Не угадала.
- Она исполнила повеление Богини, разгромив короля, предавшегося врагам, и самих южан. Но теперь она не хочет вспоминать, что удел женщины - не воевать. Её удел - рожать детей, поддерживать семейный уют, быть верной мужу, который должен оградить её ото всех невзгод. Её удел - выйти замуж. На худой конец, она может быть танцовщицей, как то дитя, которое она согнала отсюда. Но, отведавшая хмельного напитка победы, она не в силах вернуться в прежнее состояние и жить, как все. Ей хочется сохранить всеобщее почтение и власть, прежде всего, над картирами. Она поманила их несбыточной мечтой, пообещав снять наложенное Богиней проклятие. Но только Ей дано переменить Её решение. И ещё - Отцу Богов, коему поклоняются южане. Так знайте: Богиня не благословляла её на новый поход, хоть прямо и не запретила. Пусть она испытает свою судьбу, если так хочет, и пусть за ней идут картиры, если готовы ей повиноваться. А вы, первые мужи королевства, следите за её действиями, и так вы узнаете окончательное решение Богини: дарует Она победу картирам или нет.
Эвинна слушала дребезжащий, но исполненный скрытой силы старческий голос - и чувствовала, как в груди поднимается боевая ярость. Старикашка поддержал победителей, объявив им, что они действовали от имени Богини. Он даже не стал запрещать этот поход, от имени Борэйн грозясь всевозможными карами. Он умён и понимает, как сладок запретный плод. Ни да, ни нет, но так, чтобы люди поняли как "нет". Жрец не стал испытывать на прочность и верность картиров, которые тоже "отведали хмельного напитка победы", и могли пойти за ней вопреки проклятиям. Но остальным недвусмысленно посоветовал подождать, чья возьмёт.
И что бы ни случилось, он будет хозяином положения. Потерпи Эвинна поражение за морем, и он возопит, что Боги покарали отступницу. А если каким-то чудом, с одними едва обученными картирами, разобьёт за морем всех врагов - получится, что он не запретил поход, когда мог - значит, дал ей шанс победить, а Богиня вынесла, наконец, Своё решение. Зато теперь для Эвинны отрезан и третий путь, которым, впрочем, она и не собиралась идти: остаться на острове, став теневой правительницей картиров. Останется только подчиниться племенным обычаям, а они не оставляют женщине выбора. И хорошо, если на неё положит глаз молодой и красивый Эгберт, а не старикашка Ромуальд. А картиры вряд ли забудут, как она поманила их мечтой обрести землю - и струсила, отыграв назад.
- Это всё, что велела передать вам Богиня, - горделиво подняв голову, сообщил жрец. - Она не запретила Эвинне действовать по своему усмотрению, но и не поддержала её начинания. Выбирайте: идти за неизвестной женщиной, или подождать, пока Богиня изречёт свою волю?
А это уже явный шантаж и намёк на нехорошее. Для прирождённых воинов и глав кланов с племенами нет ничего позорнее подчинения обычной девчонке, да ещё простолюдинке, да ещё из необходимых, но слегка презираемых картиров. Совсем не то же, что действовать по благословению Богини. Во-вторых, он намекнул, что любой, кто пойдёт за ней, действует на свой страх и риск. И может в итоге оказаться против самой Богини. Какой же борэйн на это пойдёт?
Жрец замолчал. Устало, как человек, хорошо сделавший трудную работу, опёрся на посох - и по-стариковски осторожно присел на выточенный из пористого камня стул. Подобострастно кланяясь, подбежала рабыня с серебряным кубком, полным медовухи. Но жрец лишь слегка пригубил: для таких, как он, уже не существовало большинства мирских соблазнов. Кроме, разумеется, соблазна власти и превосходства разума.
- Могу ли я спросить катэ, - как могла учтиво начала Эвинна. - Что будет, если алки решат повторить высадку?
- Они не решатся, женщина, - произнёс Харсаг. - Знаю, что ты хочешь сказать - и ты была бы права, не будь у них забот на юге. Одна сколенская война чего стоит! Это - каша, которую не расхлебать много лет. Когда двое дерутся, обязательно есть третий, кому это выгодно. Выгоднее, чем влезть в драку, оставив кого-то над схваткой.
И снова - вроде бы совершенно безобидная фраза со многими слоями смыслов, здесь политики умели пускать пыль в глаза не хуже старосколенских вельмож. И ведь возразить нечего: действительно, если смотреть на дело с точки зрения участника войны с Империей, ещё во времена Северных Походов... А точка зрения сколенцев не значит тут ничего, за них тут никто не подряжался умирать, и тут им не откажешь в здравомыслии. Но ведь и самим борэйнам нужен этот поход. Хотя бы потому, что...
- А как быть с одеденением? Я слышала, лет через двадцать на Борэйне будет невозможно жить. И тогда не только картирам, а всем нам понадобится новая земля.
- Поверь, не ты одна это слышала, - сварливо произнёс Харсаг. - Мне говорят об этом каждый год, да и мои глаза ещё не ослепли. С самой Великой Ночи с каждым годом снега подбираются к обители. Скажу тебе так: такое уже бывало прежде. Как бывали и времена, когда лёд уходил к вершинам гор. За сто лет до того, как случилась Великая Ночь, льды отступали, во времена Северных походов они освободили почти весь остров, а в низинах даже росли карликовые деревья. И море тогда, хоть и замерзало, но лёд был непрочен, шторма его могли сломать. Тогда никому и в голову не могло прийти А ещё раньше льды так же наступали, а до того отступали... Словом, происходит это не первый век, и никогда граница ледников не была постоянной.
Помолчал - и совсем тихо, уже для одной Эвинны, добавил:
- Хотя, надо признать, в этот раз всё происходит быстрее: за двадцать лет почти вернулось то, что было в начале прошлого века. Возможно, лет через десять-пятнадцать у нас и не останется иного выхода.
- К тому времени некому станет отвлечь Амори, - произнесла Эвинна. - И на нас обрушатся силы всего Сэрхирга. Сейчас есть возможность...
- Богине виднее, когда благословлять нас на поход! - отрезал жрец. Опираясь на посох, он снова поднялся - и возвысил голос, чтобы слышали все: - Те, кто не боятся Её гнева, могут испытать судьбу. Остальным я бы посоветовал подождать, пока Она не объявит Свою волю яснее. Я всё сказал. - И, устало ссутулившись, направился к выходу.
Вожди и их воины проводили его взглядом - а потом с интересом уставились на Эвинну. И это был не интерес воина к замыслам вождя. Их распирало любопытство, осмелится ли девка, возомнившая себя равной лучшим из мужей, оспаривать слова жреца или бросать вызов Богине. Если попытается...
Эвинна поняла, что сейчас нельзя говорить ничего. Даже про ледники, с каждым годом пожирающие живую землю: это ничем не грозит вождям здесь и сейчас, а значит, о ледниках никто не станет и задумываться. Пока не станет поздно, ведь сам же жрец признал, что после Великой Ночи привычный круговорот изменился. Но о такой далёкой перспективе буйные головы не задумываются. Им важнее слова жреца, а жрец ловко, туманными намёками заронил им в головы мысль: поддерживать Эвинну-Артси - значит прогневать Богиню. А скажи ему об этом прямо - и хитрый старец скажет, что его неправильно поняли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
