Караульные тут же бросились исполнять приказание. Вскоре ударил гонг, затрубили рога, послышались топот множества ног и крики. Отрывисто звучали команды, лязгало и скрежетало железо опускаемых решеток.
Уильям де Шампер по-прежнему стоял у окна Большой галереи — суматоха в замке его не касалась. Рыцари и без него обыщут каждую щель и перекроют подступы к стенам. Сейчас здесь столько орденских братьев, что у незнакомца нет надежды уйти невредимым. Еще несколько мгновений, и Темпл будет оцеплен… Но этих нескольких мгновений ему вполне может хватить, — внезапно подумал Уильям.
Лицо маршала словно окаменело. Свет луны отражался в его широко распахнутых глазах.
— Ассасин, — наконец негромко произнес он. — Но почему… Почему они решили вмешаться?
Только выученики Старца Горы умели совершать такие прыжки, преодолевая в полете немыслимое для обычного человека расстояние, и с такой легкостью передвигались по каменным выступам над бездной.
И маршал вновь повторил:
— Ассасин…
ГЛАВА 20
Старый лекарь Иегуда осмотрел распухшее плечо Мартина.
— Всего лишь ушиб. Кости целы.
Мартин сидел перед ним, обнаженный до пояса, пока Иегуда смазывал бальзамом ссадины в тех местах, где оставил свои следы меч де Шампера. Ощущение не из приятных, но могло быть куда хуже. Маршал, безусловно, отменный воин, и у него был шанс.
Он молча натянул через голову рубаху.
Лекарь искоса поглядывал на рыцаря.
— Может быть, вы меня все же отпустите?
«Убирался бы ты, старик, ко всем чертям!» — с раздражением подумал Мартин.
Втроем — Мартин, Сабир и старый еврей — они теснились в подземном тайнике дома Сарры. Сарацин искоса наблюдал за приятелем, Иегуда же опять затянул ту же песню: он, дескать, исчезнет незаметно, никто его не задержит; о нем уже все забыли…
— Помолчи, старик, ради Аллаха! — резко оборвал его Сабир. — После переполоха, который Мартин устроил в Темпле, стражи в городе станет вчетверо больше. И тебя схватят, едва твои пейсы покажутся на улице. Запомни: даже в преисподней не терзают грешников так, как умеют храмовники. Эти дети Иблиса у любого вырвут признание из глотки.
Старик с горестным стоном отвернулся и, накинув на голову край своего черного кафтана, стал раскачиваться, бормоча молитвы.
Сабир помог Мартину облачиться в кольчугу и тунику с гербом Лузиньянов. Хотел было ободряюще похлопать приятеля по плечу, но вовремя сдержался.
Да, Мартину основательно досталось. И надежды договориться с маршалом де Шампером больше нет — это Сабир понял еще тогда, когда ночью в Темпле сыграли тревогу и поднялась страшная суматоха. Почти до утра в замке горели огни, его окрестности белели от плащей братьев-храмовников, словно в Акре внезапно выпал снег, повсюду слышался лязг оружия, вооруженные стражники наводнили прилегающие кварталы. Сабиру, поджидавшему Мартина в трактире на венецианском подворье, пришлось прикинуться беспробудно пьяным, но и его пару раз пнули в бок и сунули под нос факел, чтобы разглядеть лицо, и только после этого оставили в покое. С водворением крестоносцев некоторые правоверные из числа жителей города позволяли себе нарушать запреты на вино, наложенные Пророком, и таких не трогала даже стража, словно поощряя в них тягу к хмельному.
Сабир ждал, утешая себя мыслью, что суматоха в Темпле наверняка вызвана тем, что Мартину удалось ускользнуть. Но время шло, близился рассвет… Только под утро, когда надежды почти не осталось, Мартин вошел в трактир. Его волосы были мокрыми, котту лазарита и шлем он бросил по пути, кольчуга тускло блестела. А когда несказанно обрадованный Сабир крепко обнял его, Мартин застонал.
Оказалось, что во время переполоха Мартин сумел затаиться на одном из выступов висячей галереи, за гаргульей. Он провел там много часов, не шевелясь и стараясь слиться со своей горбатой каменной соседкой, от неподвижности мышцы его также окаменели, внизу, во рву, грозно торчали острия пик. Он оставался там, выжидая, когда же тамплиеры окончательно убедятся, что незнакомец сумел скрыться и в замке его нет. Только когда в Темпле все стихло, уже в предрассветных сумерках, он покинул свое укрытие, прокрался на крепостную стену, нависающую над морем, и оттуда, предварительно избавившись от шлема и котты, прыгнул вниз и вплавь добрался до гавани. К счастью, его никто не заметил, пока он пробирался к причалу между пришвартованных кораблей, и вот — он здесь.
Сабир не стал расспрашивать о встрече с маршалом де Шампером. Все было ясно без слов. Но теперь, когда его друг в унынии сидел, изредка поглядывая на раскачивающегося в молитве лекаря, он счел своим долгом заметить:
— Неудача — не повод бездействовать. Так или иначе, а нам надо выбираться из города. Старик чуть жив, да и госпожа Сарра молит поскорее увезти ее отсюда. И неверные псы начали приставать к Леа, когда та выходит, чтобы ребенок подышал воздухом.
— Что ты предлагаешь? — Мартин поднял на него глаза, которые словно светились в полумраке.
Оба заговорили на греческом, которого Иегуда не понимал, но старик был настолько погружен в свои горести и измучен заточением, что ничего вокруг не замечал и не слышал.
Мартин сразу же отверг предложение сарацина: попытаться получить подорожную у Гвидо де Лузиньяна. Гвидо и его брат Амори знают Сарру и ее родню. Их скорее всего просто выставят из дома вместо того, чтобы беспокоиться о безопасности каких-то там евреев. Что касается Мартина, то его вряд ли отпустят: у Лузиньянов и без того немного рыцарей, а аскалонец Фиц-Годфри у них на хорошем счету: он приставлен к новобранцам и обучает их ратным наукам. От этакой службы непросто отвертеться.
Спустя некоторое время Сабир снова заговорил:
— Я кое-что слышал в том трактире, пока дожидался тебя. Сейчас все говорят только о том, что французы готовы покинуть армию Мелика Рика вместе со своим предводителем-королем. Со дня на день из Акры отчалит множество судов. Не попытаться ли нам попасть на одно из них?
— И кем мы представимся? Госпожа Сарра ни в чем не похожа на знатную даму из Иль-де-Франс. Полно, Сабир, да ведь она даже за сарацинку не смогла сойти!
— Тогда остается только одно, — упрямо проговорил Сабир. — Придется тебе обратиться за подорожной к красотке Джоанне де Ринель.
Мартин молчал.
Едва ли его прелестная любовница поведала своему суровому брату-монаху о том, что ей довелось пережить по пути сюда. Но как она сама теперь отнесется к тому, кто на краткий миг стал ее возлюбленным? Ведь они не виделись с момента их торопливого прощания на Кипре, и Мартин не стремился к этому. Эйрик где-то прослышал, что леди Джоанна теперь находится в свите королевы Беренгарии и даже сопровождала ее в поездке к здешнему отшельнику, однако в городе молодая женщина появляется крайне редко. Но коль скоро она причислена к королевской свите, разыскать ее не так уж сложно…
