— Да? А я думал, нужно папу с мамой благодарить, — повредничал парень.
— И их тоже, — пропустил колкость мимо ушей шеф. — Но без Силы тебя бы всё одно не было, хоть твои родители бы до мозолей в срамных местах стёрлись. И вот мы подходим к основному. Как я уже сказал, с древних времён некоторые люди умели Силу понимать и пользоваться: колдуны, волхвы, травники, кузнецы, знахари. По мелочи, конечно, но именно они научились её в себе собирать, как кадушке. Ходит — и впитывает понемногу. Как переполнится — сливает лишнее, точнее, на благое дело направляет. Сам знаешь — в бочку больше положенного не всунешь. Тогда же вывели, что помирать с ней нельзя — избавляться нужно, иначе беда будет — в нежить человек переродится из-за того, что слишком много не своей, а заёмной Жизни в нём. Такой вот выверт. Жизнь способна породить неЖизнь. Точнее не дать мертвецу покоя, бурля в нём.
— А если не умирать? Если полно этой самой Жизни — почему нельзя жить почти вечно, подпитываясь извне?
— Бездушную вспомни — строго осадил начальник. — Именно тот случай. Она же как раз этого и добилась. Только оно тебе надо, установленный порядок дел рушить? Пойми! Нельзя просто так взять и прожить чужой век! Человеку суждено родиться, жить и умереть, а остальное — мракобесие над природой вещей. Сила — это... это как Сила, — обозначил тавтологией свою конечную мысль Фрол Карпович, однако сразу поправился. — Не твоё это, понимаешь? Арендованное. Пользоваться — можно, а присваивать — ни-ни. Не сбивай! Вернёмся к нашим бочкам. Выяснилось, что в каждого человека этой самой силы может разное количество поместиться. В одного — ложка, в иного — ковш, очень редко — приличная кадка. Зависит от предрасположенности. Это как одному сподручно быстро бегать, а другому корзины плести. Каждому своё... При должном усердии и знании можно... ну пусть будет обычное ведро заменить на большое. Больше впитать. Но не слишком... Так вот — в твоём случае по вместимости ты — именно кадушка. Я это сразу понял. Ягу покойную я знал и Силу её ведал, да и на тебя поглядел, понаблюдал... А теперь смотри что получается, ежели с другого боку поглядеть — Сила Печати сама себя подпитывает, и Сила, тобой обретённая, тоже. А возможности твои конечны. Потому и образуются излишки. Дошло?
Иванов прикинул:
— В общих чертах — да. Но непонятно — почему Сила постоянно увеличивается. Почему? Ну набралась, говоря вашим языком, полная кадушка — и хватит. Зачем больше?
Боярин посмотрел с интересом:
— Улавливаешь суть. Потому что Жизнь не стоит на месте. Где дерево — там второе, а через время и роща. Где семечко упадёт — потом луг появляется. Жизнь тянется к жизни. Даже изливаясь из тебя она добро творит, просто ты этого не замечаешь. В теле получается что-то типа магнита — тянет Силу к тебе, точнее к себе самой. Понял?
— Теперь да. Почти. Если каждый человек имеет конечные параметры вместимости — зачем меня Бездушная убить пыталась? Получается, вылилась бы из неё Сила как излишек?
— Скорее всего. Но не вся и не сразу.Запечатала бы в амулете каком-нибудь и носила при себе, про запас. Сила-то её, родная, сестрицына — с такой легче всего работать.
Инспектору неожиданно захотелось подробностей.
— Но почему именно та Сила, а не какая-то другая? Убила бы колдуна или ведьму по-тихому — и нормально.
— Убить колдуна? И нарваться на посмертное проклятие и ещё несколько сюрпризов до кучи? Зачем? Она и с тобой связалась только потому, что знала — не умел ты даром пользоваться, почти безобиден для неё был. Да и то, вспомни, шандарахнуть злыдню смог так, что никто и не думал! Так что в таких делах аккуратность нужна великая... Добавлю для большего твоего разумения. Ты мне про мужика-армянина рассказывал, который Ваню подкармливал, помнишь?
— Угу. Вы ещё сказали, что он слабый или неинициированный колдун.
— Верно. Вот в нём этой самой Силы совсем почти и нет, а вишь ты — добро чуял. А в Ваньке её наоборот, много. Потому что вера в нём есть и осознание того, что такое эта самая Сила. Нет, словами он, конечно, не скажет, но девочку то блаженный излечил! Вот тебе и использование умения. Да и как я помню, тулупов он тоже не носит. В лёгкой курточке прохлаждается и холода не замечает. Вот как ты. Сейчас мёрзнешь, как и все, а через время снова в пиджачке своём по холоду щеголять станешь, когда запас восполнится. Только дело это не быстрое — оттого её, Силу эту, и научились собирать да в себе хранить.
Сергей вспомнил своего найдёныша: «А ведь и верно! Ванька с одеждой особо не заморачивался и носил довольно лёгкие, мало подходящие к сезону, вещи. Ничего себе... ответ почти под носом был, только мозгами нужно было пораскинуть».
И сразу вылез новый вопрос. Не самый удобный, но важный:
— Моя встреча с Иваном — тоже ваших рук дело?
— Нет. Не моих. Но в твою копилку это тоже легло.
— Копилку? — переспросил Иванов.
— Да. Неужели ты думал, что тебя взяли службу служить вот так, по одному лишь Антонову поручительству? Словно с бору да с сосенки? Нет, ошибся ты. Проверяли тебя. И златом, и прочими образами. Нужно же понимать, какой ты человек. Ошибки в нашем деле дорого стоят.
Инспектору стало обидно от такого недоверия. Но умом он понимал — прав шеф. Сам удивлялся тому, как легко в Департамент попал.
— Фрол Карпович, а подробнее можно? — не особо надеясь на откровенность, поинтересовался он. Однако ошибся — начальник без привычного обдумывания спокойно ответил:
— Можно, отчего ж нельзя? Помнишь, домовики бездомные тебя златом искушали? Как думаешь, кто надоумил? — глядя на обалдевшего от такой новости подчинённого, шеф рассмеялся. — Я, я... Только они и сами об этом не знали. Ты молодец, не поддался. Или когда с Бездушной — да что же мы от неё никак не отвяжемся! Ладно, пример очень образный получается. — разбирались — ты действительно думал, что мы в твоём дому только охраной занимались? Если бы... заодно смотрели — кто ты, что ты, как себя ведёшь. И тут сдюжил, хвалю. Теперь вспомни ещё ранее, когда вы со Швецом в одном лесу двум малолетним выродкам по ножу дали? Помнишь?
Иванов похолодел. Он думал, что тот малоприятный эпизод с живодёрами остался в тайне. А шеф всё гвоздил:
— Вижу, не забыл. Думал, не узнаю? Да все случаи вмешательства сотрудников Департамента в жизнь людей под особым контролем, и даже не мной, а спецотделом. Но ты снова не обделался — выбор им тогда предоставил, хоть и сомнительный, как по мне. Скандал даже из-за вас случился — спорили много о правомочиях...
— Весело, — растерянно протянул парень.
— Да не то слово! — подхватил начальник. — Вот прямо обхохочешься! Ещё перечислять?
Сергей вздохнул.
— Смысла нет. Тетрадь колдовская, которую Швец мне передал — тоже для моего саморазвития предназначалась — уже догадался. Про другие эпизоды — смысла не вижу говорить, наверняка их полно было. Антон в курсе был? — внутри у Иванова всё звенело от напряжения.
Шеф его понял.
— Нет. Клянусь. Истинно клянусь.
У парня с души словно гора свалилась. Он чувствовал — ответили ему искренне, без подвохов. И настроение сразу улучшилось. Мысленно представляя, как они с другом, теперь уже точно — другом, после его выздоровления двинут в баню, да с пивком, задал последний серьёзный вопрос:
— Скажите, а что мне теперь с этой самой Силой делать?
Фрол Карпович взял в руки графин, покрутил, посмотрел на заколыхавшуюся в нём водку, отставил. После неожиданно жёстко уставился прямо в глаза инспектора, чем его даже перепугал слегка, и в свойственной ему напористой манере ответил:
— А что хочешь делай. Ты теперь колдун. Хочешь — учись, хочешь — избавляйся, — и добавил уже более спокойно. — Только для этого один хрен подучиться нужно. Вот скажи мне, Иванов, как давно ты размышляешь о том, почему я с тобой такой откровенный? — как обухом по голове, озадачил шеф. — Наверное, голову уже сломал — с чего бы это я такой добренький? Исповедуюсь перед тобой, слова поперёк не говорю?
