– Правду истинную! – с воодушевлением откликнулись со всех сторон.
Нершапух, так и не переборовший до кыш а свою неприязнь к простому народу, следил за всем происходившим полуподозрительно-полупрезрительно. С досадой обратил он внимание на то, что воины нахарарсккх полков, оставив свои стоянки и шатры, смешались с народом. Но как будто мало было и этого: из рядов выступил воин по имени Абгар и, нарушая всякую дисциплину, обратился прямо к Вардану:
– Спарапет, ты сам знаешь – мы воины. Знаешь ты и то, сколько мы боев провели, как бились. Но окажу тебе: они, эти крестьяне-ополченцы, многому нас научили…
– Когда дело дойдет до боя, они, пожалуй, лучше нас будут сражаться! – подхватил другой воин.
– Они и есть наша родина, наша земля… С ними мы пройдем сквозь огонь и воду!
– Вот молодцы!.. Долгой жизни вам, сынки! -откликнулись крестьяне, окружая и обнимая воинов.
– Народ вдохнет в войска силы… Хорошо это, очень хорошо! – радовался Вардан. Он встал и громко обратился ко всем:
– Братья крестьяне, скажем прямо – вы еще не войско, ие воины. Правда, в Ангхе вы неплохо бились. Но сейчас нам предстоит не Ангх. Будет настоящее сражение. Знаю, воину, давшему обет, страх незнаком Но вот вам мой наказ: иеоГдуманно, зря в бой не кидайтесь! А вот когда надо будет ударить, тогда нанесите удар настоящий и бейте дружно, быстро, сильно, так, чтобы там, где был враг, и следа его найти нельзя было!
– Ха-ха-ха-ха! – грохнула толпа смехом.
– И одно еще: крепко запомните, крепко держите в душе – мы должны победить! – повысил голос Вардан. – Приказываю вам: победить!
– Приказал – значит, будет исполнено! – коротко и решительно грянуло в ответ Смотр нарушили хлынувшие со всех дорог, ведущих в Арташат, новые потоки крестьян. Они требовали, чтобы их тоже немедленно зачислили в народное ополчение, Заведующие провиантом и вооружением ие хотели взять их на учет, указывая, что новоприбывшие босы, не одеты, не имеют ни оружия, ни ксней.
– Расходитесь, пет у нас запасов, нет для вас места! Но те разъярились:
– Это для кого тут места нет? Для нас? А разве это не война босого и голого? С ума вы спятили, что ли?..
– Мы сюда пришли, чтобы душу успокоить, расправиться с собаками – сборщиками дани и с нашими предателями, а вы нам оружия не дадите? А ну, бей их!..
Новоприбывшие окружили заведующих вооружением и провиантом, началась свалка.
Шум и крики привлекли внимание Вардана. Он поднял голову:
– Что там происходит? Зачинщики выступили вперед:
– Да разве это дело? Не принимают нас в войско? Для этого мы пришли из такого далека?
Вардан внимательно оглядел их. Действительно, одежда их обратилась в лохмотья, но сами-то они выглядели крепкими, сильными. Один из них, весь в дорожной пыли, растолкал толпу и пробился к Вардану:
– Спарапет, мы назад не вернемся, хоть убей нас! Говорю тебе, как бог свят, все равно мы с вами пойдем!..
– Зачем же мне вас убивать? Мы охотно возьмем вас с собой! – сказал Вардаи, улыбаясь и обратился к заведующим вооружением и провиантом: – Переверните все склады, но всех оденьте, всем дайте оружие! И поскорее!
Закончив смотр, Вардан удалился, сопровождаемый Нершапухом, Артаком и Атомом.
Лагерь все разбухал и разбухал из-за притока новых отрядов. Регулярные общегосударственные полки растворялись среди разнобоя народного ополчения, теряли воинскую выправку и боеспособность. Это сильно тревожило и волновало некоторых нахараров. Громче всех жаловался Нершапух.
Нахарарам было странно, что Вардан, обычно строгий и требовательный, относился так мягко и снисходительно к ополчению. Многие нахарары сомневались, в состоянии ли будут эти необученные народные массы сражаться, помогать регулярным войскам, или станут им только обузой. Вардан уже давно не отказывал ни одной группе крестьян, охотно всех выслушивал и всех зачислял в войска, приказывая немедленно одеть и вооружить тех, кто был плохо одет и безоружен.
Нершапух, видевший боевую мощь лишь в регулярном войске, мысленно порицал Вардана и едва сдерживался от ссоры с ним.
Сам Вардан смотрел совершенно иначе. Он не был новичком в военном искусстве, но видел, что поднимавшаяся народная волна поднимала также дух и регулярного войска. Проникая в причины народной ярости, он видел глубокую мудрость народа и ценил ее. И если временами тень сомнения и прокрадывалась к нему в душу, он спешил отогнать его:
– Бог народа спасет нас!..
После полудня в лагерь пришли встревоженные лазутчики и принесли весть о том, что Нюсалавурт вошел в Багреванд и Хэр и быстро двигается походным маршем.
– Надо поспешить, чтобы встретить его на границе! – заявил Вардан.
– Не дожидаясь союзников? – с горечью возразил Нершапух – Что же еще остается делать? В промедлении – наша гибель! Двинемся, союзники потом подоспеют, – возразил Вардан.
Он отдал приказ готовиться к выступлению.
Ветер стих. Наступила душная, жаркая ночь.
Подходили к концу последние приготовления. Предстояло выступить на рассвете.
Вардана просили пойти прилечь, отдохнуть перед походом, но он не соглашался, хотя нечеловеческое напряжение последних дней страшно утомило его. От бессонницы у него покраснели глаза, пожелтело лицо.
Он не смог сдержать волнение, когда проезжал перед женским полком. Хандут, смело потряхивая чернокудрой головой, молодцевато выехала навстречу. Всадницы сидели на конях, словно влитые, держа равнение в строю не хуже мужчин.
Ловко управляли конями Анаит, Астхик, Луис, Дешхо. Не уступали им другие молодые девушки и женщины из княжеских и крестьянских семей.
– Куда он ведет их, куда ведет? – тихо пожаловался Аршавиру Нершапух. – Как Он берет на свою душу ответственность за них?
– Передумает! – предположил Аршавир. – Просто возложит на них уход за ранеными…
Поздней ночью войска остановились на отдых. Воины и ополченцы улеглись прямо на земле и тотчас уснули.
Задремал, опустив голову, и Вардан.
Анаит не спалось. Сидя перед костром, она – в который раз! – перечитывала какой-то пергаментный свиток. Она выглядела грустной; быть может, в грусть ее приводило чтение, – она читала письмо Олимпии, полученное из Хорхоруиика:
«Анаит, дочери сепуха Гедеона, привет и благопожелания!
Бесценная сестра, да будет тебе ведомо, что мы с матерью не хотим своим присутствием навлекать позор на священный стан воинов Спарапета Посыпая пеплом головы, мы скорбим о предателе – отце и супруге… Мы узнали, что и овдовевшая сестра твоя также предается скорби и не решается присоединиться к вам, чтобы не напоминать и о своем супруге-предателе. Господь да будет вам опорой!
Скорбящая Олимпия, княжна Хорхоруни».
– Что это ты читаешь, почему ты не спишь? – спросила Эстер.
– Письмо от Олимпии, матушка, – объяснила Анаит.
– Бедняжка!.. Но ложись, ложись, дорога предстоит долгая…
Мрак постепенно рассеивался. На востоке небо загорелось.
Пронзительный звук трубы разбудил спящий лагерь. Ночную духоту сменила утренняя прохлада. Загудели тысячи голосов.
– Готовсь! – гремел голос сепуха Давида, объезжавшего на коне лагерь.
Войска выстроились: с одной стороны – регулярные полки, с другой – народное ополчение. Сак ни старались начальники ополчения придать своим отрядам вид строевых полков, отсутствие воинской выправки все же выдавало добровольцев. Разнокалиберное вооружение, малое число воинов в броне, копейщики рядом с секироносцами, щитоносная пехота рядом с воинами без щитов… Стояли они скромно и спокойно, с видом людей, относящихся к предстоящему просто, хотя и знающих, на что идут. Вокруг них суетились жители ближних и дальних селений: раздавали им дорожные припасы, осыпали их благопожеланиями и благословениями.
Аракэл подъехал к толпе крестьян, движением руки попросил внимания и заговорил просто, гесмотрй на владеющее им волнение:
– Ну, братья, сами знаете, что это война за родную землю, за народную землю. Земля и мы – это одно. Возьми горсть земли, выжми, – наш кровавый пот из нее закапает! Пусть мы уйдем – земля все равно останется. Давайте же будем биться, не отдадим землю. Победим, земли не отдалим и, если даже умрем, все равно не отдадим! Будьте стойки – и тогда мы победим. Идем, братья, отстоим землю родную, не осрамим ее!
– Как бог свят, не отдадим!
– Победим! Господь нам поможет!
Дядюшка Артэн, который был немногословен, пглагая, что все понятно и без слов, стал перед своим отрядом и громким голосом, который слышали все земляки-горцы, сказал:
– Слушайте меня! Кто в бой идет, пусть помнит, что на голове у него – папаха. Пусть не думают княжья, что мы из черного теста слелленъ. Смотрите не уроните сети простого народа. Ну, все.
Погос, которого прямо-таки душило волнение, не стерпел и, взобравшись на возвышение, крикнул:
– Прощай, народ армянский! Мы идем в бой! Вернемся пли не вернемся – все равно, лишь бы ты был жив!.. Смотрите за родной землей! Сейте и собирайте урожай. Мы уходим, но земля наша бессмертна, и она останется.
