Израиля по нормализации отношений, и Муалем объяснил причины этого: "Они хотели, чтобы мы убедили их общественность в том, что мир в их интересах. Мы подготовили нашу общественность к миру с Израилем. Многое изменилось в наших СМИ. Но они хотели, чтобы мы выступали в израильских СМИ, чтобы подготовить израильское общественное мнение. Они хотели, чтобы мы разрешили израильтянам посещать Сирию. Мы расценили такую настойчивость как негативный знак: Когда ты не готовишь свою общественность к миру с соседом, это означает, что у тебя нет намерения заключать мир". Израильтяне также хотели открытых границ и открытых рынков для своих товаров. Сирийцы боялись подвергать свою экономику и зарождающуюся промышленность израильскому проникновению, поскольку их доход на душу населения составлял 900 долл. в год, а израильтян - 15 тыс. долл. в год. Однако Муалем отрицает, что Сирия несет ответственность за медленный темп прогресса на переговорах. Израиль, по его словам, двигался очень медленно и осторожно до тех пор, пока не было заключено соглашение Осло-2 с палестинцами. "Рабин был неохотным, подозрительным, очень осторожным", - заметил Муалем. "Он двигался очень медленно, дюйм за дюймом".
В знак серьезной заинтересованности в переговорах сирийцы направили в декабре 1994 г. в Вашингтон начальника своего штаба Хикмата Шихаби для переговоров с его коллегой Эхудом Бараком. Переговоры прошли неудачно. Во-первых, сирийцы посчитали, что израильтяне не понимают, насколько важно направить на переговоры столь высокопоставленную фигуру. Сирийцев также оттолкнула высокомерная манера Барака и его склонность читать нотации. Не понравились сирийцам и жесткие меры безопасности, которые представил им Барак. Шихаби утверждал, что у Сирии гораздо больше оснований опасаться Израиля, чем наоборот, и что мир - лучшее решение всех проблем безопасности: если у вас есть мир, то вам не нужны сложные меры безопасности. Но самая серьезная проблема возникла из-за того, что Рабин не сообщил Бараку о своем условном согласии на границы 4 июня 1967 года. Напротив, Рабин дал указание ЦАХАЛу разработать планы только частичного ухода с Голанских высот. Американцы объяснили это противоречие тактикой торга Рабина и его желанием сохранить оба варианта. Однако сирийцы начали подозревать, что американцы намеренно вводят их в заблуждение относительно позиции Рабина, чтобы еще больше втянуть их в переговоры.
После провала встречи Клинтон написал Асаду два письма, направленных на возобновление переговоров между главами правительств. Асад ответил, что определение принципов и создание рамок для переговоров зависит от политиков. Соответственно, американцы взяли на себя инициативу по подготовке документа в тесной консультации с Валидом аль-Муалемом и Итамаром Рабиновичем. 22 мая 1995 года Сирия и Израиль согласовали окончательный вариант документа "Цели и принципы соглашений по безопасности" и передали его на хранение в Госдепартамент. Документ был важен тем, что в нем был закреплен принцип равенства и взаимности. В нем говорилось, что безопасность одной стороны не должна обеспечиваться за счет безопасности другой стороны.
Соглашение о принципах позволило возобновить переговоры на уровне начальников штабов. В конце июня 1995 года Хикмат Шихаби провел двухдневные переговоры в Форт МакНейр в Вашингтоне с новым начальником штаба Израиля Амноном Липкиным-Шахаком. Шахак, как и его предшественник, хотел, чтобы станция раннего предупреждения оставалась на Голанах даже после заключения мирного соглашения. Шихаби заметил, что глава израильской делегации, несомненно, знает окончательную линию отвода войск, имея в виду линию, намеченную на 4 июня 1967 года. Шахак ответил, что ему об этом ничего не известно. Один из помощников Шахака представил план ЦАХАЛа по режиму безопасности. Шихаби принципиально отверг этот план, не останавливаясь на деталях, поскольку он не основывался на предположении об отводе войск к границам, существовавшим на 4 июня. Шихаби считает, что требования Израиля в сфере безопасности завышены и необоснованны. Он повторил свою убежденность в том, что мир сам по себе является лучшей гарантией безопасности. Соглашения по конкретным пунктам достигнуто не было. Тем не менее, израильтяне оставили в Вашингтоне впечатление, что они начали реальный диалог с сирийским военным ведомством.
По мнению Муалема, Рабин все это время диктовал темпы переговоров с Сирией, исходя из своих меняющихся приоритетов по отношению к другим арабским сторонам, участвующим в мирном процессе. Например, когда в сентябре 1993 г. он перешел на палестинское направление, он послал сообщение, что не может продолжать переговоры по сирийскому направлению, поскольку израильской общественности необходимо время, чтобы переварить соглашение в Осло. Поэтому он приостановил переговоры. В 1994 г. он перешел на иорданское направление, заявив, что израильской общественности нужно время, чтобы переварить мирный договор с Иорданией. И снова переговоры с сирийцами были приостановлены. И только после подписания израильтянами соглашения "Осло-2" в конце сентября 1995 г. они обратились к сирийцам и заявили, что хотят действовать очень быстро.
Что именно обещал Рабин сирийцам, с точностью установить невозможно. Одна из причин такой неопределенности заключается в том, что Рабин общался с Асадом не напрямую, а через добрые услуги американского госсекретаря. Стремясь добиться прорыва на сирийском направлении, Уоррен Кристофер, возможно, пошел дальше, чем следовало, раскрыв нижнюю планку Рабина. Этим можно объяснить последующее заявление сирийцев о том, что Рабин однозначно согласился на отход Израиля к границам, существовавшим на 4 июня 1967 года. Однако анализ переговоров на сирийском направлении не выявил четкого обязательства Рабина отступить на эти рубежи, и уж точно ничего не было написано на этот счет. Наиболее вероятное объяснение заключается в том, что Рабин сам сознательно посылал Дамаску противоречивые сигналы в рамках продуманной стратегии торга. С одной стороны, он сообщил американцам, что при определенных условиях готов рассмотреть возможность отступления к границам, существовавшим на 4 июня 1967 года. С другой стороны, через своих начальников штабов он был менее конкретен в вопросе о линии отхода и настаивал на присутствии Израиля на Голанах даже в условиях мирного урегулирования.
Поэтому утверждение о том, что во время премьерства Рабина была упущена возможность установления мира между Израилем и Сирией, выходит далеко за рамки имеющихся фактов. Сирийцы ни разу не приблизились к тому, чтобы принять условия Рабина по нормализации отношений и обеспечению безопасности. Непреклонность сирийских условий мирного урегулирования заставила Рабина скептически отнестись к шансам на достижение соглашения. Его приоритетами на двусторонних переговорах были реализация соглашения в Осло и последующая работа над мирным договором с Иорданией. Но хотя Рабин не испытывал оптимизма по поводу перспектив достижения мира с Сирией, он не хотел брать на себя ответственность за провал переговоров. На самом деле у них с Асадом было много общего. Оба они были очень жесткими и подозрительными бывшими генералами. Рабин был одержим идеей
