— Второй этаж, третья дверь справа.
— Спасибо, мадам.
Когда Рейберт обернулся к Эмрису, тот прирос к месту с настолько неоднозначным выражением на лице, что блондин рассмеялся.
— Идемте, барон.
Нолан встретил их в просторной комнате («Явно для особо важных гостей!»), сидя на мягком диване с бокалом вина в руке. Выглядел он, однако, скорее бодрым, чем разнеженным. Эмрис вдруг увидел его с другой стороны: конечно, Рейберт жаловался, что их отношения друзей изменились, но хоть кто-то подумал, каково было самому Нолану? Какой мужчина захочет быть при женщине консортом? Оплодоворителем без права решать вопросы и иметь голос в делах? Что двигало этим парнем? И парень ли он? Сколько Нолану лет? На мальчишку-то непохож. У него, Эмриса, в «Железных Братьях» довольно много ребят плюс-минус того же возраста.
«Да, только ни один из них — не зять герцога Греймхау».
Почему он это сделал? Из-за титула наверняка. А она? Почему леди Идель согласилась? Была очарована первой любовью? А что, друг старшего брата — какую девочку миновала такая влюбленность, а?
Не то, чтобы он, конечно, знаток, женских молодых сердечек, но все же до того, как покинуть замок дяди, он успел кое-что увидеть. И попробовать, хмыкнул по себя Эмрис.
— Барон Редвуд! — Нолан отставил посеребренный бокал на стол рядом с софой и взглянул на Рейберта.
— Спасибо. Не оставишь нас? Кажется, у мадам Лусинды были на тебя большие планы.
— Люблю большие, — растекся в улыбке Рейберт, поиграв бровями и пожамкав руками на уровне воображаемой женской груди.
Оставшись с бароном наедине, Нолан поднялся и приветственно пожал Эмрису руку — тот не препятствовал. Затем пригласил свободно располагаться, налил еще вина и протянул оба бокала: выбирай любой. Эмрис выбрал стоя — все еще не сел, стукнулся до звона своим кубком о кубок Нолана и только потом развалился на одном из мягких кресел.
— Ну, за знакомство, барон.
Эмрис пригубил еще раз, чуть повел головой:
— Чем обязан такой встрече… эм… — как к нему обращаться-то? — сэр?
Нолан сощурился:
— Вижу, Рейберт разболтал слегонца лишнего. Ну да ладно, я б все равно сам рассказал, раз уж мы с вами, в некотором смысле сдаем друг другу на хранение ценности. Да. — Нолан уселся, где был прежде, и раскинул руки. — Я просто сэр. Но, поверьте, у меня есть отличный отряд верных ребят, и я надеюсь, вы напишите мне в помощь какую-то бумагу, чтобы у меня не было конфликтов с вашими людьми. Мы ведь оба понимаем, что с радостью бы поменялись местами, да только Аерон все равно узнает и устроит из этого скандал. Ну или придумает, как еще обратить это себе в пользу.
Судя по всему, Нолан был отнюдь не лучшего мнения об императоре.
— Недолюбливаете его?
— Поверьте, мне есть за что. И Аерон об этом в курсе. — Нолан выпил большим глотком, прижал к разгоряченному рту тыльную сторону ладони. — Он не скажет вам, да и Идель, я уверен, не обмолвится за путешествие, но я скажу. Когда Аерон воевал с матерью за трон, Теоданис потерял сына. В его, Аерона, битвах. Поэтому всякий раз, когда Идель выезжает по его делам, Теоданис подводит армию к столице. Сейчас ситуация как будто меняется. Один отряд, чуть больший чем обычно, поедет с Идель, чтобы в случае чего защищать ее от вас. Еще одна часть поедет со мной, чтобы как минимум отловить оставшихся прихвостней Норга. Не говоря о том, что его действия привели к появлению разных партизанских отрядов, и их тоже придется искать.
— Партизанских отрядов? — «Как же все они любят быстро и много говорить о делах!», с грустью подумал Эмрис и тоже выпил.
— Люди боялись Норга. Им надо было что-то есть, кое-кто уходил в разбой, еще кто-то в леса, в надежде, что лес их прокормит. Правда, ребята Норга тоже не то, чтобы катались в сырах и масле, так что и они оседали в чащобах, где была дичь. На ваших землях, барон, сущий разбой и хаос. И я обещаю вам, — серьезно заговорил Норг, — зачищать их настолько ответственно к парням Норга и настолько милосердно к жителям Редвуда, насколько бы я делал это для своей собственной семьи. В обмен я прошу у вас одного…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Безопасности эрцгерцогини?
— Да. Повторюсь, Аерон рассылает нас недаром. Чем меньше людей Теоданиса под столицей, тем больше шансов у Аерона отбиться, если что-то пойдет не так.
— Я думал, они в родстве и доверяют друг другу.
— Они в родстве. И даже, наверное, доверяют. Но для Теоданиса жизнь Идель стоит дороже любого доверия. И для меня, — Нолан облизнулся, — тоже. Особенно сейчас.
Он помрачнел, налил себе еще и опять пригубил. Спросил взглядом, не надо ли подлить Эмрису. Железный кивнул.
— Я не должен не то, что об этом говорить — я даже не должен об этом знать, — пробормотал Нолан, вернувшись на диван и вдруг почему-то нелепо хохотнул. — Знаете, женщины часто нерешительны или хотят сделать сюрприз или еще что…
— Зачем вы говорите мне это? — Эмрис перебил. Его сюда что, позвали слушать душевные излияния какого-то мальчишки, который плюется ядом в императора?
— Идель беременна. — Признание пробило сознание Железного, как арбалетный болт, пущенный в голову. — Она пока не говорила мне. Возможно, скажет сегодня, но я не уверен. Наверняка, Теоданис тоже не знает.
— А вы тогда как узнали? — Живота у нее точно не было, даже небольшого. Красивый осанистый стан леди Греймхау Эмрис запомнил очень хорошо.
— Создатель, Эмрис! — Нолан, кажется, настолько опешил, что даже перестал соблюдать условности. — Я же не кретин! Я умею считать до тридцати. — Он замолчал и снова потемнел, стискивая бокал так, что кованный металл грозил промяться. — Давайте начистоту, мы с вами в похожей ситуации: оба по сути незнатны, хотя чисто технически не происходим из крестьян. Меня, как и вас сегодня, выставили вон с совета, потому что мы недостойны их. Мы оба в жизни промышляли тем, что умели отлично пользоваться мечом. Вы этим самым мечом выбили себе баронство, земли и титул, о которых прежде не могли мечтать. Я точно так же до крови бился за свою мечту, ломал пальцы, срывал ногти, но полз за ней. Я люблю Идель, — сказал он честно и шумно выдохнул. Перевел дух и, расставив пошире ноги, наклонился вперед, чтобы опереться локтями в колени.
— Я выступил ради нее против ее отца, против ее вассалов, я принял, поверьте, весьма унизительные условия. Потому что люблю ее. И вы ее увозите, Эмрис. Завтра утром. Ее и нашего ребенка. Я прошу вас, прошу, — голос Нолана зазвучал надрывно, и Железный прервал его: он не был готов слушать, как в такой искренней и сердечной просьбе перед ним унижается человек, который в самом деле так на него похож.
— Я понял вас, Нолан. Понял. Я не стану клясться баронством, которое мне дорого, или еще чем, но даю вам слово капитана «Железных Братьев»: я сделаю все от себя зависящее, чтобы с вашей супругой, — он намеренно не стал звать Идель по титулу, — все было хорошо. Скажете, чего мне опасаться в Патьедо? Я так понял, вы бывали там прежде.
По лицу Нолана мелькнула тень облегчения.
— Банкиров. Наемников. Шлюх.
Внятно, оценил Эмрис. Нолан выглянул наружу и попросил одну из служанок принести письменные принадлежности. В скором времени Эмрис написал полное личной и настойчивой просьбы послание Эвану оказывать Нолану содействие, но следить за ситуацией. Быть готовым ко всему, но если «сэр Нолан не станет хватать ничего лишнего, то не вставлять ему палки в колеса».
— Отдадите парню по имени Эван. — Вручил Эмрис бумагу. — Он немного склочный, но, думаю, притрется.
Нолан остался удовлетворен:
— Спасибо. Мне, знаете, чужого не нужно. — Он посмотрел на Эмриса до того пронзительным и испытующим взглядом, что Железный, хоть и не славился талантом понимать намеки, тут же сообразил, чего от него ждут:
— Мне тоже.
— Рад это слышать. — Нолан улыбнулся. — В таком случае, оставляю вас, барон, насладиться сполна этим вечером.
— В одиночестве? Я думал, вы составите мне компанию. Было бы неплохо узнать побольше о предстоящей поездке.
