Если сжато сформулировать наш творческий счет советским писателям, то он сводится к следующим пунктам:
Мы хотим видеть в литературе героя, который мог бы служить образцом для каждого комсомольца, молодого пролетария, молодого колхозника.
Мы хотим видеть этого героя во всем многообразии его переживаний не ходульного, не схематичного, не «икону», а живого человека, способного беззаветно работать и бороться, глубоко чувствовать, искренно радоваться и страдать, ошибаться и исправлять свои ошибки.
Мы хотим, чтобы язык и стиль этого описания удовлетворял требованию Ленина о чистоте и культуре языка.
Мы хотим, чтобы наша критика занималась не беспочвенным шельмованием или восхвалением, а помогала бы и писателю, и читателю, воспитывала бы их.
Наши требования скромны, товарищи писатели. Они скромны и вполне осуществимы для вас, для могучей литературной семьи Советского Союза, возглавляемой старшим пролетарской литературы, любимейшим писателем Алексеем Максимовичем Горьким.
Мы, комсомольцы и молодые рабочие автозавода им. СТАЛИНА, шлем горячий комсомольский привет вашему первому съезду и надеемся, что он явится новым шагом вперед в творческом совершенствовании писательского коллектива нашей великой родины.
Никулин, Незнамов, Котенко, Софронов
Встреча Шолохова с молодыми писателями
Ростов-на-Дону[7], (наш корр). Вчера в кабинете рабочего-автора Профиздата состоялась встреча Михаила Шолохова с азово-черноморскими писателями и слушателями кабинета. В дружеской беседе был затронут целый ряд актуальнейших вопросов, поставленных всесоюзным съездом писателей. Основное внимание Шолохов уделил вопросу, каким должен быть советский писатель. Он считает, что каждому писателю необходимо прикрепиться к определенному участку строительства и работать на нем, систематически изучать его, что облегчит возможность правдивого отображения нашей действительности.
На вопросы молодых писателей, как надо собирать материал для художественного произведения, Шолохов ответил, что если писатель органически связан с социалистической действительностью, он не почувствует никогда недостатка в материале. Более того, писатель, участвующий в соц. строительстве, будет располагать таким обилием материала, что пред ним станет один только вопрос, как отличить основное от второстепенного.
Слушатели кабинета поставили перед писателем вопрос, как надо вести учебу с молодыми и как он ведет ее. Шолохов считает особенно ценным прикрепление молодых к квалифицированным писателям, что дает возможность систематически наблюдать за ростом подшефных рабочих-авторов и помогать им исправлять основные недочеты их творчества. В частности, Шолохов считает, что Профиздат правильно поступает, выпуская серию брошюр «Мой творческий опыт рабочим-авторам».
Попутно писатель указал на нездоровые явления: ряд молодых писателей, выпустив первую книгу, порывает с производством, профессионализируется, попадает в тупик. В заключение Шолохов призывал писателей края учиться литературному мастерству и жадности познания действительности у Алексея Максимовича Горького.
Беседа закончилась пожеланием молодых писателей возможно чаще встречаться с т. Шолоховым.
М. Незнамов
Беседа с писателем
Осенью 1934 года Шолохов приехал в Ростов. Рабочие Лен-завода обратились к Михаилу Александровичу с просьбой поделиться впечатлениями о первом Всесоюзном съезде писателей. Шолохов с охотой пошел на завод. Встреча с рабочими – железнодорожниками была дружеской, поистине радостной. О ней писатель не раз вспоминал позже и в Ростове, и у себя в Вешках.
В тот же день вечером в кабинете рабочего-автора состоялась беседа Шолохова с молодыми начинающими писателями.
К восьми пришли все, кто хоть краем уха слышали о предстоящей встрече. Были писатели – друзья Михаила Александровича, слушатели кабинета, литкружковцы, журналисты.
Шолохов пришел запросто. Сел за стол, закурил трубку. Писатель А. Бусыгин, как всегда, начал с шутки:
– Мы думали, что народу будет меньше. Но ничего – лишние не помешают… Беседовать будем по конкретным вопросам нашей творческой работы. Кто желает?
И началась одна из тех бесед, которые надолго западают в память. Писатели и литкружковцы забросали Шолохова вопросами, как он работает, пользуется ли записной книжкой, что читает, почему у Нагульнова такая гулящая жена и т. д.
Шолохов отвечал сдержанно, скупо, без всякой рисовки. Иногда отделывался одной фразой, подчас колкой. Но бывали моменты, когда писатель, сжимая в руке трубку, говорил прямые, резкие, обличающие слова. У меня сохранилась почти стенографическая запись этой незабываемой встречи…
Прошло почти шесть лет. Как правдивы и, главное, верны на сегодня высказывания Шолохова.
– У нас раньше были книги, где печатали биографии писателей, помещались фотографии – писатель с ружьем, за рабочим столом и т. д. Я не помню, какой же писатель заявил, что он может работать только в определенное время: от 8 до 12 утра, а потом завтракает, пишет только пером рондо и прочее.
Я к разряду таких писателей не принадлежу, и режима у меня нет. Пишу, когда есть возможность писать, допустим, я сажусь работать утром, а ко мне приходит какой-нибудь колхозник или колхозница с неотложным для нее делом, приходит с хутора. Не могу же я принять ее только после обеда. Нужно бросать работу и выслушивать. А пока говорю с ней, приходит другой, и рабочий распорядок ломается.
Один из товарищей задает вопрос: как Шолохов собирал материал, в частности, для «Поднятой целины»?
Михаил Александрович, улыбаясь, отвечает:
– У меня, конечно, не было хождения и собирания фактов. Мне не нужно было собирать материал, потому что он был под рукой, валялся под ногами. Я не собирал, а сгреб его в кучу. Поживите в колхозе месяц, и люди пойдут к вам гужем.
– Какое место занимает в вашей работе записная книжка?
– По сути, у меня нет такой, в буквальном смысле слова писательской книжки. Если записываю, то очень мало. Запишешь какой-нибудь удачный образ или сравнение, а остальное как-то держишь в голове.
– Как вы относитесь к композиции произведения?
– Когда я начал писать «Тихий Дон», то убедился, что мне при всем желании не удастся достигнуть такой композиционной цельности и соответственности, какой бы хотелось. Приходилось перемежать огромное количество событий, фактов, людей. В силу этого происходил прорыв, когда о человеке я забывал и он оставался вне сферы моего внимания длительное время. По сравнению с «Тихим Доном» «Поднятая целина» композиционно расположена лучше. В ней меньше людей. Мне не приходилось бросаться с Дона на Кубань, менять постоянно место действия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
