7–9. Здесь делается вводное замечание, имеющее целью ограничить круг людей, к которым обращена проповедь посланников Премудрости: бесцельно и напрасно учить мудрости людей, презрительно издевающихся над истиной, ненавистно относящихся к ней и к ее проповедникам (ср. Мф VII:6). Вместо бесполезной и небезопасной траты слов на вразумление кощунника, проповедник лучше должен обращать свое внимание на мудрого, т. е., по крайней мере, стремящегося к мудрости, которому проповедь мудрости всегда принесет существенную пользу (ср. Мф XIII:12). Понятно, впрочем, само собой, что и указанное ограничение, ст. 7–8, имеет лишь относительное и условное значение: им внушается не безусловное запрещение учить нечестивых истине, а лишь осмотрительность в обращении с хулителями истины. Любовь, высшее начало истинной жизни, обязывает всех обладателей истины всюду распространять добро и истину, заботясь о спасении всех, по образцу Самого Бога, хотящего спасения всех, не исключая и грешных (Иез XVIII:32; XXXIII:11; 2 Пет III:9; 2 Тим II:4).
10. Начало мудрости — страх Господень, и познание Святаго — разум;11. потому что чрез меня умножатся дни твои, и прибавится тебе лет жизни.
10–11. Речь Премудрости заканчивается указанием того главного основания, на котором зиждется серьезное искание мудрости (ст. 10), — и благодатных плодов или спасительных последствий истинной мудрости для стяжавшего ее (ст. 11).
Началом мудрости является страх Божий (10а, сн. I:7) и благоговейное познавание Бога: «познание Святаго — разум» (10б). (Этот перевод следует, по закону параллелизма, предпочесть греческому LXX: Βουλή αγίων σύνεσίς, слав.: совет святых разум. Скорее можно бы принять перевод Вульг.: scientia sanctorum prudentia); LXX, слав. в конце ст. 10 имеют добавление: то γάρ γνώναι νόμον διανοίας εστίν αγαθης; слав.: разумети бо закон помысла есть благаго. Добавление это отсутствует во многих греческих кодексах (23, 68, 106, 109, 248, 252, 295 у Гольм., в Альд. Алекс., у Климента Александр.), не имеется и в Вульгате: по-видимому — позднейшая глосса, хотя и отвечающая контексту речи. Ст. 11 представляет одно из нередких в Книге притчей обещаний долголетия за исполнение уроков мудрости (сн. III:2, 16, 21; IV:10, 15; X:27).
Рассмотренный отдел Притч IX:1–11 читается в храмах в качестве паримии на Богородичные праздники, поскольку здесь предизображается Ипостасная Премудрость не в предвечном бытии Своем, а в состоянии воплощения; мысль же о воплощении Сына Божия неотделима от мысли о Богоматери, послужившей орудием воплощения Сына Божия (см. у еп. Виссариона, с. 103–104).
12. (Сын мой!) если ты мудр, то мудр для себя (и для ближних твоих); и если буен, то один потерпишь. (Кто утверждается на лжи, тот пасет ветры, тот гоняется за птицами летающими: ибо он оставил пути своего виноградника и блуждает по тропинкам поля своего; проходит чрез безводную пустыню и землю, обреченную на жажду; собирает руками бесплодие.)
12. В качестве побуждения к исполнению наставлений мудрости и к избежанию (изображаемых ниже) соблазнов безумия и распутства, Премудрый указывает здесь на то, что полезные следствия мудрости имеют силу собственно для самого держащегося мудрости, а не для Бога (мысль, аналогичная выраженной в Иов XXII:2–3), и не для ближних. LXX, слав., однако, добавляет: καί τοίς πλησίον, и искренним твоим. Кроме того LXX и еще имеют трехстрочное добавление к ст. 12, имеющееся также в сирск. и арабск. переводах, а также в славянск. и русск. синод. (в последнем эти добавления заключены в скобки). По-видимому, это позднейшие глоссы, хотя имеющие признаки происхождения из еврейского подлинника, перенесенные сюда из других мест кн. Притчей и других свящ. книг.
13. Женщина безрассудная, шумливая, глупая и ничего не знающая14. садится у дверей дома своего на стуле, на возвышенных местах города,15. чтобы звать проходящих дорогою, идущих прямо своими путями:16. «кто глуп, обратись сюда!» и скудоумному сказала она:17. «воды краденые сладки, и утаенный хлеб приятен».18. И он не знает, что мертвецы там, и что в глубине преисподней зазванные ею. (Но ты отскочи, не медли на месте, не останавливай взгляда твоего на ней; ибо таким образом ты пройдешь воду чужую. От воды чужой удаляйся, и из источника чужого не пей, чтобы пожить многое время, и чтобы прибавились тебе лета жизни.)
13–18. Для усиления впечатления от увещаний Премудрости здесь подробно изображаются соблазны неразумия, идущие от жены распутной. По внешности призыв последней напоминает призыв мудрости, но отличающие жену распутную дерзость, безрассудство и подобные отрицательные качества (ст. 13–17), а главным образом гибельный конец увлекающихся ее соблазнами (ст. 18, сн. VII:27), должны, по мысли Премудрого, раз и навсегда предохранить ученика его от всяких увлечений распутства и безумия, как бы ни были подчас велики соблазн и искушение следовать им. — В конце ст. 18 у LXX имеется добавление, имеющее характер позднейшей глоссы (ее нет в Комплютенск. изд.).
Глава X
С гл. X начинаются «Притчи Соломона» (X:1) о характере общем содержании, назначении и цели которых было сказано в начале книги Притчей (гл. I, ст. 2–6). Если в гл. I–IX развитие мысли о значении мудрости шло последовательными и связными периодами, то отселе с гл. X по XXIX включительно идет ряд приточных изречений разнородного содержания, так что почти каждый стих есть самостоятельное целое, отдельная притча, не имеющая видимой связи ни с предыдущим ни с последующим. По содержанию своему эти приточные изречения относятся ко всевозможным отношениям и условиям жизни. Пред взором читателя, в свойственном жизни человеческой разнообразии здесь проходят попарно: богатый и бедный, мудрый и глупый, прилежный и ленивый, благочестивый и нечестивый, отец и сын, муж и жена, господин и раб, царь и подданный и под. Относясь каждая к отдельным явлениям жизни, все притчи в совокупности, однако, выражают цельное воззрение на жизнь, законченное мировоззрение свящ. писателя.По форме своей притчи эти образуют двухстрочия, обе части которого находятся обыкновенно в отношении противоположности (в гл. X–XV) — исключительно или представляют собой так называемый антитетический параллелизм, в котором одно полустишие выражает обратную сторону истины выражаемой в другом (см. напр., еще в Пс II:6; Еккл II:14).
1. Притчи Соломона. Сын мудрый радует отца, а сын глупый — огорчение для его матери.
1. Такую именно форму имеет уже этот первый стих, имеющий, очевидно, отношение ко всему последующему собранию притчей. Частный оттенок мысли в противоположении отца и матери: печаль неудачного сына особенно глубоко воспринимает материнское сердце (ср. I:8; XV:20; XVII:25).
2. Не доставляют пользы сокровища неправедные, правда же избавляет от смерти.3. Не допустит Господь терпеть голод душе праведного, стяжание же нечестивых исторгнет.4. Ленивая рука делает бедным, а рука прилежных обогащает.5. Собирающий во время лета — сын разумный, спящий же во время жатвы — сын беспутный.6. Благословения — на голове праведника, уста же беззаконных заградит насилие.7. Память праведника пребудет благословенна, а имя нечестивых омерзеет.
2–7. При всей разнородности содержания этих шести стихов, они несколько объединяются общею всем им мыслью о неодинаковом земном жребии праведного и нечестивого, разумного и неразумного, прилежного и ленивого. «Жизнь и смерть» (ст. 2) — типическое обозначение блага и бедствия жизни, проходящее чрез всю книгу Притчей. — «Сокровища неправедные» — нажитые неправдой, беззаконием, «не доставляют пользы» — бессильны спасти от смерти, а равно от всякого смертельного бедствия. Спасет от этого одна «правда» (евр. цедака), т. е. правота всех намерений и поступков человека, деятельное осуществление «мудрости», хокма (по традиционно-еврейскому толкованию, цедака, спасающая от смерти, есть милостыня). Мысль ст. 2 почти дословно повторяется в ст. 4 гл. XI. В ст. 3 противополагаются, во-первых, «душа» праведного, т. е. нормальное, уравновешенное психическое состояние (по LXX ψυχή δικαία) праведника — и «стяжание» или алчность (евр. гавва, ср. Мих III:7; по LXX ζωή, жизнь, в смысле средств к жизни) нечестивого; а, во-вторых, противоположная судьба одного и другого: Господь не попускает праведнику голодать (ср. Пс XXXII:19; XXXVI:25), напротив, злым и похотливым желанием нечестивца не дает осуществляться, тем более, что они часто бывают направлены ко злу ближних. Затем, в ст. 4–5, высказывается мысль, что благосостояние или материальная скудость стоят в зависимости и от собственной энергии или, напротив, бездействия, как уклонения от всеобщего закона труда (Быт III:19). В Вульгате к ст. 4 добавлено: qui nititur mendaciis, hic pascit ventos idem autem ipse sequitur aves volantes. LXX имеют прибавку в ст. 5, читаемую в славянск. Библии так: «спасется от зноя сын разумный, ветротленен же бывает на жатве сын беззаконный», т. е. благоразумный, вследствие своевременной уборки хлеба, не терпит вреда от знойного ветра, тогда как неразумный и беспорядочный человек пропускает время жатвы, и перезрелый хлеб в колосьях опустошает зной и ветер; общее, здесь как и в целых ст. 4–5, выражена мысль о необходимости благоразумного пользования временем для успеха в делах житейских и духовных. Ст. 6–7 говорят о добром имени, незапятнанной репутации праведного и — бесславии и гибели имени нечестивого, как при жизни их (ст. 6), так и по смерти того и другого (ст. 7) (ср. Пс CXI:6; Сир XLIV:13; сн. Мф XXVI:13).
