– Полковника Фогельсона ко мне, срочно.
ГЛАВА 13
Знакомая Арчила оказалась немолодой женщиной лет шестидесяти. Правда, квартиру она содержала в идеальном порядке и без лишних разговоров предоставила каждому из гостей по комнате. Но спали они плохо, просыпаясь от любого постороннего звука. Квартира была расположена на втором этаже, и сюда долетали любые звуки с улицы.
Рано утром они покинули квартиру без сожаления, взяв с собой свои вещи. Сдав их в камеру хранения Киевского вокзала, они неспешно наметили план на этот день, завтракая в одной из многочисленных закусочных, расположенных у вокзала.
У банка «М» они появились около часа дня, когда Русаков, по их расчетам, должен был ехать домой на перерыв. К их удивлению, он вышел не один, а с женщиной, которую Дронго уже видел. Это была вторая женщина, заходившая в кабинет Русакова, – из бухгалтерии. Ей было лет тридцать пять – сорок. Дронго тогда обратил внимание на ее уверенную походку, умение держаться и красиво уложенные волосы.
Русаков и женщина сели в его «Крайслер» и поехали в сторону центра. Поймав такси, Дронго и Манучар отправились следом. У ресторана «Парадиз», прямо в центре города, «Крайслер» остановился, и двое его пассажиров прошли обедать в этот один из самых дорогих ресторанов города.
Дронго, взяв пистолет у Манучара, пошел за ними. Манучару он приказал оставаться у автомобиля. Русаков и понравившаяся Дронго женщина обедали в глубине маленького зала. Они не обращали никакого внимания на посетителя, пока он бесцеремонно не сел за их столик.
Разгневанный Русаков повернулся к нему и узнал Дронго.
– Вы? – спросил он, не зная, что сказать.
– Как ваши ребята себя чувствуют? – очень участливо спросил Дронго. – Все в порядке?
Русаков сделал какое-то нервное движение.
– Спокойно, – произнес Дронго, чуть показывая оружие под пиджаком. Плащ он оставил Манучару. – Одно лишнее движение – и я буду стрелять.
Русаков замер, не поднося вилку ко рту. Женщина с интересом посмотрела на Дронго.
– Неужели вправду будете стрелять? – спросила она.
– Обязательно, – улыбнулся он ей. – Вчера этот мерзавец сначала послал за нами одного громилу, а когда мы его убрали – еще двоих. Причем таких нахальных, что они чуть не задушили моего друга.
– Вы дали не свой паспорт, – переводя дыхание, произнес Русаков.
– Конечно, я же не настолько глуп, как вы.
– Что вам нужно? – спросил Русаков.
– Прежде всего чтобы вы вели себя спокойно. Даже если вам удастся сбежать отсюда от меня, на улице вас застрелят. Там стоят наши люди.
– Я же ничего не сказал, – попытался оправдаться Русаков. Дронго подозвал официанта.
– Счет, пожалуйста.
Официант удивленно посмотрел на обедавших.
– Разве вы платите наличными? – спросил он Русакова.
– Сегодня плачу я, – поспешил сказать Дронго. – Это мои гости.
– Сто сорок долларов, – пожал плечами официант.
– Возьмите двести. Сдачи не надо, спасибо, – улыбнулся еще раз Дронго. В конце концов, он тратил деньги Давида.
– Теперь очень медленно встаем, – приказал он обедавшим.
На улице их уже ждал Манучар. Увидев его, Русаков окончательно пал духом, поняв, что Дронго не блефовал.
За руль сел Манучар, рядом разместилась женщина. Сзади сели Русаков и Дронго.
– У вас есть телефон в автомобиле? – спросил Дронго. – Позвоните и скажите, что вы сегодня не будете.
– Это невозможно, – попытался возразить Русаков, весь покрывшийся бледными пятнами.
– Возможно, – уверенно сказал Дронго, – звоните.
Русаков дрожащими руками набрал номер.
– Сегодня я не буду, – заикаясь, сказал он, – да, не приеду.
Он вернул трубку Дронго.
– Выедем за город, Манучар, – предложил Дронго.
– Что вы собираетесь делать? – закричал Русаков.
– Просто поговорить с вами. Кстати, кто эта женщина? Вы нас не представили друг другу.
– Наша работница, – отрывисто произнес Русаков. – Татьяна Николаевна.
– Очень приятно, – наклонил голову Дронго.
– Мне тоже, – чуть улыбнулась женщина. Судя по всему, ее даже забавляла эта ситуация. Она совсем не боялась, и это все больше нравилось Дронго.
– Вы всегда обедаете только со своими работницами? – спросил он, сознавая, что вопрос звучит несколько двусмысленно. Но сейчас ему важно было расставить некоторые акценты.
– Не всегда, – отвернулся Русаков.
Женщина молчала.
– Зачем вы послали за нами наблюдение?
– Я не посылал.
– Лжете. Сначала послали одного, кстати, он оказался хорошим спортсменом. А потом послали в гостиницу сразу двоих. Догадываюсь, что, когда не вернулся ваш человек, вы просто обзвонили все центральные гостиницы, спрашивая по паспорту Манучара.
Манучар впереди пробормотал какое-то грузинское ругательство.
– А потом, – невозмутимо продолжал Дронго, – вы послали еще двух головорезов допросить меня. Но, так как паспорт был не мой, они попали в номер Манучара. Кстати, вы знаете, как это больно, когда вас душат ремнем? Вы никогда не пробовали?
– Это не я их посылал, – мрачно заявил Русаков.
– Может быть, – согласился Дронго, – но тогда вы скажите, кто их посылал, и мы будем считать инцидент исчерпанным.
– Что вы собираетесь со мной делать? – спросил испуганный коммерческий директор, не заботясь даже о судьбе своей спутницы.
– Вы читаете газеты? – спросил Дронго. – Наверняка читаете даже «Коммерсант». Тогда вы должны знать, сколько банкиров гибнет на улицах Москвы. Это сейчас самая рискованная профессия. Так что вы должны знать, что входите в группу риска наравне с пожарными и гомосексуалистами.
– Перестаньте паясничать! – сорвался почти на крик Русаков. – При чем тут я? Что вы от меня хотите?
– Прежде всего сообщения о вашей бывшей секретарше Ларисе Коноваловой. – Он обратил внимание, что при упоминании этого имени чуть дернулась голова впереди сидящей женщины. «А у нее красивые, очень своеобразные уши», – подумал Дронго.
– Не знаю никакой Коноваловой, – заявил уже потерявший голову от страха Русаков.
– Вы не знаете собственной секретарши? Она ведь работала у вас целых полгода, прежде чем бесследно исчезла.
– Может, я ее не помню, – пробормотал Русаков.
Женщина повернулась к нему.
– Как ты можешь! – укоризненно произнесла она.
– А ты молчи, молчи, дрянь такая! – заорал Русаков, обрадованный тем, что есть на ком сорвать свое раздражение и отчаяние. – Тебя никто не спрашивает! – бушевал он.
– Успокойтесь, – поморщился Дронго, – и будьте повежливее с дамой. Я не люблю, когда в моем присутствии кричат на женщин.
Русаков сразу успокоился.
Манучар еще раз выругался, на этот раз чуть громче.
– Вы можете только отвечать на мои вопросы. Я повторяю: мне нужно все знать о Ларисе Коноваловой. Вы можете мне помочь?
– Зачем? Зачем вам эта потаскуха? – запричитал Русаков. – Она здесь совершенно ни при чем.
– Настолько ни при чем, что после моего о ней вопроса вы послали ко мне сразу трех убийц? – саркастически сказал Дронго. – Не забывайте о своей опасной профессии.
– Она работала у нас, – повернулась к ним женщина, – была секретаршей у этого, – кивнула она на Русакова.
– Что было дальше?
– Примерно месяц назад она уволилась. Так нам всем говорили. – Татьяна Николаевна рассказывала, повернувшись к Дронго и стараясь не глядеть на своего руководителя.
– Почему она уволилась, вы знаете?
– Никто об этом не знал. У нас в банке думали, что она уволилась из-за него. Считали, что он приставал к ней.
– А вы еще и бабник… – поморщился Дронго. – В Америке за сексуальные домогательства руководства давно уже судят провинившихся мужчин, даже женщин. А вы решили, что власть вам дали и над женщинами?
– Ничего я не решил. – Русаков тоже старался не смотреть на женщину. – А к этой Ларисе я не приставал.
– Значит, вы ее знали?
– Знал, конечно, – недовольно вымолвил Русаков, – но к ее исчезновению я не имею никакого отношения.
– Скоро мы приедем на место, – вдруг сказал Дронго.
– Куда? – не понял Русаков.
– Туда, где вас убьют.
От неожиданности Русаков не мог ничего сказать. Затем он вдруг заплакал.
– Убьют? Зачем убьют? За что? Что я вам сделал?
– Вы не говорите всей правды.
– Какой правды? Я все расскажу, все что хотите.
– Куда делась Лариса Коновалова?
– Не знаю, правда не знаю. – От страха у него стучали зубы.
– Знаете, – спокойно возразил Дронго. – Опять врете.
– Нет… я… она… В общем, она видела наши документы, и мы… но это не я… честное слово.
– Какие документы она видела?
– Нашего банка. Там было финансирование некоторых партий, газет, особые статьи расходов. В общем, она увидела одну строчку и расплакалась. А потом и я узнал об этом.
– Как узнали?
– Она сама сказала мне, – уже обреченно говорил Русаков.
