколько горячи угли. Пока было просто тепло, не более. Если постою еще, здесь завоняет горелой кожей и поджаренным мясом. Боль придет потом.
Шаг, другой.
Ноги я ставил твердо и все же старался беречь верхнюю часть ступни и не утопать в слое угля. Впрочем, на один пылающей уголек наступил так, что тот раскрошился в серый пепел.
Еще шаг. Еще один.
Появилось чувство, что по ногам ползут мурашки, однако я продолжал идти.
Добравшись до конца тропы, снова остановился и сходить на безопасную холодную глину не стал. Рано…
Снова обернулся к Мастеру плетений и задержал взгляд:
– Я – Ари, сын самого себя.
Моя речь была по-прежнему замедленной и нечеткой, однако расслышал он меня прекрасно. Вот и хорошо.
– Искупил ли я свою вину, риши? – холодно спросил я, задрав ногу и показав ему подошву ступни.
Нога слегка покраснела, и только. Ни ожогов, ни лохмотьев кожи – ничего.
Через несколько секунд прошла и краснота.
Я сошел на землю и ощутил лишь разницу температур. Холода точно не почувствовал.
Мастер плетений прищурился, видимо пытаясь разгадать фокус. Уж не знаю, что он там увидел, но явно не то, чего хотел. Ожидал я чего угодно: сейчас взорвется от негодования, потребует подвергнуть меня другой экзекуции, объявит мошенником, скажет, что епитимья недействительна… Однако он снова расплылся в своей странной дурацкой улыбке. Значения ее я не понял тогда, не понимаю и сейчас. В его глазах заплясал встревоживший меня огонек.
– Ну, сын… сын чего-то там, это уж точно. – Риши заулыбался еще шире. – Так, так. Значит, маленький засранец провернул ловкий трюк. Может, у тебя и вправду хватит ума стать плетущим. – Он поджал губы и будто бы задумался.
Я наконец вышел из ступора. Поискал нужные слова, ничего не нашел и пробормотал:
– Что? Погоди, риши…
Однако тот уже отвернулся и пошел к выходу с площадки.
Глина наполнилась шепотом. Уверен, что одно слово расслышал. Неопалимый…
Прозвище, которым меня назовут еще не раз.
Я улыбнулся и направился к Ради.
65
Одолжения
– Черт бы тебя побрал! Пепел Брама! Кости Брама! – Покачав головой, Ради накинул на меня мантию и втиснул в руку посох. – Что это было?
Внезапно закололо предплечье, и я не сразу понял, что меня хорошенько хлопнули сзади. Я взглянул на свою руку, потом на друга.
В глазах Ради плескалось
