ущемляет основные национальные права палестинского народа, а также индивидуальные права беженцев 1948 года. Эдвард Саид осуждал Арафата за одностороннюю отмену интифады, за неспособность координировать свои действия с арабскими государствами и за внесение ужасающего беспорядка в ряды ООП. "ООП, - писал Саид, - из национально-освободительного движения превратилась в подобие правительства маленького городка, где у руля все та же горстка людей". К самой сделке Саид относился только с презрением. "Все тайные сделки между очень сильным и очень слабым партнером обязательно предполагают уступки, скрываемые в смущении последним", - писал он. "Представленная нам сделка, - продолжал он, - говорит об истощении и изоляции руководства ООП и о проницательности Израиля". "Сначала Газа и Иерихон... и в последнюю очередь" - таков был уничтожающий вердикт Махмуда Дарвиша в отношении этой сделки.
Реакция арабских стран на израильско-палестинское соглашение была довольно неоднозначной. Девятнадцать министров иностранных дел стран-членов Лиги арабских государств, собравшихся в Каире через неделю после церемонии подписания соглашения в Вашингтоне, приняли Арафата вежливо, но прохладно. Некоторые страны-члены Лиги, особенно Иордания, Сирия и Ливан, были обескуражены самостоятельной дипломатией председателя ООП, которая нарушала обещания арабских стран координировать свою переговорную стратегию. Арафат оправдывал свое решение подписать соглашение, представляя его как первый шаг к достижению более всеобъемлющего мира на Ближнем Востоке. Временное соглашение, по его словам, было лишь первым шагом на пути к окончательному решению палестинской проблемы и арабо-израильского конфликта - решению, предполагающему уход Израиля со всех оккупированных территорий, включая "Святой Иерусалим". Он обосновал свое обращение к тайному каналу тем, что почти двухлетние открытые переговоры под патронажем США зашли в тупик. Некоторые министры иностранных дел арабских стран согласились с председателем ООП в том, что это соглашение является важным первым шагом, хотя они не все были согласны со следующим шагом или конечным пунктом.
Реализация Декларации принципов
В начале октября 1993 г. были созданы два комитета для ведения переговоров по реализации многообещающей декларации, подписанной в Вашингтоне. Первый возглавили Шимон Перес и Махмуд Аббас, лидер, подписавший декларацию от имени ООП. Этот комитет на уровне министров должен был собираться в Каире каждые две-три недели. Другой комитет, "орехово-зубчатый", состоял из экспертов, которые должны были встречаться по два-три дня в неделю на египетском курорте Таба на Красном море. Делегации на этих переговорах возглавляли Набиль Шаат и генерал-майор Амнон Липкин-Шахак, человек номер два в ЦАХАЛе и глава его военной разведки. Сторонам удалось выработать повестку дня и сформировать две группы экспертов, одна из которых занималась военными вопросами, а другая - передачей полномочий.
Офицеры ЦАХАЛа в целом заняли жесткую позицию на переговорах. Они не были допущены к секретным переговорам в норвежской столице и испытывали горечь от того, что с ними не посоветовались по поводу последствий соглашения для безопасности. Начальник штаба Эхуд Барак считал, что, торопясь занять свое место в истории, политики уступили ООП слишком много, и когда придет время выполнять соглашение, армия должна будет решать проблемы безопасности. Решение Рабина поручить генералам армии ведение детальных переговоров с ООП было вызвано отчасти желанием задобрить генералов за их прежнее отстранение, а отчасти - ограничить свободу действий Переса в отношении дальнейших уступок. Однако, как отмечали в то время некоторые коллеги Рабина по партии, его большая зависимость от генералов создавала нездоровый прецедент вмешательства военных в вопросы высокой политики.
В основе лабиринтных переговоров в Табе лежал базовый концептуальный раскол. Израильские представители хотели постепенной и строго ограниченной передачи власти при сохранении общей ответственности за безопасность на оккупированных территориях в своих руках. Они хотели не столько прекратить военную оккупацию Израиля, сколько ее переупаковать. Одним из способов достижения этой цели было перемещение основной массы войск из крупных городов в сельскую местность, где сопротивление организовать сложнее и столкновения менее вероятны. Палестинцы хотели скорейшей и широкой передачи власти, чтобы иметь возможность начать закладывать основы независимого государства. Они хотели избавиться от израильской оккупации и стремились получить все возможные символы суверенитета. В результате этого базового концептуального разрыва переговоры в Табе неоднократно срывались в кризис и заняли значительно больше времени, чем два месяца, отведенные первоначальным графиком.
После четырех месяцев препирательств было достигнуто соглашение в виде двух документов: один - об общих принципах, другой - о пересечении границы. Эти документы были парафированы Шимоном Пересом и Ясиром Арафатом в Каире 9 февраля 1994 года. Хотя Каирское соглашение было тактично представлено как компромиссное решение, оно сильно склонялось в сторону израильской позиции. ЦАХАЛу удалось навязать свою концепцию промежуточного периода: конкретные шаги по передаче ограниченных полномочий палестинцам без отказа от общей ответственности Израиля за безопасность. ЦАХАЛ обязался не выводить, а передислоцировать свои силы в секторе Газа и Иерихоне. Каирское соглашение предоставило ЦАХАЛу полную власть над тремя поселенческими блоками в Газе, четырьмя боковыми дорогами, соединяющими их с "зеленой линией", и "соответствующей территорией, выходящей за них". Таким образом, отличительной особенностью соглашения было то, что оно позволяло ЦАХАЛу сохранять военное присутствие на территории, предназначенной для палестинского самоуправления, и вокруг нее, а также сохранять полную ответственность за внешнюю безопасность и контроль над наземными пунктами пересечения границы с Египтом и Иорданией. Несмотря на эти серьезные ограничения, Каирское соглашение стало первым шагом в регулировании процесса вывода израильской гражданской администрации и секретных служб из Газы и Иерихона.
Процесс отступления был грубо поколеблен 25 февраля 1994 г., когда доктор Барух Гольдштейн, поселенец американского происхождения и член расистской партии Ках, открыл огонь из автомата Galil, выданного ЦАХАЛом, по мусульманским верующим в Гробнице Патриархов в Хевроне, убив двадцать девять человек, а затем был забит насмерть оставшимися в живых. Предварительный отчет комиссии по расследованию, назначенной правительством, выявил колоссальную некомпетентность и систематическую неспособность израильских сил безопасности обеспечить соблюдение закона в отношении вооруженных еврейских поселенцев. Однако массовое убийство в Хевроне также показало, что израильская концепция безопасности на оккупированных территориях была в принципе ошибочной, поскольку она удовлетворяла только евреев, игнорируя потребности палестинских жителей. Израильские поселенцы имели для своей защиты армию, полицию и пограничную службу, а также были хорошо вооружены. Палестинские же жители оккупированных территорий были брошены на произвол судьбы поселенцами и израильскими службами безопасности.
В ответ на это ООП в гневе приостановила свое участие в мирных переговорах и потребовала вывести из Хеврона около четырехсот воинственно настроенных поселенцев и разоружить остальных. ХАМАС, исламское движение сопротивления, с самого начала выступавшее против мирных переговоров с еврейским государством, поклялось отомстить. После этой бойни симпатии к поселенцам в Израиле резко упали как из-за их попыток сорвать мирный процесс,
