завтра уже сможем выйти на другую сторону хребта. — ответил Эскер. — Затем нам придется взять немного восточнее и сделать небольшой круг, чтобы пройти через врата Фераса и долину Пта. Это не такое опасное место, как джунгли Зерзулы, но все равно не нужно расслабляться.
— Значит ли это, что мы сможем встретить в тех местах ферасийцев? — поинтересовался Феликс. Хоть за время его путешествия он смог непонятным образом привязаться к скрижали, и понимал, что отказаться от своей судьбы он уже не сможет. И все же Феликс не забывал и о второй, не менее важной для него задачи — отыскать в этом проклятом месте непобедимых воинов для армии повстанцев, которых он видел в своих вещих снах.
— Я уже говорил тебе, что сам никогда не видел их, но и уверять, что их там нет, я тоже не буду. Многие из моих товарищей рассказывали истории про народ Фераса, и что иногда встречали деревушки с их небольшими общинами, которые жили бок о бок с другими людьми.
Но Феликса не слишком раздосадовали слова Эскера. Он уже смог узнать многое о ферасийцах, когда проводил свое время в Подзвездном Городе. Много чего ему рассказал Шалавье, а некоторые сведения об высоком народе он узнал и у других шалаль, когда сидел в тавернах или изучал свитки в их богатых тайнами библиотеках. В основном все говорили о том, что большая часть великанов возвратилась в пустыню Сим-Нал’сош, ближе к тому месту, где некогда располагался их величественный город, ныне разрушенный и погребенный в белых песках. Великаны не стали отстраивать его заново, и разбрелись малыми племенами кто-куда. Шалавье дал Феликсу старые карты, на которых были отмечены самые крупные их поселения, а также предупредил его о тех ферасийцах, что недружелюбно относятся к пришельцам, или о тех, кто теперь служит Ашуру. Феликс, услышав его рассказ, сначала не поверил, что среди народа, что перенес тяготы войны и притеснений Ашура, есть те, кто решился по доброй воле примкнуть к врагу, но Шалавье поведал ему, что еще до войны Ашура с Ферасом среди владык этого пустынного народа были те, кто поддерживал ашурийского императора и намеревался свергнуть наместника Изавеля. После победы Арка все они были с позором изгнаны или преданы мечу, но как только Арк покинул Самсонские пустоши вместе с основными силами ферасийцев, предатели вновь вышли из тени и начали помогать Ашуру восстанавливаться после войны, а те, кто остался, не могли им противостоять. В любом случае Феликсу теперь было известно, где нужно искать ферасийцев, и врата, о которых говорил Эскер, не были тем местом, где ему стоило начинать свои поиски. А спросил он это лишь для того, чтобы удостовериться в этом, ведь даже шалаль, как они и сами много раз об этом говорили, не могут знать всего.
Эту ночь Феликс провел неспокойно ворочаясь в своем спальном мешке. Наполненные кошмарами сны, которые ненадолго оставили его, пока он гостил в Подзвездном Городе, снова возвратились, и теперь он вновь блуждал по безлюдным серо-золотым пескам, навстречу черному пульсирующему солнцу, не в состоянии заставить себя ни остановиться, ни повернуть назад. Теперь, помимо разбросанных повсюду черных перьев, он слышал далекое пение той самой загадочной женщины с длинными волосами и темных одеждах, которую он встретил в своих снах до этого, и которая бережно обнимала каменный саркофаг. Но на этот раз его блуждания ничем не увенчались, и он проснулся, довольный хотя бы тем, что немного отдохнул, и что его не настигли более страшные видения.
Было не понятно, взошло уже солнце, или еще царит ночь, но многие еще спали, а поэтому Феликс решил, что еще рано, но спать ему больше не хотелось. Умывшись холодной горней водой, которая маленькой струйкой падала через мраморный желобок, выполненный искусными руками шалаль в форме какого-то сказочного животного, Феликс поднялся в небольшой зал, который находился внутри сторожевого поста. Как и все творения подгорного народа, комната больше походила на уменьшенную копию актового зала какого-нибудь богатого дворца, нежели на обычные казармы. Среди мраморных изваяний, колонн и освещенных лампами толстых гобеленов, находился большой круглый стол, за которым сидел один лишь человек.
Феликс сразу узнал высокую фигуру молодого ювелира, который что-то внимательно рассматривал, держа эту вещь у себя в руках. Увидев, что в комнате больше никого нет, Феликс уже хотел было уйти — ему все еще было неловко оставаться наедине с этим загадочным человеком, который вызывал у него противоречивые чувства тревоги и восхищения. Уже намереваясь уйти, Феликс вдруг увидел, как голова Эна ненадолго повернулась в его сторону, а затем снова вернулась к столу. Молодой ювелир заметил его, и теперь Феликсу казалось, что уйти было бы слишком неправильно и грубо. Негромко кашлянув, чтобы объявить о своем присутствии, Феликс двинулся к столу.
— Как я погляжу, не только меня этой ночью посетила бессонница. — проговорил он, садясь на стул около Эна. — Будет очень трудно отвыкнуть от мягких матрасов и вкусной еды этих чудных мест, правда?
Эн одарил его своим обычным отрешенно-высокомерным взглядом, заставив Феликса еще сильнее почувствовать себя маленьким и несущественным. Чтобы хоть как-то выправить незадавшийся с самого начала разговор, Феликс стал быстро искать глазами хоть что-то, что могло придать ему вдохновения, и тут его взгляд упал на вещь, которую держал в руках Эн.
Это было ювелирное украшение, но не то, что обычно можно было увидеть в руках молодого ювелира. Такую вещь Феликс видел всего один раз в жизни, совсем недавно, когда пробирался по ядовитым болотам Зерзуллы. Украшение очень сильно напоминало звездный кулон Эскера, который тот показывал Феликсу, но это явно был не он. Приглядевшись, Феликс понял, что это была необыкновенной красоты женская серьга. Это было ясно по обрамлению из цветов, и нежному розовому драгоценному камню, в котором, как и в кулоне Эскера, был запрятан свет тысячи маленьких звезд.
Сначала Феликс было подумал, что это Эн решил скопировать увиденное им украшение, но затем догадался, что это не так. Рядом с ювелиром не было ни инструментов, ни материалов для работы, да и где он смог бы найти такой удивительный камень? Даже в волшебных мастерских Подзвездного Города нельзя было отыскать таких прекрасных космических самоцветов. Из всего этого Феликс сделал вывод, что Эн просто любовался украшением, а не мастерил его. И чем больше Феликс смотрел на эту серьгу, тем сильнее она ему нравилась, и ропот перед Эном угасал, сменяясь любопытством и стремлением повнимательнее рассмотреть это украшение.
— Это ваше, господин
