Но одежда нужна была Кэрол не только для этого.
Завтра ночью она собиралась выйти незаметно из больницы, чтобы пойти искать Патрика. Она надеялась, что он услышит её и придёт. Но было небольшое препятствие — охрана, поставленная у палаты.
— Шон, ты можешь договориться с охранником, чтобы он выпустил меня завтра отсюда? — попросила она.
Парень сразу насторожился.
— Зачем?
— Я хочу поискать Патрика.
— Зак этим занимается…
— Он не найдёт его, Шон. Только я могу, понимаешь? Пожалуйста. Он сам ко мне придёт. Мы должны его найти. Помоги мне. Просто сделай так, чтобы я смогла выйти отсюда.
— Хорошо. Но я не отпущу тебя одну. Пойдём вместе. Надо пешком или можно на машине?
— Лучше на машине, но не спеша. Съездим в дом, в котором мы жили, если его там нет, покатаемся по улицам.
— Хорошо. Тогда завтра вечером, в десять — устроит?
— Да, спасибо.
Кэрол благодарно слегка сжала его плечо.
Он кивнул.
— И… у тебя есть оружие?
— Будет, если надо, — ответил он удивленно.
— Надо. Меня преследуют фанатики, если ты в курсе…
— Конечно, в курсе. Может, тогда лучше взять кого-нибудь из охраны?
— Нет. Никого. Патрик, скорее всего сейчас выглядит так, что его никто не должен видеть. И, Шон, если мы найдём его… это будет для тебя шоком. Но ты не должен бояться и ни в коем случае терять голову и пытаться ему навредить.
— Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь, Кэрол.
— Поймешь, когда мы его найдём.
— Ладно. Тогда до завтра.
Попрощавшись с Джеком, который отреагировал только тем, что проводил его взглядом, Шон вышел из палаты.
— У тебя замечательный брат, Джек, — Кэрол присела рядом и с улыбкой погладила его по волосам.
Он молчал, неотрывно смотря ей прямо в глаза. И невозможно было угадать по его взгляду, о чём он думает, и думает ли вообще.
Наклонившись, она прикоснулась губами к его губам, гадая, как он отреагирует. Никак. Тогда она прильнула к его рту плотнее в глубоком нежном поцелуе. Он прикрыл глаза, но на поцелуй не ответил.
— Ну что же с тобой, Джек? Почему ты такой? — расстроенно прошептала она, разглядывая его лицо.
А он всё смотрел и смотрел… И молчал.
Тяжело вздохнув, Кэрол положила голову ему на грудь.
— Ничего… Найдём Рика и вернёмся домой. Потом Зак освободит Рэя и Джейми, разберётся с фанатиками, эту ведьму отдаст на съедение Луи… И всё наладится, успокоится. Только, умоляю… скажи мне хоть слово! Ты можешь? Хотя бы «да» или «нет».
Она с надеждой смотрела на него, но он молчал.
Тогда она снова уткнулась ему в грудь, чтобы скрыть слёзы. Когда она снова подняла взгляд, он спал, склонив голову на бок.
Кэрол легла на свою кровать и тоже закрыла глаза, гоня прочь одолевающие её горькие тревожные мысли. Она не заметила, как задремала.
Разбудил её тихий шорох, который почему-то напугал, заставив крупно вздрогнуть.
Открыв глаза, Кэрол увидела в темноте склонённую над ней фигуру в белом халате и медицинской маске. Но она сразу поняла, что к медперсоналу этот человек не имеет никакого отношения. Большая ладонь в тот же миг зажала ей рот, вдавив затылком в подушку, а в шею вонзилась игла. Голова у Кэрол закружилась, в глазах потемнело, и через несколько секунд она потеряла сознание.
Мужчина поднял её на руки и обернулся.
Двое других уже тащили к выходу неподвижного Джека, тоже отключившегося от укола.
У дверей палаты стояли две каталки, на которые они положили Кэрол и Джека, укрыв простынями.
— Быстрее! Уходим! — скомандовал один из них, выскакивая из палаты и пряча под халатом автомат.
За ним последовали остальные, каждый толкая перед собой каталку.
Торопливо пробежав по пустому тёмному коридору, они скрылись за углом.
А у палаты остался лежать охранник с перерезанным горлом, поплатившись жизнью за то, что уснул на посту.
Глава 27
Перед Кэрол стояла огромного роста, с черной как сажа кожей женщина. Татуировки-рубцы бороздили грубое некрасивое лицо с маленькими черными глазами, широким приплюснутым носом со свирепо раздутыми ноздрями, огромным толстогубым ртом. Единственное, что было привлекательного во внешности этой женщины — это ослепительно белые ровные зубы, ярко выделяющиеся на черном лице.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Интересно, зачем уродовать лицо такими шрамами-татуировками? — отстраненно думала Кэрол, чтобы хоть как-то отвлечься от страха и боли. — Или в её понимании это красиво? Неужели можно так считать? А может, это не для красоты, а для защиты? Если это какие-то магические символы, которые защищают или придают сверхъестественных сил?».
Вот уже три дня она и Джек находились в каком-то странном месте, похожим на большое хранилище, где их держали в самой обыкновенной звериной клетке, из которой даже запах какого-то животного ещё не выветрился. Кэрол предполагала, что это заброшенный завод или что-то в этом роде. И эти три дня их обоих истязали, причиняя боль, не давая ни капли воды.
Сначала они принялись за неё, требуя, чтобы позвала Патрика. И напрасно Кэрол пыталась убедить в том, что не может этого сделать — ей не верили.
Она не врала, но на самом деле даже не пыталась выйти с сыном на связь. Даже если бы могла, она никогда бы его сюда не позвала, в ловушку, которую устроили эти фанатики. Они знали, что он потерял человеческий облик, что убивает, что свет благословенных утратил над ним свою силу. Но, тем не менее, они хотели, чтобы он сюда пришёл. Кэрол не могла понять, что они замыслили, как собирались с ним справиться, если он придёт сюда, как они хотели. Но наверняка у них был план, раз они шли на такой риск, пытаясь заманить сюда это потустороннее существо, о котором даже Кэрол почти ничего не известно. Разве они не боялись его? Нет, они боялись. Очень боялись, она это видела в их глазах, чувствовала. Даже она не знала о его возможностях, силе и способностях. Но было очевидно, что они намеривались его одолеть, убить или взять в плен. Но как они собирались это сделать? Кэрол изо всех сил пыталась это понять, но пока её попытки не увенчались успехом. С горечью и отчаянием она думала о том, что сейчас бы не помешал острый и проницательный ум Джека. Но он вряд ли вообще понимал, что с ним происходит.
Чтобы сломать её упрямство они взялись за него, пытаясь заставить позвать Патрика. А может, надеясь, что мальчик сам узнает о муках своих родителей и придёт, чтобы их спасти. Ведь он был к ним привязан, любил. Он подарил им жизнь, принеся в жертву благословенных.
Кэрол стонала, наблюдая, как бьют Джека, слабого, беспомощного, ничего не понимающего. Выла и кричала, когда его поливали тонкой струйкой кипятка, хохоча над его стонами и сдавленными криками. Напрасно молила она его не трогать, раненного, больного…
— Будьте вы прокляты! — кричала она охрипшим от ненависти голосом. — Вы сдохните! Все сдохните!
Слабая, ещё не восстановившаяся после операции, не проявляющая никаких сверхъестественных сил и способностей, Кэрол перестала вызывать опасения и страх у пленивших её людей. Джек был ещё слабее, не в состоянии даже держаться на ногах самостоятельно из-за сильных головокружений.
Они сидели вдвоём в этой вонючей клетке, без воды, без еды, на металлическом полу.
Кэрол всё время клала перевязанную грязными бинтами голову Джека на себя, то на колени, то на живот, то на грудь, не позволяя ей касаться пола. Обнимала его, утешала, а он всё молчал. А потом настал момент, который заставил её радостно улыбнуться — он сам положил голову на её грудь, мягкую и пышную, когда Кэрол села рядом и откинулась спиной на прутья клетки. Обняв, Кэрол поцеловала его в лоб и плотнее прижала к себе. И он тоже её обнял, впервые с тех пор, как пришёл в себя после ранения и операции. И так они сидели и не двигались, так близко друг к другу… и как никогда далеко.
— Вернись ко мне, — шептала Кэрол, роняя горькие слёзы на его затянутую бинтами голову. — Вернись, Джек… умоляю. Ты так нужен… Мы попали в беду. Наш сын попал в беду. Приди в себя, Джек, пожалуйста! Помоги нам!
