что-нибудь?
– Что-нибудь, – ответила и отвернулась к окну, провожая взглядом мокрые улицы Филадельфии.
– Например, что? – уточнил Харви.
– Например, то, – я смотрела в окно, – что у тебя в машине установлены камеры, и кто-то в твоём ухе сказал, что у меня разбита голова… Например, то, что ты не мог знать моего точного адреса, если только не узнавал его специально. Например, то, что красный спорткар был не твоей машиной, потому что ты вёл его так, будто впервые в жизни сел за руль. Например, то, что не каждый бармен может позволить себе Мерседес SLC 200 и поход с незнакомой девушкой в элитный ресторан. А ещё, то, что ты, скорее всего, не тот за кого себя выдаёшь. – Повернула голову к нему. – И что теперь? Придётся меня убить?
Харви не отвечал. Его челюсти были плотно сомкнуты, а брови хмуро сдвинуты к переносице. И он не смотрел на меня, – глядел вперёд, крепко сжимая руль обеими руками.
– Я подумаю над этим, – прошипел злобно. – Но не сегодня.
– Разве ты не одних блондинок убиваешь? – поинтересовалась с мрачным смешком.
– И что ещё ты обо мне знаешь? – поддержал тему Харви, стрельнув в меня тяжёлым взглядом.
Я сглотнула ком горечи в горле, быстро моргая, заставляя слёзы высохнуть в глазах и, стараясь не выдавать эмоций, как можно спокойнее ответила:
– Ну… например, то, что вожу я лучше тебя.
Машина остановилась на светофоре, и Харви вновь взглянул на меня. Затем перевёл взгляд чуть правее, где мои волосы были пропитаны кровью, и из его рта вырвался мрачный смешок:
– Аритея Холт… ты просто невероятна.
– Почему?
– Потому… что либо я совершенно не знал тебя до этого момента, либо… либо ты слишком сильно ударилась головой.
– Потому что ты наивно уверен в том, что я не могу водить лучше тебя?
– Потому что ты поразительно много говоришь! – фыркнул.
Авто двинулось с места, и Харви оторвал взгляд от моего лица.
– Так куда мы едем, если не в полицию? – поинтересовалась.
– В безопасное место.
– Вот уж не думала, что рядом с простым барменом может быть безопаснее, чем в полиции.
Мой телефон снова завибрировал – неизвестный номер.
– Не поднимай, – велел Харви, забрал телефон у меня из рук, приоткрыл окно и, не медля ни секунды, выбросил его через щель. – Ради твоей же безопасности.
Моё лицо так сильно вытянулось в удивлении, что я с трудом заставила челюсть захлопнуться.
– Он, ч-что… вы-вы-выбросил… мой телефон?
– Да. По телефону тебя легко отследить. Когда всё закончится, я верну тебе такой же. Не переживай.
Много чего гадкого вертелось на языке и, была бы сейчас ситуация попроще, даю слово, я бы не поскупилась на пару-тройку мега оригинальных ругательств «от Норы», но… Чёрт.
От Норы…
– Это могла быть Саманта, – дрожащим голосом выдавила из себя, чувствуя, как горло вновь сжимается от спазма и горечь появляется во рту. – Мама Норы. Её мама, понимаешь? – Вот и первые слёзы вырвались на свободу.
– Знаю, – смягчившись, отозвался Харви. – Но если мама Норы не хочет потерять и вторую дочь, то лучше тебе некоторое время вам не выходить на связь. Поверь, Тея, я знаю, что говорю.
«Да что ты вообще знаешь, «бармен-Харви»?!»
Апартаменты на последнем этаже элитного небоскрёба вынудили меня застыть на пороге и не двигаться с места до тех пор, пока Харви мягко не подтолкнул в спину. Он захлопнул дверь и прошёл в центр абсолютно пустой огромной гостиной, с одним единственным кожаным диваном на угольного цвета полу. Дальняя стена полностью состояла из высоких окон и была абсолютно «голой», – не прикрытой ни одним из видов солнцезащитных систем. Дождь барабанил по стёклам и превращал яркие огоньки панорамы города в блеклые размазанные пятна…
Сделала несколько неуверенных шагов и вновь застыла.
Харви смотрел на меня. Я – на него.
И он знал всё.
А я ничего не понимала.
Кроме того, что этот парень оказался намного более загадочной личностью, чем обычный симпатяга-бармен. И я не знала, как принимать это! Понятия не имела, как к этому относиться!..
Он спас мне жизнь. Пусть так.
Он увёл меня от полиции. Непонятно зачем.
И он, якобы, делает всё, чтобы обезопасить меня. Почему?
Почему?!
– Пару часов назад ты бросил меня, – произнесла ещё неокрепшим голосом.
Харви понадобилось несколько секунд тишины, чтобы осознать то, о чём я говорю.
– А потом, после того, как попрощался, вдруг оказался у моей квартиры и спас мне жизнь…
Харви выпрямился, глубоко вздохнул и упёр руки в бока:
– Я знаю, ты в шоке, но…
– Я не в шоке! – перебила, сделав ещё несколько шагов в его направлении. – С чего ты взял, что я в шоке? Я просто хочу знать… Почему? Почему Я?
– Тея…
– Разве мы не в безопасном месте? Разве не здесь я имею право задавать вопросы?
– Мы поговорим. Только немного позже. Хорошо?
– И ты расскажешь, почему меня хотели убить?.. Это ведь было покушение, верно? Или я ошибаюсь?
Харви на несколько секунд прикрыл глаза, медленно выдохнул, снял с себя мокрую куртку и швырнул на пол. Подошёл ближе, так, что между нами осталось не более метра, и с поразительным спокойствием заглянул мне в глаза.
– Хотел бы я сказать, что ты ошибаешься, Тея… Я понимаю, – тебе страшно, но поверь на слово, сегодня тебе лучше остаться здесь, а не в полиции.
Он прав. Сейчас мне по-настоящему страшно. Но не из-за того, что кто-то пытался убить меня в моей же квартире. А из-за того, что первый человек во всём мире, который обратил на меня такое существенное внимание, возжелал моей смерти. И я понятия не имею, кто за этим стоит и что я ему плохого сделала!
Как можно быть такой неудачницей?
– Пойдём, я покажу тебе, где ванная и дам сухую одежду. А потом обработаем рану на голове. – Харви, как ни в чём не бывало, вновь взял меня за руку и потянул в сторону чёрной двери. А я просто послушалась. Как всегда, когда он меня касается.
Харви продемонстрировал, как пользоваться душем (по моей просьбе, потому что я не разбираюсь в десятках рычажков и кнопочек), вручил стопку сухой одежды – своей мужской одежды, – и направился к выходу.
– Если что-нибудь будет нужно, не стесняйся, говори.
– Ладно.
– Я буду на кухне.
– Поняла.
– Тея?..
– Да?
Ари тяжело вздохнул, и голос его прозвучал совсем не так уверенно, как прежде:
– Всё будет хорошо. По крайней мере, пока ты здесь. Обещаю.
– Хорошо, – кивнула. – Спасибо, Ари.
Харви так резко развернулся, что с трудом устоял на ногах, а его застывшее в глубочайшем
