этакой картины.
И Карлсон толкнул юношу к подоконнику.
Малыш шёл вдоль трассы, ночь была черна, а дорога на удивление пустынна.
Поэтому он издалека услышал треск мотоцикла.
Мотоциклист остановился рядом с ним, и когда он снял шлем, Малыш понял, что это молодая цыганка.
— За тобой гонятся пять призраков, — сказала она.
Он промолчал.
— Но в силах моего народа защитить тебя, — продолжила цыганка и посадила его на мотоцикл сзади себя.
Неделю он провёл в цыганском таборе, пока, наконец, его позвали в шатёр цыганского барона.
— Малыш, о тебе уже спрашивали. Правда ли, что у тебя есть нечто, что не принадлежит тебе?
— У нас у всех есть что-то, что не принадлежит нам, — дерзко ответил Малыш, обводя взглядом шатёр, заваленный какими-то мешками.
— Ты мне нравишься, мальчик. Но всего печальнее, ты нравишься моей дочери. — Цыганский барон вздохнул. — Однако тебе придётся бежать.
Ночью цыганка отвезла его на станцию, и они целовались до самого рассвета, пока Малыш не прыгнул на площадку товарного поезда.
В Вышнем Волочке поезд остановился, и Малыш ради конспирации пересел на электричку. Билета он не брал, и поэтому дёрнулся, когда увидел контролёров. Но тут же с изумлением он понял, что один из контролёров — это Карлсон.
Выглядел он печальным. Форма сидела на нём мешковато, а сам Карлсон был будто с похмелья.
— Сынок, — начал он. Я должен открыть тебе тайну. Тот свёрток, что у тебя в рюкзаке, хранит страшную тайну. Немецкий кинжал и эсэсовские перстни — это всё ерунда. Главное — кольцо. Это Кольцо Нибелунгов. И ты должен уничтожить его.
— Бросить в жерло вулкана?
— Нет, так невозможно укротить его силу. Альберих наложил на него страшное заклятие, потому что над ним издевались дочери Рейна. А нет страшнее обиды, когда женщина издевается над стариком. Бойся этого кольца — оно попадало к разным людям, и каждому, кто не избавился от него, было несчастье.
Вот эрцгерцог Фердинанд получил кольцо, надел на палец, и поехал отдыхать на юг. И там было ему несчастье.
Однажды оно попало к маршалу Тухачевскому, и ему сразу было несчастье. Но следователь, который вёл дело маршала Тухачевского, сразу же отдал кольцо настоящему немецкому шпиону — и ему было счастье: он умер восьмидесяти лет, имея хорошую пенсию. А шпион, впрочем, умер восьмидесяти двух лет, имея ещё более хорошую пенсию. Дело в том, что он сразу же подарил кольцо фюреру. И он его никому не хотел отдавать, и было ему несчастье. После того, как оно случилось, кольцо забрал Берия, и он тоже, не стал никому его отдавать, и было ему несчастье. И твоему дедушке, работнику крематория, что нашёл кольцо в пепле Берии, тоже было несчастье. Бабушка твоя, Царство ей небесное, всю жизнь его мучила…
А тебе предстоит отправиться в Москву и найти самое страшное место — Люблинские поля. Там ты найдёшь Бездну Московской Канализации. Только она может проглотить кольцо, проклятое карлой Альберихом. Ты ведь, верно, знаешь, что все те нечистоты, что производит Москва, невозможно скрыть и очистить? Так вот, давным-давно, понимая, что они отравят всё вокруг, Сталин велел прорыть особую линию метрополитена — «Метро-1933». Она была открыта раньше прочих линий, только была сделана не горизонтальной, а вела вертикально вниз — туда, откуда нет возврата. А сверху над ней, для отвода глаз, были построены поля аэрации…
На этих словах Карлсон встал, оштрафовал Малыша, и исчез.
Малыш приехал в Москву и тут же продал старинные перстни. Известно, что в Москве можно продать всё.
Он отобедал шаурмой, похожей по вкусу на шаверму, и принялся искать карту. Но на всех карта вместо Люблино и Курьяново была либо наклеена реклама, либо вовсе было пустое место.
Наконец, он встретил полицейского. Тот сперва побил его, но велел прийти сюда же ночью. Молодой петербуржец пришёл в назначенный час и встретил всё того же полицейского, но доброго и ласкового. Тот рассказал Малышу, что когда в стране придумали полицию, много честных милиционеров, преданных старой вере в закон, ушли в подполье. Они вершили правосудие тайно, по ночам. Днем они были злыми полицейскими, а ночью — добрыми милиционерами.
И этой ночью полицейский милиционер решил принять участие в судьбе Малыша.
Милиционер сказал Малышу, что попасть в Люблино можно только под землёй и познакомил его с диггером.
Диггер был так стар, что оранжевая каска с его именем приросла к его седым волосам.
Диггер повёл Малыша по туннелям метро — в действующих туннелях они жались к стенам, спасаясь от проносящихся поездов, а в заброшенных они видели толпы горожан, стремящихся к приключениям. Горожане сновали по туннелям вместе с подругами, детьми и мангалами с шашлыком.
Наконец, они вышли на поверхность.
Кругом простиралось Люблино.
На них тут же попытались напасть гопники, и диггер юркнул обратно в канализационный люк. Малыш не успел за ним, но достал свёрток, развернул и сразу же заколол одного из гопников немецким кинжалом. Остальные, переменили отношение к Малышу с уважением похлопали его по плечам.
Вход в Бездну Канализации находился под продуктовым магазином на улице Полбина. Откинув железную крышку во дворе магазина, Малыш оглянулся. Все дома были здесь низкорослыми, даже деревья, понимая неверность почвы, стелились по ней, как кусты.
Малыш сплюнул, и в этом момент перед ним появился Карлсон, на сей раз одетый в синий халат грузчика. В зубах у него была толстая папироса.
— Вот ты и добрался, мой мальчик. А не забыл про подтяжки?
— Не забыл, Карлсон.
И они начали спускаться в преисподнюю.
Сначала вниз вели честные бетонные ступени, будто на лестнице современного дома, потом их сменили ступени деревянные, а затем — стеклянные и оловянные.
Карлсон достал из кармана мобильный телефон, потыкал в него пальцем, и в сумраке подземелья задребезжала странная музыка.
— Это «Кармина Бурана», — ответил он, упреждая вопрос. — Эта музыка всегда должна звучать, когда происходит что-то важное.
И вот они оказались в огромной полости, где внизу что-то клокотало и булькало.
— Смотри, сынок, — сказал Карлсон. — Перед тобой величие человека и весь результат его жизни. Смотри, вот всё то, чем кончаются человечьи поиски смысла — тут и первое, и второе, и третье. В смысле, и компот. Ты впечатлён?
— Не очень. Не знаю, как со смыслом, но дух тут больно тяжёлый.
— Тогда доставай кольцо, не медли.
Малыш достал свёрток и, размахнувшись, швырнул его в дыру.
— Вот так, вот так, теперь ты навсегда запомнишь этот день, вернее, это будет самым главным днём в твоей жизни, сынок, —
