Эн? — спросил он, хотя и понимал, что даже если серьга и принадлежит Эну, то он вряд ли стал бы надевать женские украшения. У него было много своих, которые он время от времени менял. — Могу ли я попросить взглянуть поближе?
Феликс полагал, что Эн будет долго думать — отдавать ли в руки какому-то маленькому лохматому человечку, да еще к тому же и вору, пусть даже и книжному, такую ценную вещь? А может и вовсе сразу же откажется. Но молодой ювелир не раздумывая протянул ему свое сокровище.
Казалось бы, с первого взгляда ничего особенного, но серьга приковывала к себе внимание, словно луна, взошедшая вместе с солнцем. И дело было не только в красивом гладком камне в форме слезы, но и в искусном обрамлении, которое немного отличалось от тех изделий, которые создавал Эн. И было еще что-то. Феликс так и не разобрался, что конкретно это было, но именно оно больше всего придавало манящего интереса этому украшению. Возможно, все дело во взгляде Эна, которым он смотрел на эту драгоценную вещицу. Было видно, что серьга ему очень дорога, дороже всего остального, что у него было.
— Какая необыкновенная вещь. Такую серьгу не стыдно подарить даже королю. Точнее королеве, если я правильно разбираюсь в таких вещах. Она ведь женская, так? — спросил Феликс, возвращая украшение Эну. — Это вы ее сделали?
Эн медленно помотал головой, не отрывая взгляда от розового камня.
— Нет. Это украшение когда-то создали арнистрийские ювелиры, как подарок королевской семье. Так что ты прав, никс, оно действительно было достойно правителей, и до сих пор… — тут Эн умолк, будто бы осознавая, что сболтнул лишнего, но на самом деле Феликс понял, что молодой ювелир просто задумался над своими же словами.
— Вы хотите создать ей пару? — вдруг догадался Феликс, после того, как стало ясно, что Эн не будет продолжать говорить. — Я полагаю, что с вашим несравненными способностями это получиться не хуже, чем и у древних арнистрийцев. Будет очень печально, если эта серьга будет только одна.
— Это не важно. — проговорил Эн, все еще глядя на розовый самоцвет и поглаживая его большим пальцем.
— Но ведь у всего должна быть вторая часть. — слова Эна немного возмутили Феликса, хотя и не настолько, чтобы повысить голос. — Если бы светила лишь половина солнца, то и мир был бы наполовину погружен во тьму.
Тут Эн не выдержал, и ухмыльнулся. Захлопнув свою ладонь, в которой лежала серьга, он спрятал ее в свой мешочек.
— Не всегда все должно быть целым, и порой, половина лучше — чем полное. — прищурившись сказал он, но в его голосе не было зла. — Но я не питаю ложных надежд, и уверен, что даже с половиной твоего языка, ты оставался бы таким же говорливым и докучливым.
Феликс нервно хихикнул, не в состоянии ему возразить. В другой такой ситуации он уже парировал бы такую шутку своей, не менее ядовитой. Но не с этим человеком. Пока он с глупым видом сидел на стуле, Эн откуда-то достал бокал, и поставил его к еще двум, которые все это время стояли на столе. Не успел Феликс открыть рот, как за его спиной послышались шаги и в комнату вошел Хольф, держа в руках изящный кувшин из синего стекла, который был до краев наполнен темной жидкостью.
— А, и северный человечек проснулся. — пробасил он, поставив кувшин рядом с Феликсом. По запаху маленький никс понял, что это было отменное арлекинское вино. — Ну, по крайней мере будет не так скучно сидеть, как вот с этим. — он кивнул своей растрепанной бородой в сторону Эна. Похоже, странная всеподавляющая аура молодого ювелира не действовала на этого дикаря, который, по всей видимости, вообще не знал страха. — Будешь с нами пить вино этих горных лисиц.
По его тону было ясно, что это не вопрос, а утверждение. До Феликса тут же дошло, что ему не оставили выбора, хотя, даже если бы он был в комнате совершенно один, то выбор у него был бы тот же. Ему нравилось здешнее вино, которое, как и все остальное, созданное руками умелых шалаль, обладало невероятной крепостью и шелковой красотой. Остаток ночи они провели, распивая вино и рассказывая друг другу разные забавные истории. Вернее, рассказывал Хольф, а Феликс и Эн просто молча слушали его пьяные бредни, которые по своей фантазии не уступали безумным россказням Ареля о том, как он в одиночку захватывал целые королевства и сражался с армиями великанов. Слушая его, Феликс вспомнил слова Аньи, что Хольф когда-то уже был в этих местах, только вот как далеко он заходил?
— До самого «кровоточащего города» и дальше. — прорычал Хольф, дыхнув на Феликса перегаром, а затем глубоко задумался. — Плохо там все, человечек. Старина Хольф видел всякое, но то, что творится в тех землях, больше не хочет видеть.
— Кровоточащий город? Это Алгобсис? — Феликс перевел глаза с Хольфа на Эна, и успел увидеть, как они обменялись многозначительными взглядами.
— Ну, это уже закончилось. — уже более веселым тоном сказал Хольф, беря в руки пустой кувшин от вина, и Феликс только спустя несколько секунд понял, что тот имеет в виду именно вино. Повертев кувшин в руках, будто прицениваясь к нему, Хольф поставил его обратно на стол, и, подцепив три серебряных бокала, направился к выходу. За время их путешествия мешок, который появился у пирата, когда они покинули Ашур, успел прилично располнеть.
Вопреки заявлениям Эскера, они покинули подножие Эоэль Шулиль только к концу второго дня. Когда они вышли, то Феликс первым делом поднял свой взгляд к темному небу, которое в этих местах казалось чистым и первозданным, словно черная жемчужина. Даже посреди бескрайней темноты, усеянной мириадами звезд, Феликс увидел еще более черную и пустую точку, которая выделялась даже сильнее, чем другие, более яркие и наполненные привычным светом звезды. Феликс подумал, что эта мрачная звезда напоминает бездонную дыру в небе, в которую падает свет, и уже никогда из нее не выбирается.
Теперь на их пути стали попадаться более простые и обыденные пейзажи. Все чаще им стали встречаться лесные массивы, с раскатистыми дубами, вековыми соснами, старыми вязами и ильмами. Иногда их отряд натыкался на лесные рощицы, в которых были спрятаны маленькие деревни, живущие размеренной и лишенной тревог жизнью. И если бы не черная звезда, нависшая, словно жадный стервятник — пожиратель падали и предвестник беды, то Феликс бы подумал, что попал на запад Стелларии или еще дальше, в богатую на живописные луга
