Но стоило ему заикнуться о своих правах, как бравые ребятки оформили ему самому «путёвку» на пятнадцать суток.
Маша работала не где-то, а в поликлинике тех самых органов правопорядка и умело пользовалась всеми внеслужебными привилегиями, что могла ей предоставить ставка врача отоларинголога.
Да и после того, как дети вернулись, сумела превратить детские развлечения в тоскливое времяпрепровождение, постоянно одёргивая десятилетнюю Вику и семилетнего Димку. По её мнению, они слишком громко смеялись, катаясь на каруселях, излишне болтали в кафе и через чур ёрзали в кинотеатре. И единственный момент в кафетерии, когда ему удалось поговорить с детьми наедине, начался с их щебетания о том, как весело они проводят время с бабушкой и дедушкой, а закончился моментальным ступором, как только Маша вернулась из туалета.
Струя дыма рванула из губ, повиснув сизым облаком в безветренном пространстве. И к ногам подскочил воробышек, видимо, самый любопытный. Потому что дружно галдящая стайка его крылатых друзей не лезла на тротуар, выискивая что-то на газоне, который уже освободился местами от снега. Серо-коричневый летун звонко чирикнул, тюкнул клювом по ботинку и отскочил, посмотрев на Сашку. Тот улыбнулся такой наглости и наклонился:
— И чего тебе надо?
— А он вкусняшку просит, милок, - раздался скрипящий голос над головой.
На балконе второго этажа стояла седая бабулька и завешивала протянутые за балконом верёвки постельным бельём. Увидела, как Сашка удивлённо посмотрел на неё и продолжила:
— Это же Прохор - попрошайка.
— Прохор?
— Ну да! В прошлом годе желторотиком нашла, да домой принесла. Думала, что помрёт, а он, вишь как? Теперь как кого встренит, так попрошайничает.
— А у меня и нет ничего из еды.
— А и не надо. Он, сколь ни дай, всё просить будет. Прошка, ух я тебе!
Бабушка постучала пальцем по периллам балкона, воробей радостно чирикнул и рванул вверх, приземлившись на верёвку с бельём.
— Ну ладно, залетай уже, охальник, покормлю. И в кого ты такой прожорливый? На тебя же провизии не напасёшься…
Балкон опустел и дверь закрылась, а Сашка поймал себя на мысли, что никак не может опустить взгляд, в ожидании чего-то. Чего? Да он и сам не знал. Но был уверен, что если бабулька сейчас выйдет с дрессированной говорящей жабой, то вряд ли удивится.
Жаба не появилась, а мужчина выбросил истлевший окурок в урну и отправился к клинике, не в силах сдержать улыбку и недоумевая. За последние полчаса его настроение так резко скакнуло несколько раз, что перекрыло все недавние рассуждения о странностях в поведении Сони. Он и сам хорош. Только заметил это лишь сейчас, в полной тишине провинциального городка, наедине с собой.
И, как нельзя кстати, по дороге оказался цветочный магазинчик. Такой возможности принести извинения за свои мысли, Сашка упустить не мог.
Соня так и сидела в холле ветклиники и рассматривала большую пальму, растущую в деревянной кадке.
Он присел рядом на диван и кивнул в сторону коридора, куда унесли котёнка:
— Как у нас тут дела?
— Не знаю. Пока никто не выходил.
— Не расстраивайся, он должен выкарабкаться.
Сотовый телефон, лежавший на столике, засветился и наполнил небольшое помещение мелодичной трелью. Но Соня резко схватила его, будто боясь обжечься, нажала отбой и убрала в сумку.
— Если не хочешь отвечать, может совсем отключить?
Сашка знал, что задал очередной вопрос, который останется без ответа. И не удивился, когда Соня заговорила совсем на другую тему.
— Знаешь, я всегда хотела кота. Рыжего. Или серого, - она сделала глоток остывшего кофе и грустно улыбнулась, — Хотя бы кота.
— Хотя бы? А кого, кроме?
Он хотел поймать её взгляд и пошутить насчёт собаки, но Соня отвернулась и в этот момент вышел доктор.
Над медицинской маской сияли улыбкой глаза и это был хороший знак.
У котёнка оказалась невероятная тяга к жизни, вселявшая надежду на то, что через недельку рыжий хвост покинет стены клиники и начнёт свою новую и счастливую жизнь.
Глава 11
Оплатив пребывание усатого пациента в стационаре и оставив свои координаты, Сашка с Соней отправились в путь. Новоиспечённая хозяйка только и говорила о том, как устроит нового питомца и что приготовит к его приезду домой. А Сашка поглядывал на неё, улыбающуюся, счастливую, вспоминал преображение на парковке и в клинике, когда голубой взгляд метал грозные молнии и не мог понять, что заставляло её становиться безропотной тенью, при появлении мужа и бояться одиночества в квартире.
— Вот. И я думаю, что такой домик ему нужен будет. Потому что там есть лесенки и когтеточка.
— Соня, а почему у тебя кота никогда не было?
Она замерла на мгновение, но ответила:
— У мужа аллергия на кошачью шерсть.
Дорога разделилась и Сашка свернул в сторону леса. Оставалось совсем немного. Горнолыжная база уже виднелась вдалеке, приветливо маяча разноцветными флагами и рекламным баннером.
— А как же теперь?
— Что теперь?
— Сонь, я так понял, что ты хочешь вернуться к мужу. И что будет с котом?
— Я хочу? С чего ты взял? Мы с Олегом давно уже чужие друг другу.
— Тогда…
— Саш. Я очень благодарна тебе за помощь, но в свои личные дела я даже отца посвящаю редко. А ближе него у меня никого нет.
— Да я и не набиваюсь в близкое окружение и посвящать меня ни во что не нужно. Котёнка жалко. Ему итак досталось уже.
— Обиделся?
— Нет. Но давай договоримся, что, если что, ты сообщишь мне и я его заберу.
— Что, если что?
— Разговор немого с глухим?
— Да, согласна. Но чтобы я ни сказала, ты всё равно уже поверил ему.
— С чего ты взяла?
— Ему верят все. Даже я.
Сашка отвлёкся на спутницу и автомобиль тряхнуло на кочке так, что сзади послышался шорох и что-то упало с сиденья. Соня потянулась, достала большой свёрток из газетной бумаги и вскинула брови:
— Это цветы?
— Да, хотел сразу подарить, но забыл.
— Мне?
— Странный вопрос. Конечно.
Бумажная упаковка вмиг вернулась на заднее сиденье, а Соня уткнулась носом в белоснежные цветы и посмотрела благодарно на спутника:
— Обожаю лилии. Спасибо.
Её улыбка прошлась по сердцу таким нежным пёрышком, что от разногласия, случившегося минуту назад не осталось и следа.
