— Должно быть, опасную. Ты весь в повязках, с головы до ног.
Хейке рассказал старику о «вторжении» в Гростенсхольм.
Эйрик закудахтал:
— Если б Снивель знал. Если б он был дома!
— Что? Его там не было?
— Нет. Дом стоит пустой. Сейчас там только работники.
У Хейке вытянулось лицо. Потом он разразился безудержным смехом. А как они крались!
После ухода Эйрика Хейке сразу посерьезнел.
— Винга! — строго окликнул он. — Появляйся немедленно! Где ты?
Очень смущенная Винга вылезла потихоньку из-под сарая. Сарай был приподнят над землей, вместо фундамента он стоял на балках.
Железной хваткой Хейке ухватился за плечо девушки.
— Мне было очень неприятно, — лицо его было нахмурено. — Эйрик желает нам только добра!
— Я ничего не могла поделать. Страх сидит во мне, словно прилепившийся репейник.
— Ты должна привыкать!
— Знаю, — виновато пробормотала она в ответ. Тут у нее задрожали уголки губ: — Подумать только, а ведь Гростенсхольм стоял пустой!
И они оба рассмеялись.
Когда на Согн опустились сумерки, Хейке собрался на кладбище. Ему хотелось посетить могилы предков. Винга с радостью согласилась. Попросила только подождать — она сначала нарвет немного цветов. Они взяли с собой банку для цветов и пошли.
По дороге Винга рассуждала о том, как хорошо, что они идут на кладбище:
— Мама говорила, что Люди Льда любили бродить меж могил. Тогда испытываешь ощущение, словно все мертвые с тобой. Как будто даже можно поговорить с ними.
— Понимаю, — улыбнулся Хейке. — Винга! Завтра же надо пойти к этому адвокату. Ты его помнишь?
Та подумала:
— Сёренсен? Думаю, что да. Не очень приятный тип.
— Ему совсем необязательно быть приятным. Самое главное — он должен быть толковым адвокатом. Винга! Сам я не могу пойти. Люди слишком долго привыкают к моему виду. Так что пойти придется тебе. Одной.
Девушка попятилась:
— Я? Нет, это невозможно! Я не могу!
— Но он помнит тебя, знает, как обстоят твои дела. Ведь он был адвокатом твоего отца!
— Хейке, пожалуйста! Не так быстро! Они же просто схватят меня. И отправят в этот ужасный дом.
— Что за глупости! Теперь твой опекун — я. Поняла? Как твой старший родственник. Теперь я отвечаю за тебя. И пусть не просит пощады тот, кто тронет хоть один волос на твоей голове!
Винга словно ласковый котенок прижалась к Хейке:
— Хейке, какой ты храбрый!
— Ладно, не глупи! Поговорим об этом завтра.
— Спасибо, что взял меня с собой на кладбище. Мне так давно хотелось туда сходить.
— Спасибо? Я ведь не умею читать.
— Что? Не умеешь читать? Но ты ведь совсем взрослый!
— У меня не было возможности выучиться. Я ведь вырос в нищете, среди добрых, но темных людей.
Девушка стала снова ластиться к нему:
— Значит, я тебе необходима?
— Выходит, что так.
— Как здорово, Хейке! Я покажу тебе все могилы, я точно знаю, где кто лежит. И потом, я очень хорошо читаю!
— Не преувеличивай, — засмеялся он. Хейке был в хорошем настроении. Он слегка потрепал девушку по плечу.
Мимо пролетели два вальдшнепа. Крылья птиц издавали характерный свистящий звук. На полях вскрикивали ночные птицы.
— Я должна бы здорово устать. Мы совсем не спали прошлую ночь. Но я в таком возбуждении, что, кажется, больше никогда не смогу уснуть, — произнесла Винга. — Ты, Хейке, даже представить себе не можешь, как много для меня значит идти вот так вдвоем с другом!
— Ты только что говорила об этом. Но говори столько, сколько хочешь!
— Ты ведь тоже был одинок!
— Очень!
Девушка взяла Хейке за руку:
— Мы нужны друг другу, правда?
— Конечно, — согласился он. В горле у него застрял комок. Он знал, как легко может привязаться к девушке. Хейке не мог позволить себе такой роскоши. Ему пришлось пережить слишком много боли и печали. Больше он не перенесет. Хейке не питал иллюзий: стоит Винге познакомиться с другими парнями, как она тотчас же забудет про него! Винга порхала по жизни словно бабочка.
Но зачем загадывать на будущее? Он хотел жить сейчас, в эту колдовскую ночь. У себя дома, в своем согне. Разве не об этом он мечтал?!
Кладбищенская калитка стонала и плакала, поворачиваясь на ржавых петлях.
— Тс-с-с, — приказал Хейке калитке. — Подумай о здешних жителях! «Кто это там шляется по кладбищу в ночь-полночь? Надо пойти взглянуть!»
Винга фыркнула:
— Во-первых, еще не ночь-полночь. Во-вторых, люди тяжело работали весь день. И не могут позволить себе того же, что и два лентяя: не спать по вечерам. В-третьих, они ужасно суеверны и ни за что на свете не решаться пойти на кладбище.
— А те, кто не слишком перегружает себя работой, вроде Снивеля, далеко отсюда.
— Да, но мы не знаем, что делает его племянник, этот подлец, обосновавшийся в Элистранде.
Для Винги он был подлец. Неважно, что она не разу не видела этого человека. Он «украл» ее горячо любимый дом!
— Ну, он тоже сюда не пойдет. И вряд ли кого пошлет.
Они почувствовали себя героями.
— А мертвых мы не боимся, — добавил Хейке.
— Н-нет, — чересчур весело, дрожащим голосом произнесла Винга.
Хейке вспомнил другое кладбище. В Штрегешти.
Там его закрыли в мертвецкой. А ведь он страдает клаустрофобией!
Он рассказывал об этом случае. Поведал Винге всю историю о крыльях черного ворона. И она поняла его страх — страх быть запертым в помещении. Эти страхи пришли из детства.
Крошка Винга была хорошей девушкой.
Она потянула Хейке за собой в отдаленную, более старую часть кладбища.
— Вот, — тон был выбран правильно, — самый главный камень!
Камень был довольно большим, но не слишком красивым.
— Прочти, что тут написано!
Винга стала читать по слогам полустертые буквы. Стемнело, читать было нелегко.
— Нам надо подновить буквы. Убрать мох, — пробормотала она.
Наконец громко прочитала:
— «ТЕНГЕЛЬ ДОБРЫЙ ИЗ РОДА ЛЮДЕЙ ЛЬДА. Родился в 1548, умер в 1621. Жена: СИЛЬЕ ДОЧЬ АРНГРИМА. Родилась в 1564. Умерла в 1621. Они очень сильно любили друг друга».
Хейке чувствовал торжественность момента и стоял молча. Он встречал Тенгеля Доброго. А теперь стоял у его могилы.
— Тут еще что-то написано.
— «СУЛЬ АНГЕЛИКА ИЗ РОДА ЛЮДЕЙ ЛЬДА. Родилась в 1579. Умерла в 1602. В память».
— В память?
— Она не похоронена на этом кладбище. Власти забрали ее тело. Ты… ведь встречался с ней?
Хейке ответил на ее озабоченный взгляд мягкой улыбкой:
— А как же. Много раз. В жизни не встречал женщины красивее ее.
Винга кивнула. Она не чувствовала ни зависти, ни ревности. Взяв один из цветков из букета, положила на надгробный камень.
— Если б у меня была шляпа, я снял бы ее из уважения и благоговения, — тихо сказал Хейке. — Перед всеми тремя! Мы не должны забыть Силье!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
