— Ну, теперь он их получит — хоть что-то хорошее из всего этого вышло. Яма, которую она вырыла для кузена Аллилуйи, обернулась для него золотой жилой. Чек на десять тысяч фунтов приняли к оплате, я первым делом позаботился об этом, пока Уиттакер не вспомнила о нем и не попыталась отозвать. Впрочем, она в любом случае не могла этого сделать, поскольку чек был предъявлен еще в прошлую субботу.
— Юридически деньги принадлежат ей?
— Разумеется. Мы знаем, что присвоены они преступным путем, но не можем этого доказать, так что по закону преступления не было. Я, конечно, ничего не стал говорить кузену Аллилуйе, иначе он бы не взял деньги. Бедный старикан, он верит, что она прислала их в пароксизме раскаяния.
— Значит, теперь кузен Аллилуйя и все маленькие Аллилуйчики обеспечены. Это прекрасно. А что будет с остальными деньгами? Их все-таки получит Корона?
— Нет. Если она никому их не завещает, они перейдут к наследнику следующей очереди Уиттакеров. Насколько мне известно, к ее двоюродному брату по имени Эллок. Весьма достойный человек, проживающий в Бирмингеме. Но только в том случае, — добавил Паркер, вдруг усомнившись, — если двоюродные братья и сестры входят в число наследников согласно новому закону.
— О, двоюродные, думаю, вне опасности, — ответил Уимзи. — Хотя кто в наши дни может быть уверен, что он вне опасности? И все же, черт побери, должен же кто-нибудь из родственников иметь шанс, иначе что останется от святости семейных уз? Ну, коли так, то это самое позитивное событие во всей этой мерзкой истории. Знаете, когда я позвонил доктору Карру и все ему рассказал, он не проявил ни интереса, ни малейших признаков благодарности. Сказал, что всегда подозревал что-то в этом роде, но надеется, что мы не собираемся снова ворошить старое, поскольку сам недавно получил наследство, о котором рассказывал нам, благополучно осваивается на Харли-стрит и скандалы ему не нужны.
— Никогда он мне не нравился. Жалко сестру Филлитер.
— Не стоит ее жалеть. Этим вопросом я тоже поинтересовался. Карр теперь слишком зазнался, чтобы жениться на медсестре, — по крайней мере, я так понял ситуацию. В любом случае, помолвка расторгнута, и я тешусь мыслью, что сыграл для этих двух достойных молодых людей роль Провидения, — с пафосом добавил Уимзи.
— О-хо-хо! Будем считать, что девушке повезло. Ну вот, опять телефон! В три часа утра! Кто на сей раз? Наверное, снова какая-нибудь неприятность из Скотленд-Ярда. Вот она, судьба полицейского. Алло? О! Понял, еду. Все, делу конец, Питер.
— Почему?
— Самоубийство. Повесилась на простыне. Мне нужно ехать.
— Я с тобой.
— Злодейка, каких свет не видывал, — тихо сказал Паркер, глядя на окоченевшее тело с раздувшимся лицом и глубокой красной бороздой вокруг шеи.
Уимзи промолчал. Его знобило и мутило. Пока Паркер с директором тюрьмы выполняли все необходимые формальности, попутно обсуждая случившееся, он сидел сгорбившись с убитым видом. Голоса не смолкали. Вскоре после того, как часы пробили шесть, все собрались уходить. В воображении Уимзи всплыло: склянки бьют восемь, на мачту поднимается черный флаг с черепом и перекрещенными костями.
Ворота со скрежетом растворились, выпуская их, и они вступили в пугающую болезненную темноту. Ранний июньский рассвет уже давно должен был наступить, но полупустые улицы по-прежнему освещали лишь бледно-желтые блики фонарей. Было зверски холодно, шел дождь.
— Что случилось с природой? — спросил Уимзи. — Неужели наступает конец света?
— Нет, — ответил Паркер, — это солнечное затмение.
Биографическая справка
Составлена Полом Остином Делагарди
Мисс Сэйерс попросила меня заполнить кое-какие лакуны и исправить несколько незначительных ошибок в ее описании жизни моего племянника Питера. Делаю это с удовольствием. Каждый мужчина честолюбиво мечтает выступить в печати, поэтому я охотно согласился — со всей скромностью, подобающей моим преклонным годам, — выступить летописцем триумфальной карьеры моего знаменитого племянника.
Род Уимзи старинный — по мне, так слишком старый. Единственное здравое деяние, которое совершил отец Питера, состоит в том, что он объединил свою истощившуюся династию с исполненным жизненной энергии франко-английским родом Делагарди. Но даже при этом мой племянник Джеральд (нынешний герцог Денверский) — всего лишь тупоумный английский сквайр, а моя племянница Мэри, до того как вышла замуж за полицейского и остепенилась, была взбалмошной и глупой девицей. Рад сообщить, что Питер пошел в нашу породу — в свою мать и меня. Да, признаю́, он слишком нервный и любопытный, но это лучше, чем быть серым и безмозглым, как его брат и отец, или сентиментальным, как сын Джеральда Сент-Джордж. По крайней мере, Питер унаследовал мозги Делагарди, что позволяет ему обуздывать бешеный темперамент Уимзи.
Питер родился в 1890 году. В тот период его мать была очень озабочена поведением своего мужа (Денвер всегда доставлял много хлопот, хотя большой скандал разразился только в юбилейный год), и ее нервозность, вероятно, передалась ребенку. Мальчик рос эдакой бледной креветкой, очень беспокойным и озорным, но всегда не по годам сообразительным. В нем не было ничего от статной красоты Джеральда, однако он развил в себе то, что я бы
