— Пахарь из Аутенби. Меня зовут Гарри.
Гвенда рассудила, что Аутенби должна быть большой и богатой деревней, если имеет собственного пахаря. Обычно один пахарь обслуживал несколько деревень.
— А кто лорд манора?
— Настоятельница Кингсбриджа.
— Керис!
Это очень здорово. Керис можно доверять. Батрачка воспрянула духом.
— Да, она теперь настоятельница. Очень решительная женщина.
— Я знаю.
— Аббатиса твердо намерена возделывать свои поля, чтобы кормить сестер, и не хочет слышать никаких отговорок.
— А у вас есть дома для батраков? Семейных?
— К сожалению, полно. Мы многих потеряли за время чумы.
— Вы говорите, отсюда на юго-восток?
— Нужно идти на юг до Бедфорда, затем вверх по реке Аутен.
Гвенда вспомнила об осторожности.
— Я-то не собираюсь, — быстро сказала она.
— Ну да, конечно, — не поверил пахарь.
— У меня подруга может заинтересоваться. — Батрачка отвернулась.
— Тогда передайте подруге, чтобы приезжала поскорее — нам нужно заканчивать весеннюю вспашку и сев.
— Хорошо.
У нее слегка кружилась голова, как будто она выпила большой глоток крепкого вина. Два пенса в день, работать на Керис, вдали от Ральфа, Перкина и кокетки Аннет! Просто мечта! Она снова подсела к мужу.
— Ты слышал?
— Да. — Тот указал на человека, стоявшего у входа в таверну. — И он тоже.
Гвенда обернулась и увидела своего отца.
— Запрягай лошадь, — ближе к вечеру приказал Вулфрику Нейт. — Пора домой.
— А где наше жалованье за неделю?
— Получите в воскресенье, как обычно, — тоном, не допускающим возражений, ответил староста. — Запрягай клячу.
Батрак не двинулся.
— Я очень прошу тебя заплатить сегодня. Деньги у тебя есть. Ты продал все дрова.
Нейт развернулся и сердито посмотрел на Вулфрика.
— Зачем тебе деньги?
— Я не поеду с тобой сегодня в Вигли.
Тот растерялся.
— Почему?
— Нам нужно в Малкомб, — тут же придумала Гвенда.
— Что?! — Нейт пришел в бешенство. — Чего вам делать в Малкомбе?
— Мы познакомились с рыбаком, которому требуются люди по два пенса в день, — выдала Гвенда, чтобы сбить с толку возможных преследователей.
Вулфрик добавил:
— Наше почтение сэру Ральфу, и да благословит его Бог.
— Но боюсь, мы его больше не увидим. — Она сказала это просто потому, что так приятно было произнести: «Больше не увидим».
Натан возмутился:
— А может, он не хочет, чтобы вы уезжали!
— Мы не вилланы, у нас нет земли. Ральф не может нам запретить.
— Ты сын виллана.
— Но лорд отказался передать мне наследство. Он не имеет права меня закабалять.
— Бедняку опасно настаивать на своих правах.
— Это верно, — согласился Вулфрик. — И все-таки я попробую.
Нейт понял, что проиграл, но тем не менее пригрозил:
— Вы еще пожалеете.
— Запрячь тебе лошадь?
Староста набычился: горб лишал его возможности выполнять сложную физическую работу, а лошадь высокая.
— Да, разумеется.
— С удовольствием. Только заплати сначала.
В ярости Рив достал кошель и отсчитал шесть серебряных пенни. Батрачка взяла деньги, и Вулфрик запряг лошадь. Нейт уехал, не сказав больше ни слова.
— Ну вот и хорошо! — выдохнула Гвенда. — Готово. — Она посмотрела на Вулфрика. Тог широко улыбался. — Ты что?
— Не знаю. Как будто много лет ярмо давило на шею, а теперь его сняли.
— Здорово. — Этого она и хотела. — Теперь давай устраиваться на ночлег.
«Старый дуб» стоял в самом дорогом месте на рыночной площади, и пришлось обойти городок в поисках чего-нибудь подешевле. В «Воротах» Гвенда выторговала пенни за ночлег для четверых, ужин, матрац на полу и завтрак. Мальчикам нужно как следует выспаться и подкрепиться, им придется идти все утро.
От возбуждения и тревоги молодая крестьянка не могла заснуть. Во что она втравила родных после одного разговора с незнакомцем? Что их ждет в Аутенби? Хорошо бы получить какое-нибудь подтверждение, прежде чем ввязываться в это предприятие. Но они с Вулфриком десять лет торчали в такой яме, и Гарри Пахарь из Аутенби оказался первым, кто предложил им выход.
Завтрак оказался скудным: жидкая каша и разбавленный сидр. Гвенда купила в дорогу большую буханку свежего хлеба, а Вулфрик наполнил кожаную флягу холодной водой из колодца. Через час после рассвета вчетвером вышли из городских ворот и двинулись на юг.
По пути крестьянка думала об отце. Узнав, что она не вернулась в Вигли, Джоби наверняка вспомнит подслушанный разговор и поймет, что дочь и зять в Аутенби. Его-то баснями про Малкомб не проведешь, он сам отъявленный лгун, слишком опытный, чтобы попасться на такую простую уловку. Но спросят ли его? Всем известно, что она не разговариваете отцом. А если спросят, выдаст ли? Или все-таки, сохранив остатки отцовских чувств, оградит от беды? Беглянка ничего не могла сделать и выбросила тревожные мысли из головы.
Идти было приятно. Пыль на дороге после недавнего ливня улеглась, дождь как будто не собирался, солнце светило вовсю, ни жарко, ни холодно. Мальчики быстро устали, особенно младший Дэвид, но Вулфрик умело развлекал их песнями и стихами, спрашивал названия деревьев и цветов, играл числами, рассказывал сказки.
Гвенде просто не верилось, что они это сделали. Еще вчера казалось, что жизнь никогда не переменится, что их вечный удел — тяжелый труд, бедность и несбыточные надежды, а теперь под ногами дорога к новой жизни.
Вспоминала дом, в котором прожила с Вулфриком десять лет. Там осталось немного: пара кастрюль, поленница недавно наколотых дров, пол-окорока и четыре одеяла. Вся одежда на ней, то же касалось мужа и мальчиков; никаких украшений, лент, перчаток, гребней у нее не имелось. Десять лет назад во дворе копошились куры и свиньи, но за годы нужды их постепенно съели или продали. Все жалкое имущество можно восстановить за недельное жалованье, обещанное в Аутенби.
Следуя указаниям Гарри, шли на юг к илистому броду через Аутен, затем свернули на запад и двинулись вверх по течению реки. Русло постепенно сужалось, наконец оказалось зажато между двумя грядами холмов.
— Отлично, плодородная земля, — заметил Вулфрик. — Однако понадобится мощный плуг.
К полудню дошли до большой деревни с каменной церковью. Гвенда робко постучала в дверь деревянной усадьбы возле церкви. Неужели сейчас ей скажут, что Гарри нес полную чепуху и никакой работы здесь нет? Неужели она заставила своих идти полдня впустую? Как же унизительно будет вернуться в Вигли и просить Натана Рива опять взять их на работу. Дверь открыла седая женщина и посмотрела на Гвенду подозрительным взглядом, которым деревенские встречают всех незнакомцев.
— Да?
— Здравствуйте, мистрис. Это Аутенби?
— Да.
— Мы батраки, ищем работу. Гарри Пахарь посоветовал нам прийти сюда.
— Вот как?
Что-то не так, или это просто старая сварливая корова, подумала молодая крестьянка и чуть не высказала свои сомнения вслух. Вовремя спохватившись, поинтересовалась:
— Гарри здесь живет?
— Еще чего, — ответила женщина. — Он простой пахарь. А это дом старосты.
Значит, у старосты с пахарем натянутые отношения, поняла Гвенда.
— А можно поговорить со старостой?
— Его нет.
Батрачка не теряла терпения:
— Вы не будете так любезны сказать нам, где его найти?
Собеседница кивнула в сторону долины:
— На Северном поле.
Гвенда обернулась в указанном направлении, и хозяйка тут же исчезла. Вулфрик заметил:
— Кажется, нам не очень рады.
— Старухи терпеть не могут всякие перемены. Пойдем искать старосту.
— Мальчишки устали.
— Скоро отдохнут.
Пошли по полю. Там кипела работа. Дети убирали со вспаханной земли камни, женщины сеяли, мужчины подвозили навоз. Вдалеке Гвенда увидела бычью упряжку — восемь сильных животных тащили по влажной тяжелой земле плуг. Батраки из Вигли подошли к людям, пытавшимся высвободить застрявшую в яме борону, в которую была запряжена лошадь, и помогли. Вулфрик напряг широкую спину, и борона выскочила. Сельчане с уважением посмотрели на незнакомца. Высокий мужчина со следами ожога на лице приветливо сказал:
— Сильный парень. Ты кто?
— Вулфрик, а это моя жена Гвенда. Мы батраки, ищем работу.
— Тогда вы-то нам и нужны, Вулфрик. Я Карл Шафтсбери. — Он протянул руку. — Добро пожаловать в Аутенби.
Ральф появился через восемь дней.
Беглецы из Вигли поселились в маленьком прочном доме с камином и спальней наверху, где и ночевали отдельно от детей. Пожилые сельчане приняли их настороженно, особенно Уилл Рив и его жена Ви, которая была довольно груба в день приезда, но Гарри Пахарь и остальная молодежь с воодушевлением восприняли нововведения и радовались помощникам.
