— Это было в театре «Империя», — рассказывала Пэтси О'Лири миссис Глэйстер, расчесывая ей влажные волосы, чтобы Элис могла приступить к укладке. — В концерте принимали участие все танцевальные школы Ливерпуля, но наша Дэйзи была настоящей звездой. Правда, Элис?
— О да, — покорно солгала Элис.
Фионнуала посмотрела на мать и подмигнула. Элис отвечала на этот вопрос, наверное, в тысячный раз с тех пор, как на прошлой неделе состоялся этот незабываемый концерт. Дэйзи была хороша, но некоторые девочки и двое мальчиков танцевали лучше.
— Бедная Миртл, она не узнала бы своего салона, если бы увидела его сейчас, — с грустью произнесла миссис Глэйстер.
— Вы не получали от нее никаких известий, дорогая?
— Нет. Я всегда посылаю ей поздравительную открытку на Рождество, но вот уже много лет не получаю никакого ответа. Я все еще скучаю по ней, хотя прошло уже столько времени. Миртл была хорошей подругой. — Глаза миссис Глэйстер наполнились слезами. — Полагаю, она умерла. — Она перекрестилась.
— Это случится со всеми нами, — отозвалась Пэтси О'Лири.
— Фиона, — позвала Элис, — набрось халат на миссис Эванс. Я скоро займусь ею.
— Давайте, миссис Эванс, дорогая, — сказала Фиона сладким бархатным голосом и принялась помогать пятидесятилетней, полной сил женщине подняться на ноги и продеть руки в рукава лилового халата, как будто та уже и пальцем не могла пошевелить самостоятельно.
— Спасибо, я сама справлюсь, — резко бросила миссис Эванс.
Теперь пришел черед Элис подмигнуть Пэтси. Фионнуала упорно обращалась со всеми, кому было больше сорока, так, будто они уже одной ногой стояли в могиле. Она провожала женщин до туалета во дворе, ждала их и помогала вернуться обратно. Даже когда одна из клиенток (надо сказать, довольно преклонного возраста), которой не понравилось, как Фиона суетится вокруг нее, язвительно поинтересовалась, не желает ли та подтереть ей задницу, это не разубедило Фиону в том, что большинство клиенток ее матери — беспомощные инвалиды. «И все-таки, — подумала Элис, — она добрая и хорошая девочка».
Элис подошла к креслу перед зеркалом и положила руки на плечи миссис Эванс.
— Так что вы предпочитаете, дорогая? Расскажите-ка мне еще раз, пожалуйста.
— Мелирование. Я хочу, чтобы вы обесцветили мне кончики волос. Я полагаю, вы слышали о мелировании, миссис Лэйси, — высокомерно заявила женщина, — ведь вы как будто парикмахер.
— Разумеется, я слышала о мелировании. Я регулярно получаю «Вог», чтобы быть в курсе последних веяний моды и парфюмерных новинок, разве вы не знаете? Просто я не была уверена, что вам известно, что это такое. — Осветленные кончики волос не шли таким темноволосым женщинам, как миссис Эванс. Но, в конце концов, клиент всегда прав, и если ей хотелось выглядеть по-дурацки, то это были ее проблемы.
— Я бы не просила вас сделать мелирование, если бы не знала, что это такое.
— Я хотела убедиться, дорогая, — невозмутимо ответила Элис. С некоторыми клиентами было очень трудно найти общий язык.
— Вы, очевидно, слишком заняты, — с завистью заметила Эдна Эванс.
— Мне приходится отказывать некоторым клиентам. У нас все расписано на несколько недель вперед, но сочельник всегда бывает таким суматошным! Пэтси делает мне одолжение, помогая сегодня.
Раздалась мелодичная трель колокольчика, и вошла Бернадетта Мойнихэн.
— О, у вас здесь настоящий рай, — пропела она. — На улице так тоскливо и сумрачно. Подсветка в окне выглядит просто фантастически, Эл. Красивая и яркая.
— Между прочим, огоньки складываются в слова «Салон Лэйси». Ты бы знала, скольких трудов мне это стоило! Пэтси, — позвала она, — причешите, пожалуйста, миссис Курран, а потом наденьте халат на Берни и смочите ей волосы.
— Я хочу, чтобы ты сделала мне стрижку «Питер Пэн», Эл. Для этого не нужно смачивать волосы.
— Я недавно прочитала, что прическа выходит лучше, если волосы влажные. Я подумала, что могу поэкспериментировать на тебе.
— Вот спасибо! Дружба тоже имеет свои пределы, Элис Лэйси. Если ты испортишь мне волосы, я с тобой больше не разговариваю.
Сушилки постепенно опустели. Эдна Эванс ушла, и выглядела она при этом так, будто ее посыпали сахарной глазурью. Она вручила Элис шесть пенсов на чай — надо полагать, она осталась довольна своей прической. Миссис Глэйстер явно не хотелось покидать уютный, залитый светом салон, с его серебристыми украшениями и цветными огоньками. Элис почувствовала жалость к пожилой женщине, так как знала, что спустя шесть лет она все еще скучает по Миртл, и поэтому предложила ей задержаться и выпить еще рюмочку шерри. Салон закрывался через полчаса.
— У нас осталось еще несколько сладких пирожков, дорогая. Угощайтесь. Фиона, будь добра, начни мыть раковины. Пэтси, вы можете идти, если хотите. Спасибо за помощь.
Пэтси О'Лири пожелала всем счастливого Рождества и ушла. Миссис Глэйстер поняла, что ее время истекло, когда Элис перевернула табличку «Открыто». Фионнуала отправилась приводить в порядок кухню, а Бернадетта внимательно разглядывала в зеркале свою прическу в стиле «Питер Пэн». Это был решительный шаг — сделать короткую стрижку, за несколько минут лишившись длинных волос.
— У меня мерзнет шея, — пожаловалась она, и Элис протянула ей полотенце, чтобы Берни могла согреться.
На лестнице послышались шаги, и в салон спустилась коренастая молодая женщина с ярким, улыбающимся лицом. На ней были теплое твидовое пальто и вязаный мохеровый шотландский берет.
— Я ухожу, миссис Лэйси.
— Мисс Кэддик! — Элис поцеловала женщину в щеку. — Желаю вам весело встретить Рождество и надеюсь, что венчание пройдет прекрасно. Удачи вам на будущее.
— И вам того же, миссис Лэйси. Я не могла бы и желать лучшей домовладелицы. Я убрала все наверху, так что комната готова принять нового жильца.
— Спасибо, дорогая. Жаль, что вы венчаетесь не в Бутле. Я бы обязательно пришла в церковь посмотреть на вас.
— Если бы бракосочетание состоялось в Бутле, я непременно пригласила бы вас, миссис Лэйси, но Дурхэм слишком далеко, чтобы просить кого-либо приехать. — Она крикнула в кухню: — До свидания, Фионнуала, — и, одарив Бернадетту белозубой улыбкой, ушла.
— Итак, тебе придется поискать нового жильца, — сказала Берни.
— А я уже нашла. Учительница, которая принимает класс мисс Кэддик, согласилась снять и ее квартиру. Ее зовут Нелл Грини, с «и» на конце. Я полагаю, что она «мисс». Она приезжает из Лондона.
— Ну, и как она?
— Не знаю, я ее еще не видела. Мы договорились обо всем в письме.
Бернадетта с беспокойством рассматривала свою прическу:
— Я не слишком похожа на мальчишку? И мне не нравится, как выглядят мои уши.
— Питер Пэн был мальчишкой, поэтому и прическа такая. Что касается твоих ушей, то я могу укоротить их, если пожелаешь.
— Ты очень любезна. У Альберта будет сердечный приступ, когда он увидит меня вечером. Мы идем к Рису потанцевать.
— У Альберта Эйли не хватит сил для настоящего приступа. И я очень удивлена, что он умеет танцевать, если хочешь знать.
Бернадетта попыталась рассердиться, но сдалась и лишь тяжело вздохнула:
— Он, вероятно, даже не заметит ни моей новой прически, ни моего нового платья. Хотя танцор он хороший. Он брал уроки где-то на Спеллоу-лейн.
— Уроки чечетки? Как Дэйзи О'Лири?
— Нет, конечно, глупая. — Она рассмеялась. — Бальные танцы. Он ходил туда со своей матушкой.
— Не понимаю, что ты в нем нашла, — без обиняков сказала Элис. Альберт Эйли, сорокалетний холостяк, жил на Байрон-стрит вместе со своей матерью и был самым неинтересным мужчиной, которого она когда-либо встречала.
Берни пожала плечами:
— Он душка. По крайней мере, он не позволяет себе ничего такого.
— Наверное, потому, что не знает, как это делается. Серьезно, Берни. Тебе всего тридцать семь, и ты по-прежнему чертовски красива. Да вокруг сотни мужчин, которым Альберт Эйли и в подметки не годится.
— Пока я не встретила Альберта, мне не попадался ни один мужчина, который не захотел бы забраться ко мне в постель через пять минут знакомства. С ним легко, он вежлив, не жаден до денег. Единственное, что меня угнетает, так это то, что он все время толкует о своей мамаше. Мама то и мама это, так что мне хочется взвыть от тоски. В конце концов, тебе тоже только тридцать семь, и ты тоже по-прежнему чертовски красива. Вокруг много мужчин получше Джона Лэйси.
— Ш-ш! — Элис приложила палец к губам и кивнула в сторону кухни, где ее дочь мыла посуду. — Мы с Джоном сейчас прекрасно ладим.
— Не так уж прекрасно, — хриплым шепотом проговорила Берни. — Он все еще спит в гостиной. Дети уже должны были догадаться, что здесь что-то не так.
— Они думают, все дело в его спине: он потянул ее, и поэтому ему приходится спать одному.
