в ладошках котёнка, заворачивая его в свой шарф:
— Наверное, должен. А если нет?
— Ничего, найдём.
Сашка посмотрел на свои ботинки, облепленные грязью, перевёл взгляд на Сонину обувь и рассмеялся:
— Мне кажется, или у нас уже традиция такая: искать грязь, где бы мы ни были? У тебя вода в багажнике есть?
Попытка привести себя в более презентабельный вид окончилась успешно. Но на половину. Ибо, отмыв ботинки Сони и свои, стало ясно, что грязные брызги, превратившие его джинсы в камуфляж, подвластны только капитальной стирке.
Поэтому, когда они заявились в фойе ветеринарной клиники, девушка - регистратор мигом вскинула брови и недовольно наморщила носик.
Но тут «проснулась» Софья Сергеевна. Именно так подумал Сашка, когда увидел кардинальные перемены в спутнице. Он и слова не успел вставить, как прибежавший доктор забрал котёнка, регистратор угостила их быстрорастворимым кофе, а дама в белом халате мигом заполнила бланки, досконально расспросив всё, что они знали о найдёныше. Хотя, что они могли знать? У этого существа даже клички не было.
— Кекс.
Сашка хмыкнул и удивлённо улыбнулся, посмотрев на Соню:
— А почему Кекс, а не Бублик?
Та пожала плечами, откинулась на спинку дивана, оставив стаканчик с кофе на столике и совершенно серьёзно объяснила:
— Я кексы люблю, а бублики - нет. Поэтому моего кота будут звать именно так.
Он махнул ладонью и отвернулся, в попытке сдержать смех.
Женщина, заполнявшая бланк, хмыкнула, записала кличку и ушла.
— Хорошо, с Кексом я согласен, - вернул он внимание к спутнице, - Но почему ты решила, что он твой? А может я его себе заберу? – но наткнулся на умоляющий взгляд и согласился, - Ладно. Пусть живёт у тебя. Но только, при одном условии – ты мне оставишь свой номер и я буду звонить, чтобы узнать, как он.
— А разве в гости ты не будешь к нему заезжать?
И это было искреннее удивление, смешанное с огорчением. На что Сашка не нашёл, что ответить, встал и кивнул на выход:
— Я отойду ненадолго, пока с рыжиком разбираются. Хорошо?
Ответом стало лишь неопределённое пожатие плечами, и он вышел из клиники.
Глава 10
Маленький городок встретил тишиной и безлюдной улицей. Малоэтажные деревянные постройки в изразцах, отсутствие автомобильного гула и покрытая брусчаткой проезжая часть, создавали полное ощущение, что время застыло, оставив горожан в прошлом. И даже редкие вывески, что встречались на пути, не бликовали на солнце и не кричали пафосными названиями, а лишь указывали на то, что было внутри здания: булочная, магазин промтоваров, аптека…
Где-то здесь было то, что привлекло внимание мужчины, пока они колесили по улицам, в поисках ветеринара.
Дверь, обитая коричневым дерматином, была нараспашку и он вошёл в маленькое помещение почтового отделения, с табличкой: «Телефон. Телеграф».
Густой запах подгоревшей мастики резко ударил в нос, и глаза заслезились от марева, остатки которого витали в воздухе.
Сашка улыбнулся пожилой женщине, сидевшей на стуле у входа, и кивнул в сторону витрины, из-за которой всё ещё тянулся лёгкий дымок:
— Сургуч?
Та вздохнула и продолжила махать перед своим носом журналом:
— Он, окаянный. Как привезли последний раз – спасу не стало. И чего они теперь в него пичкают? А Вы что хотели?
— Позвонить по межгороду. Можно?
— А чего же нельзя? Звоните.
— Разменяете?
Женщина удивлённо хмыкнула, увидев купюру, тяжело поднялась и пошла на рабочее место:
— Разменяю, конечно. Мало кто звонить приходит. Уж, поди, только у нас и остались такие телефоны. А Вы, значит, тоже, по старинке? Что-то не припомню, чтобы раньше приходил такой видный абонент.
Сашка понял, что стал тем самым посетителем, на которого уже возложена обязанность скрасить разговорами смертную скуку, поэтому ответил на пару назойливых вопросов, улыбнулся и наигранно вздохнул, изобразив огорчение:
— Как жаль, что я здесь проездом. А то бы так и слушал Ваш чудесный голос.
Повелительница почтовых открыток улыбнулась, отсыпала монеты и в благодарность посоветовала звонить не из левой кабинки, где автомат так и норовил сожрать лишние монеты, а из правой, в которой телефон был установлен совсем недавно – лет пять назад и работал очень…
Но Сашка уже слушал гудки, прижимая к уху металлическую телефонную трубку.
— Алло. — Раздался, наконец, женский голос.
— Маш, привет. Дети дома?
— Нет.
— В смысле? Ты же сказала, что я смогу сегодня с ними поговорить.
— И что? Ты тоже много чего говоришь.
— Что именно?
— Вот обеспечишь семью квартирой, тогда и поговорим о твоём общении с детьми.
— Издеваешься? Это не от меня зависит. Как только начнётся распределение, поеду в военный городок. Но пока только слухи ходят.
— Вот пока там слухи ходят, о детях ты тоже будешь только слышать.
— Маш, мне твои закидоны уже поперёк горла стоят.
— А мне – твои.
— И что случилось на этот раз? Не с той ноги встала или перхлорат под хвост попал?
— Можешь шутить, сколько угодно. Но раз уж ты заикнулся о том, что хочешь забрать детей, то я тоже сидеть сложа руки не буду.
— А как я должен реагировать на твои постоянные разговоры о том, что они тебе надоели и что я тебе их навязал? Как навязал, так могу и освободить. Свою часть квартиры ты получишь, в любом случае.
— Часть? Я официально остаюсь твоей женой не за два квадратных метра. Ещё раз заикнёшься об этом, вообще родительских прав лишу. И ты меня знаешь – я это сделаю. Не забыл, где я работаю?
Сашка усмехнулся, но сдержал закипевшую внутри бурю и вернул трубку на рычаг. Продолжать разговор было бессмысленно. И он вышел на улицу, даже не попрощавшись с работницей почты.
Посмотрев на часы, понял, что прошло ещё мало времени, сел на одинокую обшарпанную лавочку и закурил.
Нужно было успокоиться и взять себя в руки. А он никак не мог унять щемящее чувство, при мысли о том, что может несколько месяцев не услышать голос дочки и сына, которых видел последний раз, почти год назад. Да и то, Маша так и не дала им побыть наедине.
Половину своего отпуска тогда Сашка провёл в милиции, в камере предварительного заключения. Жена, зная о его приезде, отправила детей в лагерь отдыха и не собиралась сообщать, в какой именно.
