- Матушка покойной Гераны? - вспомнила Суламифь, омрачась.
- Недолго в трауре ходила, - подытожил Эрихью, но рассеялся мигом. - Позвольте, где эркассари-наследница Бриннская? Не на трибунах же, среди придворных клуш, неспособных отличить древко копья от наконечника? Нет, здесь она: вон её стяг. Серьёзная соперница, такой и проиграть не зазорно... И, конечно, Олем Северный, сарнийская кровь, нипочём такую потеху не пропустит. Его герб с илагром, владыкой морских глубин, в королевстве один такой. Вишь, своего священного зверя увековечили. Язычники! - заключил вполне беззлобно.
- И берсерки, по слухам. Осмелишься ли, милый, преломить копья с берсерком? - поддразнила Суламифь.
- Нет ничего проще. Особенно если, бросая вызов, он латы на себе разорвёт!
Незаметно протянув руку, Суламифь надвинула на лицо Эрихью забрало шлема. Оба расхохотались.
- Да, Вайрика: как рана твоя? - Отсмеявшись, Эрихью вновь явил свой лик; заботливо взглянул на землянку.
- Рана? - Девушка позабыла уже, о чём речь - Пустяки... всё давно в порядке.
- Лекарю-исцелися-сам, - пошутил Эрихью.
Пританцовывали единороги под сёдлами - тоже предвкушали. Играло солнце на доспехах и щитах воинов, на остриях их копий, на сбруе скакунов; разноцветные стяги полоскались на ветру. Зрители болтали, смеялись, бились об заклад; там и сям общий гул перекрывали приветственные клики.
Варварская картина - но грех сказать, чтобы была она неприятна конфедератке. И публика докосмическая: взбалмошная, недисциплинированная, но в целом доброжелательная. Отчего бы не выступить перед нею. И дома Суламифь принимала участие в многоборьях летних и зимних, да и в командных состязаниях, вроде квиддича, тоже. Обычное дело.
- Вскоре после турнира батюшка в Меран отплывает, - вспомнил Эрихью. - Очередная попытка обратить туземцев в Веру Истинную. Без посредства огня и железа.
- Благородное сердце.
Суламифь лишь плечами пожала под доспехом. Сколько ещё захватнических войн в истории Элкорна - и в прошлом, и в будущем. Когда-нибудь осуществится здесь и геноцид в полном объёме. По иронии судьбы - не ранее, чем юное человечество осознает себя Человечеством. Оборотная сторона великих географических открытий и глобализации.
- Жаль, мы с тобой молоды для подобных миссий, - молвил Эрихью полумечтательно, полуразочарованно. - Не путешествовать нам с учителем.
И Суламифь кивнула. К чему лишний наблюдатель на островах Меранских? Каждый за свою территорию в ответе.
- Очень рассчитывает батюшка, что вскорости королевству Льюрскому станет не то что до меранцев - не до Святой Земли даже. Ты понимаешь...
- О чём секреты, дети мои?
Резко вскинулся Эрихью. Изогнув в усмешке тонкие губы, матушка Бариола осадила единорога почти вплотную к нему. Отец Одольдо приближался неторопливо, пустив скакуна свободным шагом.
У-у, змея подколодная! - мысленно (но уловимо для Суламифи) прошипел Эрихью.
- Святая Аризия да пребудет с вами, матушка, - молвил вслух.
- День добрый, Ваше Преподобие, - поклонилась и Суламифь.
- Так о чём беседы потаённые? - От настойчивости Бариола приветствием пренебрегла, равно как и благословением.
- О дипломатии, - ответствовал Эрихью сколь возможно сдержанно.
- Оставь молодёжь в покое, сестра моя. Похвально, что сии отроки в высоком искусстве политики сведущи, не так ли?
Одольдо присоединился к остальным, глаза его светились юным задором. Бариола прощупала всех будущих противников на турнире взглядом подозрительно небескорыстным. Выискивает ли давнего кровника Вайрики фер Ламбет? раздосадована ли отсутствием такового? Знать бы наверняка. Увы - врождённая телепатическая блокировка, не пробиться.
Обозрел и Одольдо поле грядущих ристалищ. Полушутливо простёр длань над сотоварищами.
- С благословенья Единого, и да хранит нас Священное Пламя. Час пробил!
С четырёх концов арены разом грянули медью трубы; затем рявкнули герольды - возвестили прибытие королевской фамилии, да заодно оглушили землянку, непривычную к столь громким изъявленьям уважения. Едва успела она обнажить голову в общем порыве со всеми. Кстати вспомнила: на осенних турнирах, организованных двумя влиятельнейшими монашескими орденами, всегда присутствует и глава Церкви далуорской, не только представители мирской власти...
Пышная процессия свершала, под ликованье трибун, круг почёта по арене. Внушительная стража возглавляла и замыкала шествие: впереди - дюжина юношей из личной гвардии короля; позади - столько же девушек, телохранительниц королевы. Первая из высоких гостей, на сером в яблоках скакуне - Владычица Аризия, рослая, величественная, в богатой кольчуге, при церемониальном мече. Следом - правящая чета. Глава Королевского Дома, Дерьен Шестнадцатый: длинный, тощий, разнаряженный с безвкусной роскошью, с лицом каким-то неопределённым, но отмеченным многими пороками. ("Слаб умом, хил здоровьем" - кстати припомнилось из древних земных летописей. О ком бишь из горе-правителей? немало их таких перебывало, и отнюдь не на Земле одной). И супруга государя, Раффида Реватская: в себя углублённая, в неизменном траурном платье... давно не до развлечений ей, тайной вдове.
Наследник трона - бледноватая копия отнюдь не блестящего отца - прибыл с невестой своей, Эльвой Торнской. Та страдала - не только в Конфедерации о том знали - инфантилизмом, да ещё ходили упорные слухи об её наследственном бесплодии. Немало потрудились королева и Владычица сотоварищи, дабы свершилось это сватовство, в обход лимиек. И, как всегда, неразлучны были младшие принцессы, рождённые королевой - весь мир далуорский знал да помалкивал - от принца-регента.
Ринна и Орта, отроковицы семнадцати и пятнадцати лет. Старшая выглядела более тренированной, младшая - более интеллигентной. Очень они были симпатичны наблюдательнице, да и вся Конфедерация возлагала на них немалые надежды. Когда вырождается правящая династия, дворцового переворота не миновать; история же знала и много худших узурпаторов.
В последние перед состязанием минуты Суламифь не отказала себе в исследовании настроений праздничной толпы. Определила: самые искренние восторги выпали на долю королевы и Владычицы. Главе Королевского Дома достался весь казённый официоз. Наследный принц - тот вовсе, казалось, не воодушевил никого. Принцесс-бастардов не решались пока приветствовать открыто.
Процессия поднялась на трибуну, заняла целый ярус в секторе знати. Прежде чем сесть, Владычица простёрла руку всеохватным жестом. Вмиг улеглась буря криков, и воцарилась благоговейная тишина.
- Да будут благословенны сии воинские игры. - По обычаю своему, Владычица была краткой. - Да послужат они - во славу и в упроченье Веры Истинной. Пусть Единый хранит доблестных воинов, и пусть победа достанется достойнейшему в честном бою.
Её Святейшество окончила речь. Поединщики надевали шлемы, зачинщики заняли места каждый у своего шатра, за своим щитом. Грянули воинственную песнь четыре рога, от входа отделились первые желающие попытать счастья; и трибуны опять взорвались ликованьем.
Скрывая лицо забралом, Суламифь не удержалась от мимолётного сканирования. На неё грозно надвигался сам Олем Северный, прослывший берсерком: здоровенный, кряжистый, белокурый льюрец сарнийских кровей. Эрихью вызывала на бой тоненькая, почти подросток, даргени-наследница Гарвемская; многие, впрочем уже познали истинную цену обманчивой её хрупкости.
Недурное начало.
Как бы невзначай Суламифь коснулась герба на груди. Камера отделилась от него и - автоматически сработал антиграв - взмыла в хрустально-синее (идеальные условия для съёмки!) небо над ареной.
***
Вновь хриплым, драконьим рёвом разразились в отдалении трубы. Лафима фер Тайлем натянула поводья, сдерживая норовистую кобылицу.
- Турнир начался. Ты уверен, Леру, что собирался туда?
- Зачем обнаруживать себя прежде времени, - отрезал супруг почти свирепо. - Остановимся здесь, за холмом; объявимся к концу - её ошеломим. Пока пусть тешит себя надеждою уйти безнаказанной!
Отравой тайной, исподволь разъедающей, проступила на лице его застарелая вражда. Позабыв, что латы на ней, Лафима коснулась груди - там, где амулет; вздохнула украдкой.
Творец Единый, вразуми этого одержимого!..
Наперекор мужниной воле, вооружилась она не боевым - тренировочным, тупым копьём. Меча не захватила вовсе, подальше от греха.
***
Ход состязания увлекал. Очередная четвёрка взыскующих удачи выстраивалась напротив; герольд громогласно и подробно - что несколько утомляло - возвещал имя, титулы и едва не всю родословную каждого. Вызов бросали, касаясь щита избранного противника тупым копьём. После наступал особый момент - подобный струне, трепещущей в ожиданьи искусных пальцев: когда соперники разъезжались для поединка, а трибуны замирали в предвкушении. Наконец - стремительная скачка, ветер в лицо, удар. Большинство вылетали из седла сразу. С бойцами более искусными доводилось, к удовольствию всеобщему, съезжаться неоднократно. (Разумеется, Силу землянка не применяла).
