На пришедших вместе с ними нартагальцев с даркасадарцами элианцы поглядывали косо, ничуть не доверяя вчерашним врагам. Кто знает, чего от них ждать? Только сам дорхот, наверное. Один раз предали, вполне могут сделать это и во второй. Те все понимали и старались вести себя тише воды, ниже травы, спешно выполняя любые приказания имперских офицеров. Однако походные лагеря предпочитали ставить отдельно. Император запретил задирать союзников, их и не задирали, но наполненные неприязнью глаза элианских воинов сильно выводили из себя. Им хотелось как можно скорее убраться восвояси, вернуться домой, да вот до окончания войны на территории Элиана это невозможно, к сожалению.
Каждый командующий армией был уверен, что император находится в его колонне. Да так оно и было, если разобраться, просто никому в голову не приходило, что с каждой колонной идет свой. А пятый император вообще висит в воздухе высоко над городом – разведывает обстановку, находясь в постоянной связи с остальными четырьмя.
Позавчера побратимы пришли в себя, чему Санти донельзя обрадовался. За последние дни он едва не сошел с ума, забыл о сне и еде, сутками носясь по империи, Нартагалю и Даркасадару. Чем только не приходилось заниматься, о многом и вспоминать не хотелось, противно. Насколько легче будет теперь, когда нечеловеческая ответственность разделена между пятью друзьями. Они сильно удивились, узнав, чего добился скоморох за время их комы. Особенно потрясенным выглядели Лек с Энетом – никак не ждали, что Санти решится так взять Нартагаль за жабры. Да и затеянная Степным Ветром игра с Великой Степью по превращению ее в дружественное государство тоже восхищала.
– Утер ты всем нос, рыжий! – развел руками Лек. – Кланяюсь!
– Да брось ты! – поморщился Санти. – Устал я, как собака, это факт. Пять суток не спал.
– Это ты зря, – нахмурился горец и без промедления загнал своего бывшего ученика в кровать, не слушая никаких возражений. И без него справятся.
Справились, конечно. Хотя каждому было несколько не по себе, когда кто‑нибудь говорил ему: «Ваше величество». Особенно это выводило из себя Храта, орк едва сдерживался, чтобы не начать ругаться самыми грязными словами. Вот уж о чем он никогда не мечтал, так это о короне. Марана уважал, Санти вообще считал частью себя, но самому становиться императором?! Упаси Создатель Миров от такой «радости»! Видал, как они, бедные, надрываются, света белого не видят. Теперь вот тоже так придется, хочешь не хочешь, а придется – долг, он и в Бездне долг, он него не спрячешься, если чести хоть немного имеется.
Тинувиэлю становиться императором хотелось ничуть не больше, чем кровному брату. Уж кто‑кто, а принц хорошо знал, что это такое. Помнил отца, которому времени дышать не было. Но, хоть и проклинал про себя покойного Марана, вывалившего на них это дерьмо, все равно впрягся в работу. О привычном и любимом занятии – охоте на женщин – пришлось забыть.
Энет с Леком ко всему происшедшему отнеслись легче, только посмеивались, придумывая самим себе такие прозвища и эпитеты, что услышь их любой стражник, он тут же возжелал бы засадить оскорбителей императорского достоинства в кутузку. Благодаря постоянной ментально‑эмпатической связи, остальные слышали соревнования друзей в остроумии и порой едва сдерживали смех. Но все же сдерживали – не стоит его величеству ни с того, ни с сего начинать ржать, как лошадь, объясняя что‑нибудь маршалам, еще не то подумают.
– Что думаешь делать? – донеслась до Санти мысль Энета.
– Не хочу наших людей губить, и так их столько легло, что... – недовольно буркнул скоморох. – Думаю, как самим справиться. Эти придурки с автоматами и представить не могут, что такое сила пяти императоров.
– Им понравится... – хихикнул Тинувиэль.
– А то! – довольно осклабился Храт.
– Поосторожнее, дорхоты бесхвостые! – вмешался Лек. – Что‑то там не так... В Фан‑Кионе, похоже, маги есть, и на редкость сильные. Какую‑то они нам пакость готовят, задницей чую.
– Ну, раз задницей, – весело хмыкнул скоморох, – то стоит поглядеть. Мать‑перемать! А прав ты... Что‑то там есть. Только что, никак не пойму. Колдуют, суки, а вот чего колдуют?
– Санти... – в мысленном голосе Лека слышался ужас. – Подними память Кетана II! Это же магия крови!
– А то и некромантия! – добавил Храт.
– Боюсь, что смесь одного с другим... – Тинувиэль принялся ругаться последними словами. – Но чего они добиваются?
– Вот сейчас и увидим, – буркнул Санти. – Заканчивают заклятие. Это сколько же они народу в жертву принесли, чтобы такую пакость выплести? Они там в Ализиуме совсем очумели, что ли? Некромантией баловаться?!
– Потом придется разбираться... – Энет лихорадочно сплетал какое‑то заклятие, дико выглядящее для любого находящегося в здравом рассудке мага – но магия императоров с эльдарами их разумению никогда не поддавалась.
– Ты чего делаешь? – удивился орк. – Это ж...
– Некромантия! – зло отрезал граф. – Сам знаю. Только ничем иным поднятых магией крови чудовищ не остановишь, вспомни войну с некромантами девятьсот лет назад. Потому подхватывайте!
Вокруг Фан‑Киона медленно заколыхалась земля. Казалось, что‑то огромное начало ворочаться в глубине, прорываясь к поверхности.
– Всем отходить! – резко скомандовал Лек, оборачиваясь к маршалу ар Фордену, стоявшему за спиной. – Бросайте все и бегите, как никогда в жизни еще не бегали!
– Но твое величество!
– Иначе здесь никого живого не останется! – рявкнул горец. – Эти сволочи такое вызвали, что только я сам справиться смогу! Ясно?! Выполнять!!!
– Есть! – вытянулся маршал и бросился отдавать команды.
Элианцы, нартагальцы и даркасадарцы, бросив все, что не смогли унести в руках, рванулись прочь от города, вокруг которого колыхалась земля, готовясь выпустить наружу что‑то донельзя страшное. Это вскоре поняли все, от Фан‑Киона повеяло ледяным ужасом. Прошло еще немного времени, и людей поблизости не осталось, кроме четырех мрачных фигур в темно‑серых плащах с капюшонами, скрывавшими лица. Да еще возле каждой начали один за другим появляться из порталов эльдары, услышавшие общий Зов. Пришли даже Шен со Степным Ветром, ощутившие в Зове страх его величества. Чего может бояться сам император? Трудно сказать. Но это, скорее всего, что‑то очень опасное.
– Всем быть готовыми подключиться к заклятию Энета! – грянул в голове каждого голос Санти. – Сигнал – красная вспышка в глазах.
Скоморох переместился к Леку, от Фан‑Киона сейчас стоило держаться подальше, никакая сила не поможет, если угодишь в эпицентр этого жутковатого заклятия.
Над продолжающей вспучиваться землей появилось темное свечение, казалось, миазмы ада достигли тварного мира. Небо над городом потемнело, появились черные тучи и начали скручиваться в гигантскую воронку. Стремительно холодало, казалось что‑то невидимое вытягивает тепло из окружающего мира. Случайно оказавшиеся неподалеку от Фан‑Киона птицы попадали на землю, с жадным всхлипом поглотившую их. А затем вверх потянулись аморфные шары и щупальца, окутываясь по пути черно‑серой мглой. Люди на стенах города в ужасе закричали, бросаясь прочь, но было поздно. Что‑то принялось выпивать из них саму жизнь, оставляя сухие костяки, рассыпающиеся в прах от малейшего прикосновения. Не прошло и нескольких минут, как от оборонявшей Фан‑Кион армии ничего не осталось.
– А может хай эта пакость сначала сожрет всю сволочь? – предложил Храт, с интересом наблюдая за действием чужого заклинания. – Потом уничтожим.
– В городе не только заговорщики, – буркнул Санти. – Там и просто люди. Наши люди! Они‑то в чем виноваты? Давай, Энет!
Граф не ответил, но остальные ощутили, как он отпустил свое некромантское заклятие, и тут же влили в него свои силы. К императорам присоединились эльдары. Заполненная сгустками непонятно чего мгла содрогнулась и взвыла тысячью голосов. Заклинание Энета ударило в самую суть ее существования, разрывая связь между элементалями и миром мертвых. Но сдаваться мгла не собиралась, собралась в компактные шары и поплыла к опасным для нее невыпитым еще живым. Их надо выпить!
Императоры впервые действовали на пределе своих сил и знаний, заклинания сплетались одно за другим, смешивались, раздирали мглу в клочья, но она, хоть и оторванная от источника своего существования, продолжала упорно собираться в шары и рваться к врагам.
– Призывайте силу мечей! – резко скомандовал Санти, готовясь к развоплощению сущности. – Сами не справимся!
Каждый из Пятерых достал из ножен картаги и обратился к их силе. Мечи начали наливаться свечением. Белым, черным, алым, синим и зеленым. В небе над Фан‑Кионом вспыхнула радуга, разгоняя продолжающую выть и свиваться в смерчи мглу. Содрогнулась сама основа мира. Сияние продолжало усиливаться с каждым мгновением, сверху ударили пучки разноцветных лучей, поражая сгустки сущности один за другим. Они исчезали с леденящим душу воем, оставляя по себе пустоту, с хлопком заполняемую воздухом.
