– Но…- начал было Жак, однако резкий, повелительный жест дворянина сразу прервал всякие возражения и монах покорно последовал за незнакомцем.
VII
Молча дошли они до крайне мрачного и неприветливого на вид здания. Можно было подумать, что оно совершенно необитаемо; но, когда мрачный дворянин постучался в ворота, они сейчас же открылись, и Жак с удивлением увидал, что внутренний двор здания занят массой народа самого разнообразного общественного положения. Здесь были солдаты, монахи, простые буржуа и знатные дворяне; все они очень оживленно и дружелюбно разговаривали друг с другом.
В самом центре двора Жак увидел величественную фигуру одетую в рясу. При виде этого монаха Жак испуганно вздрогнул: это был о. Григорий, настоятель монастыря доминиканцев, а следовательно, начальник Жака. Но мрачный дворянин не дал Жаку времени предаваться своему удивлению. Он быстро увлек его в подъезд и провел в мрачную комнату, драпированную темными материями. Здесь он велел ему подождать, а сам исчез за портьерой, скрывавшей дверь в соседнюю комнату.
Эта комната по своему убранству находилась в полном несоответствии с мрачностью первой, так как была отделана со всей роскошью в светлых тонах.
На кушетке лежала, мечтая, прекрасная женщина. Это была Анна Лотарингская, герцогиня Монпансье.
При входе мрачного дворянина она подняла голову и спросила, как бы пробуждаясь от радужного сна:
– А! Это вы, граф Эрих?
Эрих де Кревкер поклонился с большим почтением, хотя в его манере и лежал сильный оттенок неуловимого грубого презрения.
Анна знаком предложила Кревкеру сесть, но тот молча отклонил приглашение и остался стоять.
– Откуда вы, Эрих? – спросила Анна.
– Из кабачка Маликана, герцогиня.
– А! Что же там по-прежнему поносят гугенотов?
– По-прежнему.
– И наваррского короля?
– Более чем когда-либо.
– А короля Генриха III?
– О, этот-то окончательно скомпрометирован, герцогиня! Монахи и солдаты рвутся пойти приступом на Лувр.
– Расскажите мне об этом подробнее, Эрих,- сказала герцогиня, лицо которой повеселело.
Тогда граф Эрих де Кревкер рассказал герцогине о монашке, перенесшем тяжелые издевательства в Сен-Клу.
– И вы говорите, что монах взбешен до крайности?
– Он так взбешен, что я счел за благо привести его к вам, зная, что вы собираете вокруг себя всех людей, имеющих серьезные счеты с королем. А этот монах мне показался вообще очень полезным: в нем много страстности и горячности.
– Где он?
– В соседней комнате.
Анна осторожно соскочила с кушетки, подошла на цыпочках к портьере и заглянула в соседнюю комнату. Когда она вернулась, ее взор сверкал дикой радостью.
– Благодарю вас, Эрих,- сказала она,- этот монах -действительно ценное приобретение! Он может послужить в наших руках отличным оружием! При взгляде на него у меня сразу родился целый план! – и с этими словами герцогиня позвонила, приказала позвать к себе двух пажей и долго и обстоятельно о чем-то беседовала с ними.
А монах все ждал и ждал. Но он не скучал – ему было о чем подумать. Кто же такой был этот мрачный дворянин, заинтересовавшийся им, скромным монахом? Наверное, он был важной шишкой, так как даже сам о. Григорий очень почтительно поклонился ему, а ведь о. Григорий был немаловажной особой!
Прошло более часа, пока вернулся этот таинственный незнакомец. За ним пришли двое молодых людей – два пажа, разодетых в нарядные костюмы.
– Вот ваши товарищи,- сказал Жаку мрачный дворянин, указывая на пажей.
– Мои… товарищи? – удивленно переспросил Жак.
– Ну да. Они угостят вас обедом и развлекут, чтобы заставить забыть бедствия в Сен-Клу.
Один из пажей подошел к монаху, взял его под руку и спросил:
– Как тебя зовут?
– Жак.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать.
– Мне столько же,- подхватил другой паж.- Меня зовут Амедей, а моего товарища – Серафин. Ну, а теперь идем с нами в столовую. Там мы поедим и на славу выпьем вина! – и молодые люди увлекли за собою монаха.
Вид роскошно накрытого стола ослепил бедного монаха.
– Да где же я? – воскликнул он, озираясь на пышное убранство роскошной комнаты и богато сервированного стола.
– В свое время узнаешь,- ответил Серафин. Бедный монашек подумал, что стал жертвой волшебного сна, но сон был прекрасен, а монах крайне голоден – ведь в кабачке Маликана он питал лишь свою ненависть, но не желудок. Поэтому, не стараясь долее разбираться в странности своего положения, он энергично взялся за еду, обильно поливая ее вином. Последнее оказалось очень старым и крепким, пустой желудок делал свое дело, и вскоре монах почувствовал, что его голова приятно кружится. К тому же оба собутыльника были заразительно веселы, удивительно любезны и крайне мило шутили и острили, так что всем существом монаха овладело чувство бесконечного блаженства. Лишь по временам это блаженное состояние прорезывали приступы меланхолии. Ведь сон – не вечен, скоро рассеется, а тогда опять придется зажить скучной, убогой жизнью мелкого монаха.
– Ах, что за мерзкое ремесло быть монахом! – с горечью воскликнул он.
– Ручаюсь, что ты предпочел бы стать пажом! – подхватил Серафин.
– О, еще бы!
– Ну, так ведь это зависит лишь от тебя!
– Что такое?
– Хочешь быть одетым, как мы? Ну, так выпей сначала! – и Серафин поднес к устам монаха полный кубок вина.
Жак опорожнил его единым духом.
Затем начались какие-то странные вещи: с Жака сняли монашескую рясу, облачили его в нарядный костюм пажа и подвели к большому зеркалу; там отразилась фигура молодого дворянина.
– Как? Разве я не монах? – теряясь, спросил Жак.
– Да ты им никогда и не был! – в один голос ответили Амедей и Серафин.
Жак схватился за голову и замер в полном недоумении. Что-нибудь одно – или его монашество, или теперешнее состояние было сном. Жак сильно ущипнул себя и почувствовал боль. Значит, он не спит? Значит, он и в самом деле дворянин?
VIII
Снова уселись за стол, снова начали пить и петь. Жак ни в чем не отставал от приятелей и только время от времени хватался за голову.
– Что с тобою? – спросил его Серафин.
– Ах, я не могу отделаться от своего ужасного сна!
– Какого сна? – спросил Амедей. Жак посмотрел на обоих приятелей блуждающим, хмельным взглядом и ответил с бледной, пьяной улыбкой:
– Представьте себе, ведь мне снилось…- что я монах!
– Вот глупый сон! – в один голос воскликнули пажи. Жак встал, подошел к зеркалу и стал снова осматривать себя со всех сторон. Пажи переглянулись с улыбкой, и один из них позвонил.
– Что вы делаете? – спросил Жак, язык которого почти не повиновался.
– Я приказываю начать танцы.
– Танцы? Какие… т-т-танцы?
– Ну вот еще! Разве ты забыл, что мы всегда заканчиваем свое пиршество танцами?
– Всегда? Ну, п-п-пусть!..
Дверь в столовую раскрылась, и в комнату впорхнули десять-двенадцать женщин, одетых в прозрачные восточные одежды. Они были полуобнажены, от них пахло одуряющими ароматами, а когда они завертелись в фантастическом танце, их распущенные волосы задевали Жака по лицу и рукам, и это прикосновение заставляло всю кровь вскипать в его жилах. Вдруг танцовщицы сразу остановились; три из них подбежали к Жаку и склонились к нему, маня розовыми губками к поцелую. Жак с криком страсти хотел схватить их, смять в объятьях, но в тот же момент танцовщицы с тихим, воркующим смехом извернулись и умчались из столовой так же неожиданно и стремительно, как появились.
Пажи поднесли Жаку новый кубок вина, и монах жадно опорожнил его. Тогда Серафин снова позвонил.
– А эт-т-то зач-ч-чем? – спросил Жак.
В дверь вошел человек, одетый в бархатную мантию, усеянную золотыми каббалистическими знаками, в астрологическом колпаке и с жезлом в руках.
– Кто это? – испуганно спросил Жак.
– Это колдун. Хочешь узнать свою судьбу? Он предскажет ее тебе!
Колдун подошел ближе, взял руку монаха и, внимательно поглядев на ладонь, сказал:
– Ты достигнешь большого сана, будешь богат и любим прекраснейшей женщиной! Эта женщина будет очень могущественна, и, если ты будешь беспрекословно подчиняться ей, она приблизит тебя к себе и вознесет на головокружительную высоту.
– Кто же она? – задыхаясь спросил Жак.
– Хочешь видеть ее? Я могу вызвать перед тобою ее образ! Но берегись! Подумай сначала, прежде чем согласишься! Эта женщина чрезвычайно красива, она внушит тебе непобедимую страсть…
– Но ведь вы сказали, что она полюбит меня?
– Да!
– Тогда зачем я буду бояться своей страсти к ней!
– Ну, так держись! – и с этими словами колдун погасил все огни в комнате, кроме одного канделябра, и затем описал волшебным жезлом круг по воздуху.
В ответ на это движение часть стены столовой рассеялась, образуя широкое отверстие, и в нем показалась молодая, красивая женщина. Ее глаза улыбались, полные губы манили к поцелуям. Распущенные волосы еще прикрывали обнаженные плечи дивного рисунка. Жак вздрогнул и упал на колени со страстным криком, но колдун снова повел по воздуху своим жезлом, и видение скрылось.
