— Ваша фамилия Кутырина? — обратился он к ней с располагающей улыбкой. — Я узнал вас по фотографии. Мы хотим оказать вам материальную помощь.
— Значит, вы из собеса? — обрадовалась старушка. — Наконец-то откликнулись! Пенсии ведь мне не хватает.
— К сожалению, ее многим не хватает, — сочувственно покачал головой симпатичный «собесовец». — Вот я и должен обследовать ваши условия. Вы живете одна или о вас кто-нибудь заботится?
— Одинокая я, милок. Никто мне не помогает, — пожаловалась, беззастенчиво привирая, Клавдия Семеновна. — Сами знаете, какие сейчас дети. Только о себе и думают. Правда, сейчас у меня, — спохватилась она, вспомнив о зяте, — гостит один… племянник. Приехал в Москву на несколько дней.
— А вы не сдаете никому в наем? — строго взглянул на нее, хорошо играя свою роль, Сальников. — Это не ваш жилец?
— Да что ты, милок, как можно? — на этот раз искренне ответила Кутырина. — У меня квартира-то однокомнатная. Я ему раскладушку ставлю на кухне.
— Ну ладно, посмотрим, — с важным видом произнес «собесовец». — Покажите мне, как живете!
Вместе с ней он поднялся на лифте и, когда она отперла дверь, вошел в грязную и тесную прихожую. Пронин, услыхав, как щелкнул замок, выглянул из комнаты и обомлел, сразу узнав Сальникова. Он инстинктивно отпрянул назад, но, сообразив, что бежать ему некуда и снаружи наверняка его караулят другие, хрипло бросил:
— Выходит, вы меня все-таки нашли! Ладно, ваша взяла. Все скажу, только не выдавайте ментам!
С перекошенным от злобы лицом Проня обернулся к теще.
— А ты совсем из ума выжила? Не видишь, кого привела? Ну подь на кухню! — визгливо цыкнул он на старуху. — И сиди там, не высовывайся!
Перепуганная Клавдия Семеновна, проклиная свою доверчивость, поспешно ретировалась, а Сальников вслед за Проней прошел в такую же грязную, давно не ремонтированную комнату, где, кроме облезлого дивана, стола со стульями и старого телевизора, ничего не было.
— Это лишнее. Я не такой дурак, чтобы сопротивляться, — хмуро бросил Проня, заметив, что детектив держит правую руку в кармане. — Мне хватит и того срока, который светит за прошлые грехи.
Он сел на стул и, проницательно взглянув на Сальникова, указал на второй:
— Садись и говори прямо: зачем я вам нужен! Ведь ты ж не сдавать меня мусорам пришел? По всему вижу.
— Ну это, положим, не исключается. Если мы с тобой не договоримся. Сам понимаешь, тебя надежно пасут, — присаживаясь, спокойно ответил Сальников. — А что нам нужно, ты знаешь. Кто убил Линеву и Коновалова? — в лоб, жестко спросил он бандита. — И не вздумай вилять. С тобой не шутят!
«Может, на этот раз и пронесет, — с облегчением подумал Проня. — Цыган им нужен, а не я. Поймать его я им не дам, но и брать вину на себя мне не резон» и, хмуро глядя на Сальникова, сказал:
— Седого замочил Цыган. Доказательство — его ствол. Эта пушка проходит по его прежним делам, — сделал он выразительную паузу, — которые можно поднять. А вот Настю зарезал Седой. Он давно собирался с ней рассчитаться.
— У тебя есть доказательства? — строго посмотрел на него Сальников.
— То, что это нож Седого, кроме меня, могут подтвердить и другие, — уверенно ответил Проня. — Думаю, и отпечатки его на нем найти можно. Да и Цыган, если поймают, это засвидетельствует, так как видел своими глазами и убил Василия, чтобы спасти Настю.
«А что? Очень похоже, что он говорит правду, — подумал Виктор Степанович, пристально посмотрев в узкие глазки бандита. — Это свидетельство пригодится».
— Все, что сейчас было сказано, ты должен изложить на бумаге и заверить у нотариуса, — потребовал он от Прони. — И пока эти факты не будут подтверждены следствием, тебе придется побыть под домашним арестом.
— Ну а если не соглашусь? — хмуро бросил бандит.
— Согласишься! Потому что хорошо заплатим, — отрезал Сальников. — Иначе сдадим ментам, и бесплатно все скажешь!
Понимая, что деваться некуда, Проня умолк, и Виктор Степанович бросил ему заранее заготовленную наживку:
— Но ты получишь намного больше, если поможешь нам найти Цыгана. В этом случае мы возьмем грех на душу и поможем тебе скрыться. Пусть милиция потеет. Ты все же не убийца!
«Хрен вам в сумку! — злобно выругался про себя Проня. — Ищите дураков в другом месте. Чтоб меня свои, как узнают, замочили? Тогда и бабки не нужны!»
Но вслух, хитро глядя на Сальникова сквозь щелки узких глаз, предложил:
— Давайте лучше сделаем так. Я свяжусь с Цыганом и за хорошие бабки возьму у него письменное признание. Такое, как вам требуется, — заверенное нотариусом. Он рисковый мужик и на это согласится. Но выдать его, — тихим голосом, но твердо добавил: — Не смогу. Это — западло!
— Ладно! Считай, что мы договорились, — заключил Сальников, поднимаясь. — Через час я вернусь сюда с нотариусом, и тогда запишем твои свидетельские показания.
Он было направился к двери, но, поймав вопрошающий взгляд Прони, приостановился и добавил:
— Твое предложение мы обсудим. Думаю, что его можно принять.
Двадцать пять тысяч долларов, обещанных Сальниковым за письменные показания Цыгана с его признанием в непредумышленном убийстве Седого, явились достаточным стимулом для Прони, чтобы он приступил к активным действиям. Быстро вычислив, кто его «пасет», хитрый и предусмотрительный бандит почти открыто стал выходить из дому и сумел обмануть приставленное к нему наружное наблюдение.
Сделал это Проня элементарно просто. Зная, что за ним будут неотступно следить в надежде, что выведет на Цыгана, он по телефону назначил их встречу в сауне, расположенной в Сокольниках. «Там все свои и красавчика не выдадут, — ехидно подумал о том, как оставит слежку с носом. — Как я их туда привезу, так ни с чем вместе со мной и отбудут. Не увидят его и не узнают, что мы с ним встретились!»
Поэтому, когда Проня со спортивной сумкой и с березовым веничком под мышкой вышел из дому с явным намерением попариться в баньке, следивший за ним агент Юсупова ничего не заподозрил. Как только «Волга» с его клиентом отъехала, он сразу сел к ней на «хвост» и сопровождал до самого места. Правда, к сауне подъезжать не стал, а остановился за поворотом аллеи, выбрав позицию, удобную для наблюдения.
Прибывший задолго до этого Цыган уже находился в парной среди десятка других моющихся. Он лежал, растянувшись на дубовой лавке, и его мощное тело с рельефными, словно у культуриста, мышцами блестело от пота. Над ним склонился худой бородатый банщик, профессионально ловкими движениями делавший ему массаж.
— Все, Сашка! Кончай забавляться, — сказал, подходя, Проня. — Дело важнее.
Цыган встал, и они, забавно контрастируя: огромный верзила и худосочный коротышка, прошли в дальний угол, где было не так жарко.
— Как у тебя с бабками? Наверное, кот наплакал? — спросил Проня, зная, что попадет в точку. — Небось последнее проживаешь?
— Угу! Живу за счет телки, которая меня приютила, — угрюмо буркнул Цыган. — Может, что предложишь? — вопросительно вскинул свои шальные глаза.
— Для этого тебя и позвал, — утвердительно кивнул Проня. — Как смотришь на то, чтобы урвать десять штук баксов?
В глазах Цыгана зажглись хищные огоньки, и он глухо спросил:
— Говори, что для этого надо сделать? Дело-то верное?
— Верное, потому что платят за то, чтобы помогли вытащить Петра Юсупова из тюряги, в которую, — усмехнулся Проня, — он угодил из-за тебя. И сделать ты должен, понятно что: написать все, как было.
Но маленький хитрован не учел темперамента смуглого красавца.
— Ты, сморчок, в своем уме? — вскипел Цыган, хватая его за горло. — Говори: продал меня? Придавлю, как вошь!
— Да угомонись! Когда я кого продавал? — прохрипел Проня, двумя руками пытаясь ослабить его хватку. — Сначала выслушай, м….ак!
Подождав, когда тот успокоится, он объяснил суть дела.
— Им нужно только, чтобы с Петра сняли обвинение, а для этого достаточно твоего покаяния. Ну какая тебе разница? Все равно ведь скрываешься, а если поймают, так и так дадут срок, — привел убедительный аргумент. — И твое признание ничего не добавит. Напишешь, что убил Седого, чтобы спасти Настю.
— А ведь так все и было, — оживился Цыган, склонный уже согласиться, но все же из предосторожности спросил: — Но ты уверен, что тут не пахнет ловушкой?
— Кто их знает? — пожал плечами Проня. — Конечно, они были бы рады тебя поймать. Но мы ведь не пальцем деланы, как считаешь? — с усмешкой взглянул на подельника. — Неужто не проведем этих фрайеров?
— Вот в этом ты прав, — согласился Цыган, и глаза у него заблестели, словно в его сообразительную голову пришла дельная мысль. — Не получат они моего признания! На хрена мне надо, чтобы объявили в розыск?
