цепочку поставщиков, где-то применяется гринфилд- или браунфилд-инвестиция, так что в сумме цепи закупок, производства и реализации целых отраслей экономики оказываются под контролем, сохраняя иллюзию независимости в принятии решений о видах делового сотрудничества;
в) огромное число разнообразных консультаций, круглых столов, обменов мнениями, конференций (непременно в лучших гостиницах, с роскошными обедами и коктейлями) обеспечивает эффективную коммуникацию и синхронизацию на всех уровнях (от экономических советов до муниципальных НПО).
Демассификация и активное меньшинство
Начиная с Аны Брнабич, как председателя Правительства Сербии[149], чья профессиональная карьера тесно связана с сетевыми структурами — USAID'om, NALED'om, ветропарками и зелёной энергетикой, члена организации East West Bridge[150], что не является тайной[151], члена — что тоже не секрет — Трехсторонней комиссии[152],[153], [154], Марко Чадежа[155] као Председателя Торгово-Промышленной палаты Сербии, тоже члена организации[156] East West Bridge[157], и Зораны Михайлович[158],[159] — кадры международных сетевых институтов открыто занимают позиции не только в НПО или каких-то консультативных организациях, но уже в государственных органах Республики Сербии, в том числе на самых высоких постах.
Теперь воистину нет смысла говорить о теории заговора: начиная с самого верха государственной власти и до самых низов осетевлённость стала важнейшим пунктом биографии — и этого уже никто не скрывает. Международные политические и экономические организации, как и НПО, стали главной кузницей кадров даже для стратегически важных позиций невысокого уровня. Показательно, что эти кадры уже не конвертиты, как это ещё недавно было с евроатлантистскими агентами влияния (бывшие коммунисты, социалисты, последователи Драшковича, Шешеля…) — нет, эти люди много лет, практически со студенческой скамьи, в течение всей карьеры взращиваются, проверяются и отбираются для повышения в рамках самой сетевой Сербии — для занятия руководящих постов и должностей. Исключительно важно помнить об этом, потому что рассетевление «евроатлантической» Сербии, когда для этого придёт время, будет нелёгким делом. Беспринципных политиков, однажды купленных, можно перекупить (или они сами почувствуют, откуда ветер дует), в то время как с новой гвардией идейных евроатлантистов в Сербии никакая политика, кроме всё более глубокого погружения в евроатлантистские сети, будет невозможна.
Глубокое сенсорное проникновение
Как сказано выше, все три вертикали экономической политики: государственная, вертикаль Торгово-промышленной палаты и вертикаль НПО идейно и функционально переплетены и находятся в сетевой связке. Так что, начиная с направлений экономического роста на уровне Правительства, ТППС или Агентства по развитию Сербии (или Европейского движения Сербии[160], или Национального конвента о ЕС[161]), включая все конкретные проекты и до самой маленькой мастерской, информация течёт легко и свободно. Осетевлённость функциональна почти до степени идеальной слаженности, так что каждый из членов сети становится одновременно и принимающим, и источником информации (что также характеристика всеобщей информированности и информационного превосходства)! Конечно, международные сетевые субъекты (в первую очередь USAID) при такой степени осетевлённости легко получают всю необходимую им информацию (обычно намного легче и быстрее, чем госорганы Республики Сербии).
Изменение стартовых условий
Если иметь в виду всё вышеизложенное, изменение стартовых условий в области экономического сотрудничества и внешнеторгового оборота, а особенно в области экспорта сербской продукции в Россию и Китай, ясно выражено: все сербские предприятия (т. е. предприятия с сербской структурой собственности, о сербских предприятиях в собственности иностранцев поговорим ниже), имеющие сколько-нибудь интересную продукцию достаточной степени переработки и обработки, планомерно осетевляются и направляются на сотрудничество с партнёрами из США и ЕС (а с недавних пор — и со всеми прочими, лишь бы не с Россией). Таким образом, для экспорта в Россию и Китай остаётся только не переработанная сельскохозяйственная продукция, специфическая цена которой достаточно низка и на экспорт которой кардинально влияет цена грузового автотранспорта. Сербским предприятиям повторяют мантру о том, как далеко находится Россия, одновременно с рекламой «очень выгодного»[162]экспорта на рынки, расположенные в три-четыре раза дальше.[163] Так многолетняя продуманная кампания в области экспорта в Россию изменила пограничные или стартовые условия для сербских экспортёров, приведя к тому, что:
а) экспорт из Сербии в Россию сфокусирован на сельскохозяйственной продукции;[164]
б) правила экспорта даже этой продукции становятся всё строже[165] (одно из условий для получения разрешения на экспорт в Россию гласит, что фирма обязана иметь собственную холодильную установку мощностью не менее 500 тонн);
в) самым упорным и неразумным экспортёрам государство Сербия грозит строгими проверками и уголовными санкциями[166];
г) ЕС запрещает провоз через свою территорию свинины, которую Сербия экспортирует в Россию, что приводит к подорожанию транспорта.
Сетевой код
Всей этой продуманной и скоординированной деятельностью сербским фирмам (т. е. фирмам с сербской структурой собственности) подан ясный сигнал, т. е. послан «сетевой код», по которому они и будут фильтровать лавину информации: «Россия и Китай далеки и недоступны для сербских фирм. ЕС и государственные органы Сербии без восторга относятся к предприятиям, не уважающим memory-aid».
Существует и другой сетевой код, использующийся для, так сказать, внешнего употребления, когда речь идёт об иностранных инвеститорах: «Россия очень близко к Сербии!», «Сербия — потенциальный мост для беспошлинной торговли с Россией».
Чтобы хоть как-то скрыть идиотизм подобной расстановки приоритетов, в СМИ начата мегакомпания под названием «Экспорт автомобилей «фиат» из Сербии в Россию!»[167]. Этот маневр призван отвлечь внимание сербской общественности от методичного саботажа продукции сербских производителей, освобождённой от уплаты таможенных пошлин при экспорте из Сербии в Россию (экспорт которой в Россию ЕС ясно и недвусмысленно запретил поддерживать), сербские политики в один голос с СМИ на сербском языке упорно говорят об экспорте именно того 1 % сербской продукции, который исключён из преференциального режима — об экспорте автомобилей фирмы «Фиат»!?
«Фиат»[168], и это ни для кого не секрет, уже на протяжении десятилетий пытается[169] наладить производство своих автомобилей в России[170]. Кроме (или прежде) того, «Фиат» — итальянский, а не сербский бренд. Но, несмотря на всё это, экспорт автомобилей «Фиат» из Крагуевца в Россию разрекламирован почти до уровня национального (медийного) мега-проекта. Детали Договора государства с «Фиатом» всё ещё неизвестны широкой публике, никто в Сербии не знает, продолжит ли «Фиат» и до каких пор производство автомобилей в Крагуевце, общеизвестно, что производственные мощности «Фиата» в Польше и Турции предназначены для российского рынка, как и то, что уже десятилетиями «Фиат» пытается наладить производство в России, хотя Сербия имеет горький опыт в случае с US Steel и Литейным заводом в Смедерево[171], тем не менее, сербские политики и СМИ на сербском языке постоянно и продуманно отвлекают внимание широкой публики на экспорт «Фиата». И это компания в СМИ
