— И где же вы нашли лучший ответ?
— Не существует отдельных ответов; все надо брать в совокупности.
— Следовательно, панацеи не существует.
— Откуда же ей быть?
И она прочитала стихотворение, которое каждая сиделка обязана затвердить наизусть в первый же день своего обучения:
«Я» — общество, где столько же законов,Сколь граждан — и составом каждый сложен.Рецепт единый будет невозможенТам, где в основе — множество резонов.
— Поэтому, подбирая средства для профилактики или терапии, мы ведем наступление сразу на всех фронтах. Да, сразу на всех, — подчеркнула она, — от диеты до самовнушения, от отрицательных ионов до медитации.
— Разумно, — заметил Уилл.
— Слишком уж разумно, — отозвался мистер Баху. — Бы когда-нибудь пытались образумить маньяка?
Уилл покачал головой.
— Я однажды пытался. — Мистер Баху приподнял со лба седую прядь. У самых корней волос виднелся шрам, странно бледный на коричневой коже. — К счастью, бутылка, которой он меня ударил, оказалась довольно хрупкой.
Пригладив волнистые волосы, мистер Баху повернулся к маленькой сиделке.
— Запомните, мисс Радха! Применительно к сумасшедшему, нет ничего безумней разума. Пала — крохотный остров, который со всех сторон окружают двести девяносто миллионов безумцев. И потому избегайте чрезмерного благоразумия. В стране дураков умный королем не станет. — На лице мистера Баху заиграла вольтеровская усмешка. — Его линчуют.
Уилл рассмеялся и вновь взглянул на девушку.
— Много ли у вас кандидатов в психиатрическую лечебницу? — спросил он.
— Такой же процент, как и у вас в отношении к населению в целом. По крайней мере, так говорится в справочниках.
— Следовательно, никакой разницы, в разумном мире ты живешь или нет.
— Только не для тех, кто склонен к душевным заболеваниям в силу биохимических причин. Эти люди рождаются уязвимыми. Мелочи, которых другие не замечают, способны вывести их из равновесия. Мы как раз работаем над выяснением причин подобной уязвимости. Мы уже начали выявлять таких людей прежде, чем происходит срыв. И принимаем меры для повышения сопротивляемости. Вновь профилактика — и опять по всем направлениям в целом.
— Поэтому тем, кто склонен к психозам, следует родиться в разумно устроенном обществе.
— И тем, кто склонен к неврозам. У вас на пятерых, а то и четверых, приходится один невротик. А у нас только один на двадцать человек населения. Если срыв все же случается, такому человеку оказывается всесторонняя помощь. А в отношении остальных девятнадцати предпринимаются широкие профилактические меры. Но вернемся к американским врачам. Трое из них — психиатры, причем один непрерывно курит и говорит с немецким акцентом. И вот он читал нам лекцию. Что это была за лекция! — маленькая сиделка схватилась за голову. — Я никогда не слыхала ничего подобного.
— О чем же он рассказывал?
— О том, как лечат больных с невротическими симптомами. Они не применяют комплексного лечения, ограничиваясь полумерами. Физической стороны для них не существует. Пациент, помимо рта и ануса, ничего не имеет. Он не представляет собой целостный организм, не наделен от рождения определенным строением тела или темпераментом. Все, что у него имеется, — это два конца пищеварительного тракта, семья и душа. Но что представляет собой эта душа? Это не психические способности в целом; не та душа, каковой она на самом деле является. Да и как они могут изучать душу, не задумываясь об анатомии, биохимии, физиологии? Душа, оторванная от тела, — вот единственное направление, в котором они атакуют. Да и то далеко не в полном охвате. Лектор с сигарой говорил о бессознательном. Но единственный вид бессознательного, которому уделяется внимание — это негативное бессознательное, то есть мусор, от которого человек пытается избавиться, хороня его на самом дне. Никаких попыток помочь пациенту открыть в себе жизненную силу или природу Будды. Они даже не способны помочь пациенту лучше осознать повседневную жизнь. Вслушайтесь: — Здесь и теперь, друзья. Внимание. — Девушка искусно передразнила минаха. — Ваши врачи оставляют несчастного невротика биться в путах дурных привычек, которые не позволяют ему находиться «здесь» и «теперь». Это же чистейший идиотизм! Впрочем, врач с сигарой не заслужил подобного оправдания: он так умен, что дальше некуда. И потому идиотизм здесь ни при чем. Тут присутствует нечто умышленное, нечто намеренное, вроде того, как некоторые напиваются или убеждают себя, что любая нелепость, встречающаяся в священных писаниях, — истина. А теперь поглядите, кого они находят нормальными. Нормальным считается человек, испытывающий оргазм и приспособленный к жизни в обществе. Это просто поразительно! — Маленькая сиделка вновь схватилась за голову. — Они даже не задумываются, что для вас значит этот оргазм и каковы вообще ваши чувства, мысли, ощущения. И потом, что это за общество, в котором вам предстоит жить? Здоровое оно или больное? И даже если здоровое, разве может любой человек быть абсолютно приспособленным к нему?
— Кого Бог хочет погубить, — усмехнувшись, сказал посол, — того он лишает разума. Или, наоборот, делает слишком умным. — Мистер Баху поднялся и подошел к окну. — За мной пришла машина. Я возвращаюсь в Шивапурам, в свой рабочий кабинет.
Посол неспешно и торжественно распрощался с Уиллом. И вдруг добавил скороговоркой:
— Не забудьте про письмо. Это очень важно.
С заговорщицкой улыбкой он пошевелил сложенными в щепоть пальцами, словно пересчитывая невидимые деньги.
— Слава Богу, — сказала юная сиделка, когда он ушел.
— Чем он обидел вас? — поинтересовался Уилл. — Впрочем, догадываюсь. Банальный случай.
— Разве на родине господина посла принято предлагать деньги, чтобы уложить девушку в постель? А в случае отказа предлагать еще больше?
— Сплошь и рядом, — заверил ее Уилл.
— Мне это не нравится.
— Понимаю. Но могу ли я спросить: что вы думаете о Мурутане?
— А почему вы интересуетесь?
— Так просто, из любопытства. Я заметил, что вы с ним знакомы. Вы познакомились, наверное, полтора года назад, когда его мать была в отъезде?
— Откуда вам известно?
— Птичка прощебетала. Вернее, довольно крупная птица.
— Рани! Представляю... Она обрисовала это, как содом и гоморру?
— К сожалению, недостает некоторых сенсационных деталей. Рани ограничилась смутными намеками. Например, упомянула неких престарелых мессалин, которые дают уроки любви невинным юношам.
— Ему не помешали бы такие уроки!
— Рани также упоминала некую скороспелую беспутную девицу, ровесницу Муругана.
Сиделка Аппу расхохоталась.
— Вы ее знаете?
— Эта скороспелая беспутная девица — я.
— Вы? Рани это известно?
— Муруган сообщил ей только факты, не называя имен, за что я ему очень благодарна. Видите ли, я вела себя очень глупо. Потерять голову из-за юноши, которого не любишь, и причинить боль тому, кого любишь. Что может быть глупей?
— Сердцу не прикажешь, — возразил Уилл, — не говоря уж о гормонах.
Они помолчали, думая каждый о своем. Уилл доел вареную рыбу с овощами. Сиделка Аппу подала тарелку с фруктовым салатом.
— Видели бы вы Муругана в белой атласной пижаме!
— А что, производит впечатление?
— Ах, как он хорош в ней! Вы не представляете. Нельзя быть таким красивым! Это даже нечестно. Достается же кому-то такое преимущество!
Увидев Муругана в белой пижаме, Радха окончательно потеряла голову. Два месяца, словно безумная, она, забыв о верном возлюбленном, преследовала человека, который ее терпеть не мог.
— И вам удалось добиться хоть малой благосклонности от юноши в белой пижаме?
— Да, мы уже были в постели. Но когда я поцеловала его, он выскользнул из-под простыни и заперся в ванной. Он не выходил до тех пор, пока я не передала ему пижаму через фрамугу и не пообещала, что не буду приставать. Сейчас я уже могу смеяться, но тогда... — Она покачала головой, — Трагедия, да и только. По моему сердитому виду все сразу поняли, что произошло. Нет, от скороспелой беспутной девицы там не было толку. В чем он нуждался, так это в регулярных уроках.
— Окончание истории мне известно, — сказал Уилл. —Мальчик написал мамочке, та прилетела за ним и умчала в Швейцарию.
— Возвратились они примерно полгода назад. Месяца три провели в Рендане, у тетушки Муругана.
Уилл едва не упомянул полковника Дзйпу, но вспомнил о своем обещании Муругану и промолчал.
Вдруг за окном в саду раздался свист.
— Простите, — сказала маленькая сиделка и подошла к окну. Радостно улыбнувшись, она помахала рукой.
— Это Ранга.
— Кто такой Ранга?
— Мой друг, которого я упоминала. Он хочет задать вам несколько вопросов. Можно ему зайти на минутку?
