Вдруг боковым зрением я заметила, что что-то не так. Повернув голову влево, увидела, что один призрак не пролетел сквозь меня, а парит неподалеку и внимательно на меня смотрит. Смотрит так мягко и тепло, что мое почерствевшее за эти два года сердце снова закровоточило. Я упала на колени, не в силах сдержать слезы, а дрожащие посиневшие руки сами потянулись вперед.
— Мама, — прохрипела я не своим голосом, облизывая соленые от слез губы. Они дрожали, с трудом позволяя мне говорить. — Мама, это ты. Я так скучаю по тебе, мама. Мамочка, мне было так плохо без тебя. Пожалуйста, прости, прости меня, я не смогла, не сумела тебя спасти, мам.
Я бездумно продолжала повторять лишь одно слово, словно оно было моей молитвой, моим спасением от всех страхов и боли. Звала и звала её, не в силах унять дрожь во всем теле. А она, одетая в те же джинсы и футболку, что и в последний день своей жизни, с любовью смотрела на меня и словно пыталась что-то сказать. Я звала ее, как заведенная, и она вдруг подплыла ко мне, остановилась совсем близко, так, что я смогла бы обнять ее, если бы это было возможно. Мои пальцы прошли сквозь полупрозрачную фигуру, и я невольно отдернула руку, боясь, что мама развеется, словно дым. Но она была здесь, рядом, смотрела на меня, как раньше, и улыбалась. Приблизив свое лицо к моему, она вдруг зашевелила губами, и среди окружающего нас шума я сумела различить ее голос. Самый настоящий мамин голос.
— Ника, — ласково произнесла она, и мое имя в её устах прозвучало, словно мелодия. — Моя маленькая девочка. Ты так повзрослела. Я всегда с тобой, ты же знаешь. И что бы ни случилось, помни, — мама поднесла одну свою призрачную руку к моей щеке, а другую — к моей груди. — Ты — убийца.
Я замерла, и, казалось, весь мир замер вместе со мной. Лицо призрака моей матери исказилось в злобной усмешке, а в следующее мгновение она пробила мне грудную клетку, схватив сердце, и с силой сжимала его, пока оно не прекратило свою работу.
Глава 25
Мерзкий холод проводил своими щупальцами по коже, время от времени заставляя меня выныривать из теплого и сладкого небытия. Приближаясь к грани сознания, я покрывалась мурашками от сковывавшего тело льда, но вскоре снова проваливалась в тягучую, липкую темноту, даровавшую спокойствие и отсутствие ощущений. У меня совсем не было сил, и я хотела оставаться в ней как можно дольше. Бесконечный коматозный сон — всё, чего мне хотелось.
В очередной раз почувствовав себя замерзшей, снова ждала, когда меня затянет в сон, но, к моему неудовольствию, этот момент больше не спешил наступать. Когда полностью лишенное энергии тело вдруг принялось мелко дрожать, поняла, что лимит посещений небытия исчерпан и я больше не усну. Холод, от которого совершенно не спасала одежда, со всей тщательностью не пропускал ни одного сантиметра кожи. Чёртов педант. Я хотела свернуться калачиком, чтобы хоть как-то сберечь остатки тепла, но тело не желало слушаться. Решив проверить, какие мышцы еще в состоянии работать, с ужасом осознала, что едва могу пошевелить пальцами руки, и это еле заметное движение повлекло за собой колоссальную усталость. Что со мной? Что привело к этому жуткому состоянию? Я слишком долго тренировалась, не спала и не ела несколько дней, меня избили, или случилось что-то еще? Но мозг, хоть и не являлся мышцей, тоже не находил сил работать. Ну или отказывался это делать из солидарности к остальным мышцам. Как же всё-таки хочется спать…
В надежде хотя бы немного отвлечься от падающей температуры моего тела, прислушалась к окружающей темноте. Где-то вдалеке завывал ветер, который, наверное, и был причиной этого надоевшего холода. Больше, как я ни прислушивалась, ничего расслышать не могла: ни голосов, ни какого-нибудь движения — ничего. А холод, тем временем, достал меня настолько, что мне захотелось в туалет. Приехали!
Решив, что ещё слишком молода для хождения в туалет лёжа, я твердо вознамерилась встать, правда, всё еще не представляя, откуда взять на это силы. Но мотивация оказалась неслабой, и вот я уже чувствую онемевшие замерзшие ноги и даже могу ими пошевелить. Так, постепенно включая в работу всё новые части тела, смогла принять сидячее положение. Какой-никакой, а успех, но радость от него полностью ощутить не удалось, так как внезапно возникшее головокружение напомнило о том, что я по какой-то причине еле живая. На задворках сознания что-то противно зашевелилось, но не более того. Немного передохнув, я начала медленно подниматься, тяжело дыша от дикой усталости. Черт подери, мне семнадцать или семьдесят один?! Что за чертовщина со мной произошла, и где я вообще нахожусь? А, главное, далеко ли туалет?..
Кое-как договорившись со своим телом, чтобы оно постаралось не падать в ближайшие несколько минут, я очень осторожно сделала неуверенный шажок. С нарушенной координацией и отсутствием сил и так приходилось несладко, а кромешная тьма лишь добавляла неудобств. Стараясь не отрывать ноги от каменного пола и вытянув руки вперед на случай неожиданного препятствия, я с грехом пополам проделала небольшой путь и уперлась руками в холодную шершавую стену. Проведя по ней ладонью, убедилась, что она является цельным камнем, ибо никаких трещин и выпуклостей не нащупала. Что ж, стена — это хорошо, вдоль нее можно и до двери добраться, а если выключатель найду, вообще радости моей конца и края не будет.
Начав увлекательное путешествие вдоль стены, очень скоро я заметила, что она не ровная, а постоянно куда-то плавно заворачивает. Точнее, не куда-то, а все время влево, и в результате до меня дошло, что комната круглая. Я всё шла и шла, обшаривая стену везде, куда только дотягивалась, а никакой двери или вообще чего-нибудь выделяющегося так и не находилось. Упрямо потратив на это занятие изрядное количество времени, вдруг замерла, осенённая жуткой догадкой: я ходила по кругу, причем сделала уже кругов пять. В мозгу тут же сформировались два вывода: эта комната просто крошечная, и в ней нет двери. В ней вообще ничего нет, только пол и стены. Я даже не была уверена, есть ли здесь потолок, или надо мной просто царствует непроглядная тьма. Разом утратив последние крупицы сил, которые покинули меня вместе с последней надеждой на понимание происходящего, рухнула на колени, и от резкой смены положения тела меня замутило. Приложив холодные пальцы к таким же холодным вискам, вдохнула как можно больше воздуха, заработав еще более сильное головокружение и вдобавок закашлявшись. Горло внезапно резанула сильная боль, словно в шею воткнулся гвоздь вкупе с парой гигантских рыбных костей.
— Да что происходит, в конце-то концов?! — игнорируя жуткую боль, заорала я на всю свою крошечную чёрную тюрьму, и в голове мгновенно раздался взрыв, парализовавший тело. Взвыв от охвативших меня боли и ужаса, я повалилась на пол, а вслед за этим на меня обрушилась вся моя жизнь, которую я совершенно невероятным способом как-то умудрилась забыть.
В памяти стали молниеносно проноситься разные кадры моего прошлого, начиная с раннего детства. Я видела фрагменты, которые совершенно забыла и не смогла бы вспомнить при всём желании: случайно разбитая папина кружка, сосед, которому я не открыла дверь, раскиданные в обиде за проигрыш карты… События пролистывались всё быстрее, показывая мне ускоренную смену школьных лет. Сцена гибели мамы, затяжная депрессия, обретение магической силы, знакомство с другими Защитниками, отправка в Миртран — каждый последующий фрагмент восстанавливался с более сильной болью в голове, чем предыдущие. Когда я снова увидела перед собой призрачный облик матери, сжимающей моё сердце, всё — мелькающие картины, мучительная боль — резко остановилось. Взмокшая, мелко дрожащая и обессиленная, я была не в силах стереть стекающие по щекам слёзы. В измученном сознании роились многочисленные вопросы, каждый из которых требовал незамедлительного ответа, но я не могла их дать. Это действительно была мама, и она хотела меня убить? Потому что не простила меня за неспособность спасти её? И что со мной в итоге произошло? Если я жива, то что же она сделала? Это была иллюзия, внушение или настоящая боль попавшего в призрачные когти сердца? Поняв, что пытаться ответить на эти вопросы бесполезно, я отмахнулась от них и снова собралась провалиться в небытие, на этот раз осознанно. Что я могу сейчас сделать, обессилевшая, находящаяся неизвестно где и постоянно видящая перед собой искаженное злобой родное лицо?
