трудности подтолкнули Нерона к проведению денежной реформы. Нерон занимался не только зрелищами и забавами. Его администрация, возглавляемая всадниками и вольноотпущенниками, работала достаточно эффективно, причем не только в то время, когда ближайшими помощниками Нерона были Афраний Бурр и Анней Сенека, но и позднее.
В 63 году Нерон подготовил, а в 64-м успешно провел денежную реформу. Частично его толкнули на это расходы на ведение войны в Армении, ликвидацию последствий стихийных бедствий и подавление восстания, вспыхнувшего в Британии, но результат реформы оказался положительным. Со времен Октавиана Августа римская золотая монета «ауреус» весила 1/40 римского фунта, а основная серебряная монета, «денарий» — 1/90 фунта. Нерон снизил вес ауреуса до 1/45 фунта, а вес денария до 1/96 фунта. Снижение веса (девальвация) было незначительным, но облегченный денарий теперь практически соответствовал имевшей широкое хождение на Востоке греческой драхме, что облегчило взаиморасчеты при торговле.
В таких условиях Нерону было невыгодно продолжение войны с Парфией, но и заключение мира после неудач римского оружия было не менее нежелательным, так как подрывало авторитет императора. Когда весной 63 года в Рим прибыли послы царя Вологеза Первого, настаивавшие на том, чтобы Армения была отдана Тиридату, мир заключен не был. Вопрос о войне или мире решал, конечно же, сам Нерон, но он поступил достаточно мудро и, дабы не брать на себя одного всю ответственность, «созвал совещание первейших сановников государства и предложил им на выбор чреватую неожиданностями войну или бесславный мир. Не колеблясь они предпочли войну».
Вместе с тем, парфянские послы отбыли с почетом и с дарами, «которые имели целью внушить Тиридату надежду, что если он лично обратится с такой просьбой, то может рассчитывать на успех». Нерону нужна была не столько дальняя гористая Армения, сколько восстановление поколебленного неудачами престижа.
Когда решение о войне было принято, Нерон вновь поручил командование всеми римскими войсками на Востоке Домицию Корбулону. Местным тетрархам, вассальным царям, а также римским прокураторам и наместникам соседних провинций было дано письменное распоряжение повиноваться приказам Корбулона, власть которого, по словам Корнелия Тацита, была увеличена «почти до таких же размеров, в каких римский народ наделил ею Помпея для войны с пиратами». Но Корбулон мог распоряжаться всем отнюдь не бесконтрольно — одновременно наместником Сирии вместо Корбулона был назначен Гай Цестий, взявший на себя управление гражданскими делами, — император по-прежнему старался избегать концентрации чрезмерной власти в руках одного человека.
Перегруппировав войска, Корбулон начал продвигаться вперед, но от парфян и армян опять прибыли послы, предложив ему встретиться с Тиридатом. Встреча состоялась на том самом месте у Рандеи, где в конце 62 года был окружен и откуда, понеся значительные потери, был вынужден отступить Цезений Пет. Это было символично — сыну Цезения Пета, служившему у него в звании трибуна, Корбулон, дав тому несколько манипулов, поручил предать земле останки павших там римских воинов. В назначенный день помощник Корбулона римский всадник Тиберий Александр и зять Корбулона, легат пятого легиона Линий Винициан «прибыли в лагерь Тиридата и ради того, чтобы его почтить, и чтобы, располагая такими заложниками, он не опасался, что ему подстроена западня», а затем Тиридат и Корбулон, сопровождаемые каждый всего двадцатью всадниками, встретились.
При приближении Корбулона царь первым спрыгнул с коня. Корбулон так же не замедлил спешиться, и они протянули друг другу руки. Поход Корбулона был задуман не для завоеваний, а лишь для спасения престижа. Понимая это, Тиридат старался сделать все, чтобы, не уступив римлянам своих земель и избежав войны, дать им возможность сохранить этот престиж. Поскольку обе стороны стремились к миру, решение было найдено — «в конце концов согласились на том, что Тиридат положит свою царскую корону к подножию статуи Цезаря и получит ее обратно не иначе как из рук самого Нерона». В конце встречи Тиридат и Корбулон обменялись поцелуями, а «спустя несколько дней оба войска во всем своем блеске были выстроены друг против друга — с одной стороны конница, расставленная отрядами с отечественными отличиями, с другой — ряды легионов со сверкающими орлами, значками и изображениями богов, как в храме. Посередине был сооружен трибунал с курульным креслом на нем и изваянием Нерона на кресле. После заклания, согласно обычаю, жертвенных животных к нему приблизился Тиридат и положил у его ног снятую с головы диадему, что вселило в души присутствующих волнение, усугублявшееся тем, что у них пред глазами все еще стояли картины истребления римских войск и осады, которой они подвергались…» Теперь же получалось так, что Тиридат должен был отправиться в Рим в роли просителя, и хотя вопрос был заранее решен, престиж Рима был восстановлен. В честь достижения соглашения Корбулон дал пир, стороны договорились, что Тиридат задержится на некоторое время в Армении, чтобы решить там свои дела, а затем уж отправится в Рим, но чтобы у римлян не возникло сомнений, Тиридат оставлял им видных заложников.
Нерона такое решение устраивало и было им утверждено (возможно, что такой вариант даже был оговорен заранее). Рандейский мирный договор 63 года в основном устраивал и Рим и Парфию, на несколько десятилетий обеспечив спокойствие вдоль всей римско-парфянской границы. К радостному сообщению о быстром и почетном завершении войны с Парфией в середине 63 года добавилось и еще одно чрезвычайно радостное для Нерона сообщение — Поппея Сабина родила ему дочь — Клавдию. То, что Нерон назвал ребенка в честь своего приемного отца, императора Клавдия, родную дочь которого и свою жену он за год до этого приказал казнить, выглядело кощунственно, однако римляне старались не помнить то, что было им неприятно. Упрекнуть принцепса никто не посмел, сам же он, видимо, наоборот, считал, что тем самым подчеркивает преемственность власти. Нерон ликовал, а вместе с ним и весь Рим. Поппее Сабине был присвоен титул «августа». Такого же титула Нерон удостоил и свою дочь. Сенат молил богов взять на себя попечительство о материнстве Поппей, было решено «воздвигнуть храм Плодовитости и учредить состязания по образцу священных игр в память актийской победы, а также поместить на троне Юпитера Капитолийского золотые изваяния обеих Фортун и дать цирковые представления в честь рода Юлиев в Бовиллах, Клавдиев и Домициев в Анции».
Радость длилась недолго — через четыре месяца ребенок умер. Теперь уж сенаторы всеми силами стремились выразить свою безмерную скорбь. Сенат в полном составе отправился в Анций (курортный городок на побережье Тирренского моря, в 45 км к югу от Рима), где пребывали тогда Нерон и Поппея, дабы выразить им свое соболезнование.
21. РИМСКИЕ
