Шакиров похлопал Игоря по плечу и удалился. Так история с анонимкой и закончилась.
IV
Так что сообразить, что именно имел в виде Директор, напоминая Игорю о его прошлых ошибках, было, прямо скажем, нетрудно. И так же нетрудно было догадаться, что второй раз сыграть в ту же игру, что и в первый, уже не получится, и если Директору захочется вновь привлечь ненужное внимание к кадровой политике Игоря, то легким испугом отделаться уже не удастся. Проще всего было заткнуться и забыть, найдя благовидный предлог для отказа понравившемуся Игорю кандидату. Сколько раз он уже в прошлом притормаживал по мелочам, понимая, что стену не прошибить, и уже зная, что невыносимое вначале чувство унижения и бессилия постепенно рассасывается, особенно, если приучить себя о таких случаях просто не вспоминать. Всегда ведь за все хорошее приходится платить, вот он и платит за возможность делать свою науку.
На словах все получалось хорошо, но на этот раз Игорь был взбешен настолько, что успокоиться не удавалось. А может просто это была последняя капля… Не разберешься. Однако, как бы то ни было, проведя бессонную ночь и получив полную моральную поддержку от отличавшейся куда большей нетерпимостью и обостренным национальным чувством жены, Игорь решил не отступать и будь, что будет. Вот, правда, что именно означает “не отступать”, он еще для себя не решил. Впрочем, одно было понятно – следовать совету Директора и отправляться в известную всей Москве общественную приемную КГБ на Кузнецком смысла не было. Неприятностей можно набрать полную шляпу, а добиться чего-то… точно, как Директор напутствовал – “ну-ну”.. Следовало искать другие возможности. Конечно, идеально было бы поговорить с каким-нибудь знакомым серьезным гебешником, но жизнь сложилась как-то так, что ни серьезных, то есть, в чинах, ни несерьезных гебешников ни у самого Игоря, ни у его ближайших друзей не водилось. Но задача была сформулирована, и Игорь стал думать.
Решение пришло неожиданно. Когда Игорь в своих умственных изысканиях от неких абстрактных гебешников перешел к перебору возможностей, которые предоставляла внутриинститутская жизнь, то он вспомнил, как некоторое время назад на заседании экспертной комиссии о необходимости строгой охраны государственной тайны в печати деловито вещал почти лилипутского роста надутый мужичок, представленный начальницей так называемого Первого отдела экспертам, в число которых входил и Игорь, в качестве куратора их НТЦ от районного управления КГБ. Интересно, что в заключение встречи ученых с курирующим их гебешником последний сказал, что помимо гостайн он вообще очень заинтересован в общении со специалистами и приглашает их к более тесному общения по вяскому необходимому поводу.
- Если понадобится что-то рассказать или обсудить, - сказал он тогда, - милости прошу. Обратитесь в Первый отдел. Если что-то срочное, они вас со мной соединят по телефону, а если день-другой потерпит, то они вас пригласят, когда я в Институте. Тем более, что бываю я у вас часто. В общем, не стесняйтесь.
Вот Игорь и решил не стесняться, тем более, что для этого куратора он был бы не совершенно посторонним и даже, возможно, подозрительным посетителем, а хотя бы по имени знакомым и вполне уважаемым руководителем среднего звена подведомственного Института, и следующим же утром звонил в обитую железом дверь Первого отдела. Встретила его хорошо знакомая начальница, которая подписывала Игорю, как и другим завлабам, по дюжине бумаг в месяц. Сначала мило улыбнулась, а потом откровенно удивилась, когда Игорь сообщил с ней, что ему срочно надо повидаться с тем самым малорослым гебешником из района, который отвечает за их Институт.
- Что за срочность?, - естественным образом полюбопытствовала она.
- Да так, надо один важный вопрос провентилировать.
- А я не могу помочь?
- Спасибо, но мне сказали, что этот вопрос исключительно по их ведомству проходит.
- А-а-а… - уважительно протянула начальница, решив, по-видимому, что Игорь хочет на кого-то настучать, - в общем-то мы его только завтра ждем. Дотерпит?
- До завтра дотерпит.
- Вот и хорошо. А завтра я вам часов в одиннадцать позвоню. Он обычно как раз к этому времени с нашими делами заканчивает. Я вас сразу и приглашу.
На том и расстались. Эту ночь Игорь тоже спал не слишком хорошо, волнуясь перед предстоящим разговором и пытаясь представить себе, какое именно направление такой разговор сможет принять, но все равно с без четверти одиннадцать сидел у телефона в своем кабинете. Начальница позвонила с английской точностью.
- Вас ждут, - коротко сказала она.
Разом вспотевший Игорь побрел знакомой дорогой к Первому отделу.
Ну вот – та же дверь, тот же звонок, та же начальница.
- Проходите, - сказала она, указывая рукой в сторону открытой двери, которая вела из большой комнаты, где раз в две недели заседала экспертная комиссия, в маленький и обычно недоступный взглядам случайных посетителей кабинет.
Игорь прошел. Дверь за ним закрылась как бы сама собой. В кабинетике за небольшим письменным столом сидел запомнившийся Игорю по той давней встрече комитетчик, который при виде посетителя из-за стола вышел и направился к Игорю с такой широкой улыбкой, как будто встречал давно утерянного и случайного нашедшегося близкого родственника, и с протянутой для пожатия рукой. Игорь протянул свою.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте-здравствуйте. Ну, и о чем вы хотели мне рассказать? - любезно поинтересовался гном, выпустив, наконец, руку Игоря из своего показательно долгого и мощного пожатия.
- Да я, собственно, не рассказать, а расспросить, - похерил его надежды на дополнительную информацию Игорь.
- Расспросить, - искренне удивился тот, - А о чем?
Игорь набрал дыхание и быстро, чтобы не успеть самому испугаться, заговорил или, точнее, выпалил:
- Хотел у вас выяснить, на основе какой инструкции или чьего распоряжения вы не разрешаете принимать на работу в Институт евреев?
Гном несомненно решил, что ему послышалось:
- Чего-чего выяснить?
Бояться было уже поздно. Игорь стал произносить те же слова спокойней и отчетливей.
- Выяснить, почему вы от имени КГБ или КГБ в вашем лице не разрешают принимать на работу в Институт евреев? И узнать, откуда исходит подобная инструкция, если она действительно существует, во что мне верить очень не хочется. Вот, вроде, и все.
Растерянность игорева собеседника была видна даже невооруженным и неопытным игоревым глазом, но как человек подготовленный и повидавший всякое и всяких, тот немедленно попытался перехватить инициативу и не начать отчитываться перед Игорем, что там, дескать, как и почему, а быстренько перевести в положение отвечающего уже самого Игоря.
- А с чего это вы вообще взяли, что евреев в Институт брать нельзя и что с таким нелепым запретом, даже если кто-то о таком запрете ни на чем не основанные слухи и распускает, то причем тут КГБ?
Снявши голову, по волосам не плачут. Так что Игорь мельтешить не стал, а совершенно честно ответил:
- Именно так мне сказал наш Директор, когда я принес ему на подпись заявление претендента на должность старшего лаборанта в мою лабораторию от вполне достойного, на мой взгляд, кандидата, оказавшегося евреем. Как только Директор этот факт из его анкеты вычитал, так сразу подписывать отказался и сослался на строгую инструкцию КГБ. Вы – КГБ, вот я в вам и пришел выяснить.
- Директор сказал? Он что, в своем уме?
- А я-то откуда знаю! Выглядел совершенно нормальным – не хуже обычного, да еще мне клизму влил на полведра, что я его подо что-то там подставляю.
- Нет, это какое-то недоразумение. Ничего подобного нет и быть не может.
- Вот и я так думаю, но Директор уперся, я, как вы сами понимаете, тоже, поскольку сегодня новых евреев не принимают, завтра старых увольнять начнут – мы все это уже проходили… И что же – мне спокойно дожидаться, пока и меня выпихнут? Естественно, мне разобраться хочется.
- Ну, что вы, - начал успокаивать Игоря гном – вы наш золотой фонд, как это так, чтобы вас увольнять! Вы себе таких глупостей даже в голову не берите!
- Ладно, меня, значит, не увольнять, а других все равно не брать?
- Да я же вам сказал – ничего подобного вашему Директору никто и никогда не говорил. Идите себе спокойно и работайте. И передайте вашему Директору, что вы у меня были и это досадное недоразумение решили.
Терять Игорю было уже все равно нечего, так что он продолжал нахальничать.
- Конечно! Сказал я это Директору и сразу все будет в порядке! Как-будто вы сами не знаете, что он мне тут же растолкует, что я от вас какое-то важное подтверждение или, там, резолюцию забыл получить, и он все равно ничего сделать не может. Я обратно к вам – а у вас для меня в обозримом будущем времени не найдется. Мне что, так и бегать от одного кабинета к другому? Я, все-таки, не мальчик, а ученый и, как вы сами говорите, неплохой. Мне бы лучше своим прямым делом заниматься. Так что вы уж, пожалуйста, очень вас прошу, вот сейчас и позвоните Директору и прямо при мне и скажите, чтобы подписывал, поскольку и инструкции такой нет и вообще вы со мной переговорили. Мне его секретарша сказала, что он у себя и еще часа два на месте будет. Все и решим.
