Речь Посполитая приходит в немалое подозрение. Необходимо
всем на деле доказать, что этот мятеж начался без воли царской
и не приносит никакой пользы его царскому величеству; необходимо стараться угасить этот огонь, препятствующий Речи-Поспо-
литой обратить оружие против шведов>. Гетману указывалось
вести непрестанные сношения с польскими коронными гетманами
и не допускать своих Козаков присоединяться к мятежникам.
Вслед за тем в декабре и в феврале 1703 года гетман в
письмах к коронному гетману старался уверить в неосновательности
слухов, распускаемых правобережными бунтовщиками, будто они
действуют с царского согласия.
Польский король Август писал универсал к Палею,~ укорял его
за смуту и убеждал Козаков разъехаться по домам. В 1703 году
успехи короля шведского в Польше были чрезвычайны. Обе столицы
-попадали под власть его, а польские паны думали, как бы помирить
враждующих королей, своего и шведского, и подвинуть их к союзу
против России. Они-то и старались утвердить мнение, будто
мятежи в Украине возбуждаются с русской стороны. Даже и в массе
южнорусского народа носились такие соблазнительные вести, будто со стороны гетмана Мазепы дано обещание помощи Самусю.
Польский коронный гетман просил малороссийского гетмана
оказать помощь к укрощению бунта в Украине. Но гетман Мазепа
ограничился только тем, что посылал увещательные письма к Самусю
и Палею, а по рубежу приказал расставить караулы для
преграждения охотникам пути к правобережным мятежникам и угрожал
539
смертною казнью за самовольные побеги. Мазепа должен был в то
же время делать уступки своим старшинам и, вообще, козакам, которые, как истые малороссияне, всетаки смотрели с
недружелюбием к полякам на то, что делалось в их государстве. Вероятно, по
этой причине гетман тогда писал канцлеру Головину, что лучше
было бы теперь принять от Палея Белую Церковь в царское
владение. Государь, вместо соизволения на такую мысль, опять
предписывал гетману учреждать построже караулы, чтобы не пропускать
малороссийского народа за Днепр для участия в мятеже против
поляков, а к Самусю и Палею писать, чтоб они возвратили Белую
Церковь польскому королю как законному властителю. С этою же
целью царь отправил к Палею генерала Паткуля уговаривать козац-
кого полковника исполнить волю союзных государей, а король
Август написал Палею снова увещание о том же и выставил ему
неуместность сделанного заявления, что он отдаст Белую Церковь
только тогда, когда русский царь прикажет. Палей не
сопротивлялся воле двух государей, но и не спешил ее исполнить. Польские
паны, понуждая Мазепу оказывать им содействие в укрощении
восставшего народа, подозревали искренность и царя, и гетмана.
Царский резидент при польском дворе письменно сообщил Мазепе, что
поляки распускают слухи, будто Мазепа содействует Палею, что
поляки готовы повиноваться пришедшему к ним неприятелю, а
союзников и друзей подозревают во вражде к себе.
Но поляки всетаки укротили восстание южнорусского народа.
Небольших усилий стоило польному гетману Сенявскому
уничтожить шайки хлопов и отнять Немиров у Самуся. Последний убежал
в Богуслав. Сёнявский осадил Ладыжин. Туда ушли козаки, вытесненные из Немирова; там же заперся с 2000 человек полковник
Абазын. После упорной битвы Немиров был взят. Абазын был
посажен на кол; все бывшие с ним, и старые и малые, - истреблены.
По одним известиям, погибших было до двух тысяч, а другие
простирают их число до десяти тысяч. Другой предводитель мятежных
русских хлопов, Шпак, был в феврале разбит воеводою киевским
Потоцким и генералом Брандтом. По предложению пана Потоцкого, носившего титул воеводы киевского, всем хлопам, заподозренным в
восстании, отрезывали левое ухо и, по свидетельству современника, может быть, преувеличенному, таким способом заклеймено было до
70 000 человек. Сначала был повальный суд победителей, и
пойманных казнили тотчас, на месте поимки. Тогда хлопы, поделавши
обширные засеки, забирались туда и сидели там, защищаясь с
своими женами, детьми, с домашним скотом и всякою рухлядью.
Жолнеры добывали их оружием и тотчас истребляли, без разбора пола
и возраста. Но потом стали предавать виновных установленным
судам, и тогда приходилось подвергать смертному приговору целые
селения, так как по суду оказывалось, что жители все огулом при-
540
нимали участие в мятеже. Иногда, однако, спасали их от смерти
сами владельцы, жалея своих подданных, от которых всетаки
надеялись впоследствии иметь рабочую силу.
Так прошла вся последовавшая зима 1703-1704 годов. В
королевском .универсале августа 2-го главными укротителями этого
восстания называются: два князя - Януш и Михал Вишневецкие, два Юрия Любомирских - коронный обозный1 и подкоморий2 и
двое Потоцких - Иосиф, воевода киевский, и Яков, староста
Хмельницкий.
Мазепа, сообщая в приказ о том, что отобрание Белой Церкви
от Козаков для отдачи ее полякам представляет затруднение, писал: <Не могу брать на душу греха, чтобы приветными уверениями
склонять Палея, Самуся и Искру к послушанию, а потом отдать
их полякам в неволю. Не могу заверять их, что они останутся
целы и невредимы как в своем здоровье, так и в пожитках. Поляки
не только над козаками, но и над всем русским народом, находящимся у них под властью, поступают по-тирански. Это
показали недавние дела их в Поднестровщине и в Побужьи, где они, отмщая за бывший мятеж народный, многих казнили, иных
вешали, других бросали на гвозди или сажали на кол>.
В продолжение всего 1703 года Сенявский напрасно посылал
Мазепе убеждение за убеждением расправиться оружием с Палеем
и другими мятежниками и принудить отдать полякам Белую
Церковь. Польские паны вообще были уверены, что Мазепа более чем
кто-нибудь может это сделать. Мазепа знал, что если бы он начал
исполнять польское желание, то раздражил бы весь левобережный
народ против себя, а потому ограничивался только тем, что
посылал неоднократно к Палею требование отдать Белую Церковь
полякам; расставленные же по днепровскому побережью караулы
не пускали народ бегать за Днепр <на своеволье>. Палей нимало
не спешил отдавать Белой Церкви, - напротив, укреплял ее и
умножал свою военную силу всяким <гультайством>. Мазепа
доносил на Палея, что когда он получал от царя жалованье, то
разглашал об этом, и оттого пошли слухи, будто царь потакает
бунтам. <Палей, - выражался Мазепа, - человек ума небольшого
и беспросыпно пьян; как получит жалованье, тотчас напьется, наденет соболью шапку и щеголяет в ней, да хвастает, чтобы все
видели: вот-де, какая ему монаршая милость>. Немного времени
спустя Мазепа писал Головину, что Палей внушает опасность: как бы он не поладил с поляками, передавшимися на сторону
шведского короля.
1 Высший административный и военный чин, отвечавший за снабжение
войск и за артиллерию.
2 Судья по межевым делам в польском судебном аппарате.
541
Наступил 1704 год. В первый день этого года явился в Переяслав
к тамошнему полковнику Мировичу Самусь и изъявил желание
сдать Мазепе, как гетману всего войска запорожского, знаки
гетманского достоинства, некогда данные ему, Самусю, от польского
короля. Вслед за ним туда же приехал корсунский полковник
Искра с такою же покорностью и говорил: <Мы с поляками не можем
ужиться! Не знаем, где нам и деться,- если не будем приняты от
православного монарха и от гетмана обеих сторон Днепра>. С
царского разрешения гетман 24 января принял от Самуся гетманские
клейноты в Нежине. Тогда к Палею опять была послана царская
грамота об отдаче белоцерковской <фортеции> польскому королю -
союзнику царя; при этом Палею грозили, что если так не станется, то Белую Церковь возьмут и займут великороссийские и
малороссийские войска, хотя бы и силою, и потом она будет отдана
полякам. Мазепа сообщал в приказ, что Палеев полковой обозный Цы-
ганчук, приезжавший к гетману со свадебным платком по случаю
брака Палеева пасынка с дочерью киевского мещанина, говорил, что Палей сносится с Любомирскими и получает от них подарки, а в то время Любомирских подозревали в нерасположении к королю
Августу и в склонности к шведской стороне. <Не лучше ли будет, -
